Звуки тишины - Татьяна Алхимова Страница 16

— О! День добрый! — сквозь чёрные вязанные слои буркнул он. Улыбнувшись, я протиснулась мимо. — Погулять? — догнал он меня.

Я только покачала головой и со вздохом притормозила, доставая телефон.

“В магазин”.

— И я туда же, можем пойти вместе, — предложил Тобар.

Пришлось согласиться. Хоть до местного магазинчика можно было добраться минут за пять, мой забавный сосед успел за это время рассказать столько всего, что я даже не смогла запомнить и половину. Интересно, это от неловкости или он всегда такой болтун? Я хотела бы ему что-то ответить, но общаться через телефон под снегом было не очень удобно. Как хорошо выходило болтать с Сорином — он понимал язык жестов, да и не закидывал меня тоннами слов.

— Эм, — вдруг замолчал Тобар, когда мы свернули на соседнюю улицу и остановились перед магазином. — Наверное, я слишком много говорю, пользуясь тем, что ты не можешь ответить.

Мне вдруг стало смешно — он словно прочитал мысли, но этот факт не вызвал никакой обиды или непонимания. Я широко улыбнулась и легко толкнула его в плечо, чтобы поскорее оказаться в магазине, где тепло и уютно. Внутри было людно и довольно шумно: покупатели толпились у кассы и бродили по залу.

— Тебе что надо? — уточнил Тобар.

Я показала на молочный отдел, он загадочно улыбнулся и поманил меня вперёд. Но у полки с молоком нас ждало катастрофическое разочарование: молока осталась последняя бутылка. Мы переглянулись, и Тобар протянул её мне. Я быстро набрала текст:

“Тебе тоже нужно было молоко?”

— Ну… Не обязательно, просто заодно хотел взять. А так-то мне нужны лимоны! — смущённо улыбнувшись, он махнул своей широкой ладонью, и скрылся за стеллажами.

Странный такой. Лимоны… Почему не апельсины? Мама всегда в козонак добавляла немного апельсиновой цедры, так вкуснее и ароматнее. И вместо лимонного сока — тоже апельсиновый. Хотя у каждой семьи свои секреты приготовления разных блюд. Интересно, что будет готовить Тобар? Надо было спросить, вышло не очень вежливо. Я прошлась по магазину в поисках ещё чего-нибудь, что вдруг мне могло бы понадобиться, но так ничего и не нашла. Если только взять ещё одну бутылочку вина, на всякий случай? И, как назло, моего любимого не нашлось на полке — разобрали перед праздником. Что за день такой невезучий. Я вздохнула и отправилась на кассу.

Передо мной в очереди снова возник Тобар, и в его корзине, кроме лимонов, пакетиков со специями и баночки консервов я увидела ту самую заветную бутылку красного полусладкого вина. Вот кто, значит, увёл у меня из-под носа самый вкусный праздничный напиток! Я шумно поставила молоко на ленту, и, кажется, от обиды надула щёки. А мой сосед, ничего не подозревая, ещё и подождал меня у выхода.

Мы шли под усиливающимся снегопадом, скрипя ботинками: он — довольный покупками и всё так же закутанный в шарф, а я — в обнимку с молоком, недовольная и огорчённая.

— Что-то случилось? — спросил Тобар.

Со вздохом я опять обратилась к телефону — как же мне надоели эти бесконечные переписки за последнее время — и показала ему одну лишь фразу: “Ты купил последнюю бутылку моего любимого вина”.

— О… Ну я ж не знал, — начал он оправдываться. — Оно ведь хорошее, и по цене в самый раз, и по вкусу.

Мне только и оставалось неопределённо пожать плечами, не отбирать же у Тобара вино или просить уступить его — некрасиво, учитывая, что дома в холодильнике уже был алкоголь. Мы коротко распрощались на лестничной клетке, и я поднялась к себе.

Готовиться к Рождеству в одиночестве оказалось не так уж и страшно, даже, наоборот — приятно. Я включила музыку, собрала волосы в высокую косу и завернула её пучком, не стала надевать ничего праздничного, немного прибралась, пока подходило тесто, с большим удовольствием и аккуратностью завернула козонак и отправила в духовку, чуть пританцовывая. Зажгла огни на ёлке и внезапно вспомнила, что собиралась приготовить салат и красиво нарезать овощи и сыр к вину. Если бы я могла петь! Если бы могла вернуть все те звуки, которые всегда были рядом, в свою жизнь. Может, стоило загадать желание в эту волшебную ночь? И, может, Сорин был прав? Мне стоило попробовать пройти ещё один курс терапии…

Из коридора послышался стук — кто-то упорно игнорировал дверной звонок, будто бы думал, что я пугаюсь громких звуков. Быстро обтерев руки о фартук, я приоткрыла дверь, опасаясь увидеть Сорина. Но на лестнице стоял немного смущённый Тобар, в руках у него красовалась бутылка и небольшой поднос, прикрытый сверху вышитым полотенцем — у меня даже бровь поднялась от удивления.

— Я тут… — начал он и кашлянул. — Вино вот принёс. И печеньки. Мама заезжала утром, оставила. Она сама делает. Раз ты любишь это вино, пусть оно будет твоим, у меня дома запасы есть. Рождество всё ж. С праздником!

Он вдруг добрался до меня лучистым, ярким взглядом и улыбнулся такой по-настоящему доброй улыбкой, что сердце вздрогнуло. Я всё всматривалась в его лицо сквозь едва приоткрытую дверь и не знала, что делать: нужно было бы взять этот условный подарок, поблагодарить. Но телефон валялся где-то далеко в комнате, а жестов Тобар бы не понял. И я так растерялась, что неловко приняла в руки бутылку и поднос, которые почти всунул мне он. Но сюрпризы не кончились.

Этот забавный парень вдруг резко выдохнул, приподнял руки, чуть прикоснулся к себе, сложил их, будто сидел за партой и приподнял одну, сформировав довольно странную фигуру из пальцев, а после воззрился на меня с неподдельной надеждой во взгляде. От смеха я чуть закусила губу, чтобы не смущать его ещё больше. Кажется, Тобар хотел сказать “С Рождеством”. Я показала ему палец с лёгким кивком, мол, подожди минутку, и убежала на кухню. Оставила там подарок, отыскала телефон и вернулась к двери.

“Спасибо большое. Это было очень мило, не совсем верно, но я тебя поняла. Чудесный подарок, даже лучше, чем вино”.

Тобар прочёл сообщение, и на его щеках я заметила лёгкий румянец — опять неожиданно. Когда он приходил ко мне чинить кран, выглядел гораздо более решительным и серьёзным. Но и таким он мне вдруг понравился,