Алекс Вуд - Распродажа женихов Страница 10

Вдруг раздался чей-то робкий голос.

— Пятьдесят.

— Пятьдесят? — удивленно подхватила Эшли. — Кто предложил пятьдесят?

Она внимательно оглядела аудиторию.

— Кто предложил пятьдесят долларов за Ника Хейлиса? — переспросила Эшли.

— Я, — ответил робкий голос за ее спиной.

Эшли резко повернулась и увидела Анжелу, которая чуть выступила вперед.

— Я предлагаю пятьдесят долларов.

— Ты? — Эшли не скрывала изумления.

— Да, — спокойно кивнула Анжела, хотя внутри у нее все сжал ось от всеобщего внимания.

Все с нескрываемым интересом разглядывали простушку Анжелу Санчес, которая неожиданно подала голос.

— Но зачем это тебе надо? — не удержалась от вопроса Эшли.

Анжела едва ли могла ответить. В последние двадцать минут, когда шло бурное обсуждение недостатков Ника, она представляла себе, что бы он почувствовал, довидись ему быть свидетелем этой сцены. Пусть Ник Хейлис далек от совершенства, но они все равно не имеют права так издеваться над ним. Вывешивать какие-то придуманные списки! Посылать ему глупые записки! Весь этот аукцион давно перестал быть безобидной шуткой. Повинуясь внезапному порыву, Анжела решила прекратить его.

В кармане лежали последние пятьдесят долларов, оставшиеся от ежемесячной суммы, которую ей высылала мама. Анжела в этот момент не думала о том, что ей придется голодать неделю. Не принимала она в расчет и то, что Эшли и Кэтти безумно разозлятся на нее, если она выступит в защиту Ника. Она не могла допустить, чтобы над Хейлисом издевался весь университет.

— Я считаю, что вы не правы, обвиняя Ника во всех смертных грехах, — тихо произнесла Анжела.

Глаза Эшли все больше расширялись при каждом слове подруги. Это было немыслимо. Чтобы робкая, застенчивая, нерешительная Анжела осмелилась идти против нее? Мир, кажется, сошел с ума.

— Он живет, как считает нужным, — продолжала Анжела, и голос ее окреп. Все внимательно слушали ее, но девушка видела одну Эшли, ей она пыталась объяснить, что та поступает неправильно. — Даже если он и заслуживает порицания, не нам его судить. Мы неплохо повеселились, но позорить его перед всем университетом просто непорядочно…

— Пятьдесят долларов, — деревянным голосом сказала Эшли, отвернувшись от Анжелы.

Ей был нанесен сокрушительный удар. Рита Бертсон очень бы порадовалась, если бы видела это.

— Продано за пятьдесят долларов тайной поклоннице Ника Хейлиса.

Анжела залилась краской. Подобного предательства со стороны подруги она не ожидала. Разве из-за любви она кинулась на защиту Ника? Видит Бог, она даже не смела, подумать о чувствах. Разве она имеет право мечтать о Нике Хейлисе? Нет, и еще раз нет. Лишь обостренное чувство справедливости заставило ее пойти наперекор Эшли.

Но дело было сделано. Кэтти торжественно вручила ей фотографии Ника и забрала у нее последние деньги.

— Что ж, мы можем считать нашу распродажу законченной, — объявила Эшли.

Она уже пришла в себя после неожиданного выступления Анжелы и лихорадочно соображала, как бы извлечь из этого выгоду.

— Надеюсь, вы неплохо провели время, некоторые из вас получили на память сувениры, которые вы можете использовать по собственному усмотрению. Например, разорвать в мелкие клочки, или подарить, или… — Тут Эшли усмехнулась — хранить под подушкой и любоваться перед сном…

Последнее явно относилось к Анжеле. Снова раздался дружный хохот. Девушки поднимались и, попрощавшись с Эшли и Кэтти, выходили из холла. По дороге они обсуждали услышанное и прикидывали, какие последствия это может иметь.

Вскоре Кэтти, Эшли и Анжела остались одни.

— А теперь, Анжела Санчес, объясни мне, пожалуйста, что все это значит, — прошипела Эшли.

Ее вид не предвещал ничего хорошего.

Анжела молчала. Что она могла объяснить?

Что ей внезапно стало жаль Ника? Что они перешли все границы? Как можно растолковать' эти элементарные вещи людям, слепым и глухим ко всему, кроме своего эго?

— Да что ты с ней разговариваешь! — не выдержала Кэтти. — Она просто влюблена в Ника, разве не ясно?

Анжела по-прежнему молчала. Они все мерили простыми понятиями, вроде любит — не любит, изменил — не изменил. Неужели только в этом заключаются отношения мужчины и женщины? Почему она не могла поступить так по другим причинам?

— Я никогда не думала, что ты способна нанести предательский удар, — с пафосом произнесла Эшли. — Мы доверяли тебе, а ты осмелилась возражать и сомневаться…

Анжеле захотелось разрыдаться. Она понимала, что Эшли и Кэтти смертельно оскорблены ее поведением. Но почему она не может высказать собственное мнение? Почему она в их глазах — пустое место? Разве это справедливо?

Анжела чувствовала себя ужасно несчастной, но она твердо знала, что, если бы ей пришлось пережить все это с самого начала, она поступила бы точно так же.

Дул легкий весенний ветер, солнце ласково пригревало. После вчерашнего дождя все дышало свежестью, и набухшие почки были готовы выпустить на свет Божий первую зелень. Люди с наслаждением вдыхали запахи приближающейся весны и порой на мгновение замедляли шаги, чтобы оглянуться по сторонам.

Площадь маленького городка была бы ничем не примечательна, если бы не чудесная погода.

Как приятно неторопливо пройтись по выложенной плитами мостовой, постоять рядом с журчащим фонтанчиком, посмотреть на голубей, сражающихся из-за хлебных крошек или нежно воркующих друг с другом…

Так думала молодая женщина, которая только что сошла с поезда и медленно шла по улице, впитывая новые впечатления. Хотя нельзя сказать, что эти впечатления были новыми для нее в строгом смысле этого слова. Когда-то давно каждый уголок здесь был знаком ей. Она знала, что если пройти чуть дальше, то можно увидеть киоск мистера Хэтчета, газетчика, который больше всего на свете любит хорошую шутку и рассказывает самые смешные в мире анекдоты. А, завернув за угол, можно наткнуться на остановку, где вам необходимо дождаться восьмого автобуса, и он непременно доставит вас к светло-серым стенам городского университета.

Она замедлила шаги, потом совсем остановилась, поставила чемодан на землю и посмотрела по сторонам. Сколько воспоминаний связано с этими местами. Когда-то она поклялась, что никогда больше не вернется в этот город, и вот теперь она не чувствует больше ни печали, ни обиды. Остались в памяти лишь дорогие сердцу мелочи, вроде воскресного пикника в пригородном лесу или радости от хорошо сданного экзамена…

— Простите, — раздался за ее спиной негромкий мужской голос. — Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?