Непобедимый. Право на семью (СИ) - Тодорова Елена Страница 11

Когда смотрит в глаза, я взрываюсь:

— Что это было?

Меня по-прежнему трясет. Еще и он… Пронизывает горящим взглядом, словно каждую убегающую секунду жалеет, что остановился.

— Хочу, чтобы ты ко мне привыкла, — отвечает, как всегда, откровенно.

— Разве… Разве так делают? — на эмоциях слегка шлепаю его по плечу. — Ты меня испугал! — голос падает до задушенного шепота.

Обхватывая себя руками, пытаюсь справиться с дрожью.

— Будет гораздо хуже, если в нашу брачную ночь случится все сразу, — оповещает Миша тем же ровным, практичным тоном. — Поэтому в ближайшие две недели я буду знакомить тебя с собой постепенно.

На это заявление ответа у меня не находится. Я просто смотрю на него и дрожу.

— Иди сюда, — зовет после выдоха и какой-то выразительной перестройки — он на мгновение моргает и смотрит уже иначе. Сдержанно, будто даже равнодушно. Этот взгляд мне знаком, он меня успокаивает. Почти не сопротивляюсь, когда Миша притягивает к себе. — Постарайся выровнять дыхание. Вдыхай медленно и глубоко. Так же неторопливо выдыхай, — инструктирует таким сухим тоном, каким работают спортивные тренеры со своими подопечными.

Я машинально подчиняюсь. И все равно расстраиваюсь.

— Я тебе не ученица, — шепчу упрямо. — Я — твоя будущая жена. Возлюбленная, — умышленно уточняю.

Верю в то, что, если я сама буду говорить о любви, быстрее удастся направить Тихомирова. Только вот от себя говорить, конечно же, не буду. Первой ни за что не скажу!

Измучаю себя и его, но добьюсь.

Твержу себе это, прижимаясь дрожащими губами к выемке над ключицами Миши.

— Ты как пойманный в силки звереныш, принцесса, — озвучивает мои мысли Непобедимый. — Расслабляйся. Не трогаю ведь. Дыши.

— Дышу.

— И все с какими-то перебоями.

— Хорошо, что для тебя всегда все легко, — сержусь я.

— Не всегда легко.

Выдает это и замолкает. А я замираю, не зная, что думать. Прикрывая глаза, шумно выдыхаю и, вжимаясь в теплое и крепкое тело Тихомирова, наконец, расслабляюсь.

— Послезавтра у меня полностью свободный день, — сообщает после паузы. — Поедем за город.

Сцепляя зубы, терплю эту констатацию. Сил, чтобы спорить, не осталось.

— И куда именно?

— К озеру.

Догадываюсь, о каком конкретно месте речь. Мы там частенько отдыхали в детстве с родителями.

— Далеко же… Пока доберемся… Пару часов, и назад придется ехать, — размышляю я.

— Не придется. Мы с ночевкой, принцесса.

— Только вдвоем? — задыхаюсь я.

— Безусловно, только вдвоем, — сухо заверяет Тихомиров.

И меня вновь охватывает сумасшедшее волнение.

11

Полина

На дорогу у нас уходит меньше двух часов. Наверное, в детстве мне казалось, что ехать слишком долго, потому что время иначе ощущалось. Какие бы волнения меня ни терзали, рядом с Мишей не тяготит ни одна секунда.

Я, конечно, уже несколько суток вся на нервах. Но по большей части эти переживания все-таки приятные. Клубящаяся в груди эйфория сильнее всех страхов и опасений.

— О чем вы говорили с папой?

Вчера Миша снова возил меня на ужин. И заодно сообщил родителям о предстоящей поездке.

— Хотел поехать с нами, — как обычно, спокойно отзывается Тихомиров.

Меня же это сообщение повергает в шок. Мгновение спустя смеюсь, потому что иного выхода своим эмоциям не нахожу. Миша отрывается от дороги, смотрит на меня и, наконец, тоже улыбается.

Боже, как же он улыбается!

Как я могу оставаться холодной, если от одной этой улыбки внизу моего живота просыпаются бабочки? Не нежно порхают. Взмывают и кружат с безумной скоростью.

— Егор Саныч решил, что мы можем провести выходные, как раньше. Все вместе. Твои, мои.

— И что ты сказал?

— Правду.

— Какую? — допытываюсь я.

— Что в данном случае они нам будут мешать.

Я выкатываю глаза.

— И как папа это воспринял? Не обиделся, я надеюсь?

Тихомиров пожимает плечами.

— Думаю, понял правильно.

— Хорошо, — удовлетворенно киваю.

Откидываясь на сиденье, громко вздыхаю.

— Если хочешь, можешь поспать, — предлагает Миша, бросая в мою сторону очередной затяжной во всех смыслах взгляд.

Я мотаю головой, но глаза прикрываю. Уснуть, конечно, не получится. Какой тут сон! С вечера сердце на повышенных оборотах работает. Вчера, после ужина, Тихомиров снова меня целовал… Очень долго целовал. Вспоминаю, и тотчас по коже мурашки бегут.

— Холодно? Добавить температуру?

Естественно, Миша все подмечает.

— Немного, — отзываюсь, не открывая глаз.

Внутри ведь мне очень жарко. Все полыхает. Я стараюсь не вспоминать хотя бы поцелуи. Но это, очевидно, уже какой-то рефлекс — едва веки опускаются, снова все всплывает. Чтобы это прекратить, приходится открыть глаза.

Тихомиров, если не задавать вопросов, почти никогда не выступает инициатором разговора. Уж пустой болтовней так точно не занимается. У меня, конечно, десятки подходящих вопросов найдутся, но я понимаю, что все сразу вываливать не стоит. Поэтому остаток пути молчу. Посматриваю на него и улыбаюсь своим мыслям. Все-таки я очень счастливая. А буду еще счастливее. Несомненно.

— Сколько мы здесь пробудем? — интересуюсь сразу по приезду.

Пока я разминаю ноги, Миша уже достает из багажника сумки.

— Завтра к вечеру вернемся в Москву.

Киваю и молча иду за ним в дом. Снова волнение охватывает, потому как я, честно говоря, не представляю, что мы здесь будем делать.

Пока Тихомиров относит наверх сумки, пытаюсь себя как-то отвлечь. Вспоминаю, чем тут обычно занимались наши мамы. Но мне-то готовка совсем не подходит. Я ничего не умею.

Впрочем, как оказывается, и тут я ничего не решаю. У Миши на все свои планы. Спустившись, он незамедлительно меня в них посвящает. То есть ставит перед фактом первого пункта, конечно же. Я от такого отношения снова расстраиваюсь.

Он снова игнорирует мое мнение! Ему попросту плевать, что я чувствую! Есть он и его решения!

Молчу и по дороге в ресторан на набережной, и за обедом. Уверена, что Тихомиров это замечает. Он ведь всегда все видит. Но, по каким-то неизвестным мне причинам, многие моменты попросту игнорирует.

Возможно, потому что ему плевать?

Сердцу больно становится. Но я держусь.

С этого момента первой не заговорю. Пусть даже придется молчать весь день. К сожалению, по возвращению в дом последнее видится мне вполне реальным. Мы молча расходимся по комнатам.

Шумно выдохнув, достаю из сумки трикотажные шорты и майку. Переодеваясь, выплескиваю свои эмоции беспокойным потоком бессвязного ворчания. Если бы я себя не знала, а просто слушала сейчас, точно бы ничего не поняла.

— Ну и хорошо… Вот и ладно… Подумаешь… Тоже мне… Ха!.. Вообще без разницы…

Едва заканчиваю одеваться, раздается стук в дверь. Пригласить или хотя бы откликнуться Тихомиров мне не оставляет возможности. Сразу же входит в комнату.

— Полина, — произносит тем самым раздражающе ровным тоном. — Пойдем. Прогуляемся к озеру.

Я напряженно вытягиваюсь и сжимаю руки в кулаки. Миша, оценивая мою стойку, только хмурится.

— Иду, — выговариваю тихо, сохраняя все свое достоинство.

По пути к озеру стараюсь успокоиться. Но сердце скачет, как тот самый всполошенный мустанг. Когда Тихомиров рядом, мне непрерывно кажется, что он в любую секунду накинет «лассо». Восторг и предвкушение ощущаются потрясающе. Но их каждый раз разбавляет какой-то подспудный страх. И боюсь я не Мишу, а своих собственных чувств. Их всегда слишком много, и я никак не научусь с ними справляться.

Правил нет, напоминаю себе я. Он ведь согласился с этим. Это уже хорошо.

— Мы здесь, чтобы привыкать друг к другу, а ты непривычно молчалива, принцесса. Это новая форма протеста?

Чувствую, что смотрит на меня, но сама ответить тем же не могу. Продолжаю идти, глядя себе под ноги. Кажется, если отвлекусь хоть на секунду, упаду. Тело вдруг каким-то тяжелым и неконтролируемым становится.