Ванесса Фитч - Дуэт сердец

Ванесса Фитч

Дуэт сердец

Пролог

Муравейник… Такое впечатление производил Нью-Йорк, когда Джейн смотрела на улицу из окон своего дома. Множество машин ехало, а еще больше стояло в пробках, люди, подобно насекомым, сновали туда-сюда в непрерывном беспорядочном движении. Да и ее двухкомнатная квартирка в огромном доме, не говоря уже о комнатенке в музее, все больше и больше напоминала Джейн ячейку в гигантском муравейнике.

Лес… Мысли скользили, отдаляясь от города-гиганта в прохладную тишину леса. И, вспоминая экспедицию, из которой она недавно вернулась, Джейн представила себя на опушке, окруженной лесными гигантами — величественными дубами, тополями, магнолиями. По краю опушки теснятся деревья более мелких пород — лавр, красная шелковица, маклюра, — рядами возвышаясь друг за другом, как места в амфитеатре, словно лес склоняется, чтобы поцеловать пестреющие в траве цветы.

Как она любила все это! Пьянящую свежесть раннего утра, когда, встречаемая птичьим гомоном, выползаешь из палатки. Лучи солнца превращают в золото все, к чему прикасаются. Воздух напоен запахом цветов, жужжание пчел и пение птиц сливаются в сладостную мелодию. Голубая сойка, испуганная скользящей в траве змеей, пронзительно кричит в зарослях папайи, а пересмешник, сидя на верхушке дерева, заливается своей неподражаемо звонкой песней. Иногда слышится тихое цоканье белки и нежное воркование голубя. Насколько эти звуки приятнее постоянного шума машин!

Джейн включила кофеварку. Пока она пыхтела, готовя напиток, девушка вспомнила, как, сидя на бревне, наблюдала за закипающим на костре котелком с кофе, держа на коленях миску с ароматным, пропахшим дымом, варевом. Многим людям, суетящимся внизу на улице, незнакомо то чувство свободы и оторванности от всего мира, которое охватывает путешественника, находящегося далеко от цивилизации.

Почему она стала археологом? Конечно, на выбор профессии повлияла семейная традиция, возникшая от нескольких поколений путешественников и исследователей в ее роду. Рассказы отца и дедушек заронили зерно романтики в душу девочки. На раскопках, осторожно орудуя кисточкой, освобождая какую-либо находку от пыли веков, Джейн всегда представляла себе ту жизнь, когда этот кувшин или нож были предметами обихода давно ушедших в небытие людей.

Стремление отключиться от реалий современной жизни вообще было отличительной чертой характера Джейн. Почему она так любила уноситься мыслями в прошлое? Может, горький опыт, полученный ею в годы нежных девических грез, как-то сразу отрезвил девушку и не оставил в отношении обыденной жизни каких-либо иллюзий?

Джейн провела рукой по непривычно коротким волосам. Избавиться от роскошной волны локонов пришлось перед предстоящей необыкновенно интересной поездкой в джунгли Бразилии. Успех экспедиции должен принести ей, Джейн Митчелл, младшему научному сотруднику известного музея, очередное повышение по службе, а как аспиранту кафедры археологии — вожделенную докторскую степень. Сам же музей приобретет знаменитый изумруд — «Сердце орла», который искали многие экспедиции музеев всего мира.

Джейн рассеянно прошла по квартире и зашла в спальню, где собирала рюкзак, стараясь взять как можно меньше личных вещей. Впрочем, во все путешествия она обязательно брала с собой снаряжение, полученное в наследство от отца и дедов. Помятая фляга для воды сопровождала деда по материнской линии в путешествиях по джунглям Азии и Африки, походный нож с оправленной в медь рукояткой служил деду по отцу в экспедициях в Центральной Америке, а небольшой отделанный перламутром револьвер был верным другом ее отца, когда тот ездил в Новую Гвинею.

— Никогда не знаешь, что ждет тебя в поле, — торжественно сказал отец, вручая дочери оружие.

Да, Джейн и не могла представить, что ожидало ее в Бразилии…

1

Впервые Андре Стоун увидел эту женщину, когда стоял у регистрационной стойки в отеле «Глория». Она спускалась по скрипучей лестнице, которая вела со второго этажа в маленькую прихожую, пышно именовавшуюся холлом. Ледяное выражение ее голубых глаз гармонировало с ослепительной белизной платья. Вид этой снежной королевы настолько не вязался с бразильской жарой, что Андре почти забыл, как разозлил его развалившийся за конторкой маленький человечек с лицом, похожим на крысиную мордочку.

Не отрывая руки от перил, красавица остановилась на последней ступеньке лестницы. Высокая, стройная, с бледным лицом под шапкой коротких золотистых волос… Любой мужчина был бы счастлив увидеть такое существо в Париже или Лондоне, не то что в этом богом забытом городишке в окружении бразильских джунглей… Но она оказалась здесь, и каждая черточка прекрасного лица выражала неодобрение.

А почему бы и нет, подумал Андре, подняв темную бровь. Никому — даже самому убежденному оптимисту — не могли понравиться дешевая мебель, грязные стены и затертые полы.

Однако другой гостиницы в городке не было, и лишь по этой причине Андре оказался здесь. Что же касалось красавицы, то почему она оказалась в такой дыре, оставалось только догадываться. Впрочем, она могла быть туристкой, отставшей от группы. В последнее время в этих местах туристы появлялись все чаще — богатые бездельники, готовые выложить кругленькую сумму за возможность пощекотать нервы в диких джунглях. Правда, с одним условием: их драгоценным жизням не должна угрожать опасность.

Но все же появление этой женщины в убогой гостинице так же неуместно, как нелепо выглядит изысканная орхидея среди болотной травы, подумал Андре.

— Прекрасный цветок, не правда ли?

Портье перегнулся через поцарапанную стойку красного дерева и заговорщически наклонился к Андре, на острой, как у грызуна, мордочке появилась плутовская улыбка. На секунду Стоун засомневался, не высказал ли он свои мысли вслух? Но, нет! Он, конечно, устал, но не до такой степени, чтобы начать разговаривать сам с собой. Во всяком случае, пока. Хотя если в ближайшее время ему не удастся вздремнуть…

Портье придвинулся еще ближе.

— Есть на что посмотреть, а?

Волна возмущения окатила Андре, кровь бросилась в голову. Он работал в мире мужчин, где рискованные шуточки насчет женского пола считались обычным делом, и прекрасно знал, что замечание, отпущенное служащим отеля, было самым безобидным из всех возможных. И все же оно ему не понравилось. Может, виной тому стала сальная улыбка портье или усиленное подмигивание.

А может, силясь улыбнуться, думал Андре, все дело в том, что последние четырнадцать часов были не самыми лучшими в его жизни?