Звуки тишины - Татьяна Алхимова Страница 15

дверью слышались шаги соседей, возвращавшихся откуда-то в столь поздний час. Я выбралась из-под одеяла и прошлёпала босыми ногами на кухню. В кружке стоял недопитый утром чай, наверняка затянувшийся непонятной плёнкой, которая всегда появлялась, стоило забыть вымыть чашку. За окном спал Бухарест, район его не столь отдалённый от центра, но навевающий ощущение упадка и застоя в жизни. Тот самый одинокий фонарь во дворе едва заметно моргал, заставляя кусты отбрасывать пугливые тени. Ни души. В комнате звякнул телефон, но я не могла отвести взгляд от окна. В тени, не так далеко внизу, мне почудилось движение, а спустя несколько секунд на свет вышел Тобар в сопровождении всё тех же товарищей. Они закурили, довольно оживлённо о чём-то беседуя. Мой сосед то и дело кивал в сторону дома, и я невольно подумала, что говорят обо мне. Спустя пару минут, когда сигареты погасли, компания разделилась, и гостеприимный хозяин, бросив беглый взгляд на окна, скрылся в подъезде.

Меня обдало жаром. Хорошо, что на кухне темно, и силуэт вряд ли был виден. Не хотелось бы, чтобы он подумал, будто я подсматривала. Интересный он, Тобар. Не теряется в сложных ситуациях, вежливый. И, в общем-то, очень приятный. И руки у него — огромные. Неожиданное волнение никак не отпускало тиски, в которые зажало моё уставшее тело. Я медленно выдохнула, кое-как справившись с собой, и двинулась в спальню. Вторая бессонная ночь не могла пройти бесследно, так что намерения мои были самыми воинственными. Невольно я притормозила около входной двери и прислушалась: шагов слышно не было. Жаль. Мне не хватало дружеского плеча Сорина, несмотря на всю боль, что теперь поселилась где-то в сердце.

На подушке ждал телефон с довольно коротким сообщением: ”Я тебя понял, Нико”.

Кажется, на самом деле он так ничего и не понял. А хотел ли?

Шепот

Последняя рабочая неделя перед Рождеством выдалась на редкость спокойной и даже милой. Атмосфера в коллективе почти волшебным образом становилась теплее, и я это связывала с переменами в Петше: он был крайне внимательным и вежливым, не повышал ни на кого голос, спокойно решал любые конфликтные и спорные ситуации и даже пообещал дать дополнительный выходной перед праздником. В один из дней после работы я столкнулась на выходе с Софи.

Она приветливо улыбнулась и шепнула мне беглые слова благодарности за Петшу. Я удивлённо посмотрела на неё и получила пространное объяснение случившемуся. Оказывается, они давно состояли в довольно романтических отношениях, и судя по приглашению в Бухарест — Петша собирался предложить Софи перейти на новый уровень. Но появилась я среди торгового центра: узнать подробности моей жизни и сложить картинку целиком не составило труда для такой девушки, как она. А дальше ей пришлось напомнить своему возлюбленному, что в жизни случается всякое, и он сам когда-то был объектом насмешек, издевательств и вообще — жил изгоем в собственном же коллективе. Софи прямо заявила, что его поведение считает слабостью, недостойной настоящего мужчины и что отыгрываться на других за собственные обиды — отвратительно. Полночи у них ушло на серьёзный разговор, в результате которого Петша неожиданно сдался.

Рассмеявшись и подмигнув, Софи сказала, что считает это Рождественским чудом. А следом показала скромное колечко на пальце. Вот так сюрприз! Значит, я должна была быть благодарна этой красивой блондинке за избавление от тирана на работе. Не верилось.

Я смогла написать только пару слов в ответ, назвав её удивительной и пожелав самого настоящего, крепкого счастья. Почему-то мне так хотелось, чтобы всё у них с Петшей сложилось как можно лучше. Можно представить, насколько тяжело ему было переступить через свои обиды, через боль, даже через гордость, чтобы резко измениться, признать свои ошибки и начать исправляться. Наверное, он действительно любил Софи, а может просто пришло время что-то менять. Интересно, не прикидывался ли мой начальник паинькой только ради того, чтобы получить желаемое? Вряд ли. Они оба выглядели вполне счастливыми и довольными друг другом, когда уходили в противоположную от меня сторону, помахав на прощание.

Сорин так ничего и не писал, и даже не появлялся около дома — чему я была одновременно и рада, и нет. Как было бы хорошо, если бы удалось отмотать время назад и пустить его по другому руслу. Тогда не случилось бы поцелуя и сложного разговора, не нужно было бы коротать вечера в одиночку, слоняясь по квартире в поисках дела, или сражаться полночи с бессонницей. В углу на кресле одиноко лежал подаренный Сорином плед, иногда я порывалась выбросить его или спрятать в шкаф, но память о тёплой дружбе не позволяла так жестоко расправиться с частью жизни, причём с одной из самых лучших её частей.

Я успела упаковать все подарки, нарядить небольшую ёлку, купить кое-что из продуктов, пообещать всем и каждому приехать после Рождества, и отчаянно ждала того дня, когда смогу проснуться утром чуть позже, чем обычно, сварить какао, медленно съесть завтрак, а потом приняться за приготовление козонака. Предвкушала, какие чудесные ароматы будут витать на кухне, какую радостную музыку я включу и как, возможно, всё изменится, как только первая звезда зажжётся на небе.

Почти так и вышло. Петша, как и обещал, отпустил нас на день раньше, и я этот дополнительный выходной провела, гуляя по Бухаресту среди туристов и толп горожан. Хотелось слиться с ними, и никогда не покидать улиц, подсвеченных гирляндами и заставленных ярмарочными павильонами. Пусть бы канун праздника тянулся вечно, даря бесконечное ожидание чего-то лучшего, звенящего в груди и пробуждающего крылья надежды. Если бы…

В сочельник я проснулась рано, но позволила себе полежать в постели столько, сколько хотелось. Как и мечтала, сварила какао на молоке, достала купленные накануне сладкие булочки, и с превеликим удовольствием их съела. Настроение, вопреки ожиданиям, было приподнятым и даже немного шкодливым. Шёл снег, нашёптывая что-то совершенно зимнее и таинственное.

Ближе к обеду я повязала фартук, кое-как справившись с подготовкой мяса, и принялась за выпечку. Выложила на стол всё, что было нужно: муку, специи, яйца, чтобы они успели согреться, изюм в начинку и даже немного мака, как любила делать мама. Молоко. Оно стояло в списке первым, но вспомнила я о нём только тогда, когда уже приготовила посуду для теста. Холодильник тоскливо посмотрел на меня полупустыми полками и одинокой бутылкой вина на дверце. Молока не было. Я сама вылила последний стакан в какао.

Мечты иногда приводят вовсе не туда, куда хочется.

Фартук оказался брошенным