Ирина Хохлова - Возвращение любви Страница 17

— Чужое и есть чужое. Сломается — потом отвечай.

Хитрил Афанасий. Мотор был в полном порядке. Но и у него закралось сомнение — действительно, мужик днями-ночами пропадает на реке, а ухажер вьется вокруг его жены.

Валерий забросил на плечо мешок с рыбой — его доля — и, ничего не сказав, стал подниматься на крутой берег.

Навстречу шли Елена и Петр.

— А мы тебя встречать, — сказала Елена.

Валерий поздоровался с Петром и продолжал путь.

— Я скоро приду, — сказала Елена.

Что-то ей не нравилось в поведении Валерия, и она решила не откладывая поговорить с Петром.

— Вот что, Петр…

Он улыбнулся и легонько коснулся ее плеча.

— Знаю, что скажешь. Не беспокойся. Если хочешь, я завтра уеду.

— Значит, это правда?

— Милая кузина, ты всегда отличалась тем, что была великой придумщицей. Не мути свою душу.

— Значит?..

Он смотрел вдаль, на противоположный берег, где до горизонта тянулась тайга.

— Какое безлюдье, — сказал он. — Какое безлюдье, — повторил и улыбнулся. — Смешная моя кузина. Великое открытие она сделала. Да, конечно, я люблю тебя. Разве ты не знала об этом раньше? И разве раньше тебя это тревожило? О чем мы говорим? Беги к мужу, Еленушка, покорми и утешь.

— Прости меня, Петр.

— За что?

— За все.

— Мне жаль, если я чем-нибудь огорчил тебя.

— Да нет, нет. Ты тут совершенно не виноват. Это я…

— Девочка моя…

— Какая девочка? Старая карга.

— Однажды я нашел в лесу девочку…

Елена встревожено вскинула на него глаза.

— Я проснулся ночью, потому что примерещилось: в лесу спит девочка. И пошел. Мне будто кто-то подсказывал, куда идти. И я увидел спящую девочку. Взял ее на руки и понес. Принес, уложил на крыльце ее избы и пошел спать. Вот и все, что было. Вот и все, что у меня есть. И не тревожь себя.

Он поклонился и пошел вниз по склону. Уходил ровной походкой, засунув одну руку в карман куртки, а другой плавно размахивая? И Елена поняла, что Петр любил ее и любит.

Глава шестая

Когда она пришла домой, Валерий спал.

— Устал, — сказала мать, — это ж сутки без отдыха.

Елена попила молока, посидела с матерью, которая говорила о вечных заботах, о муже:

— Интереса к жизни у него не стало, — говорила мать, вытирая платком сухие губы. — Прежде интерес-то был. А теперь сидит часами, думает о чем-то. Спросишь его — улыбнется. Скажет слово и молчит. Я, доченька, думаю, что собрался он.

— Куда собрался? О чем ты говоришь?

— Собрался, доченька, мыслями уже готов. Оставит он меня. Да и понимаю я его, хотя совсем не согласна. Всю жизнь был сильным да уверенным, а теперь еле ходит. Куда ж такому гордому? А уйдет он — мне тоже незачем жить.

— Мама, а я?

— У тебя есть опора.

— Да тоже…

— Что тоже?

— Из-под ног почву выбили. С этим сокращением.

— Устоит. Он, твой, устоит. Вижу — сильный. Ты его держись, доченька. Ты его не обижай. Сейчас ему трудно, так ты уж смотри. Они, сильные-то, если ломаются, так навсегда. Ты вот что… с отцом поговори. У меня уже слов нет. Чтоб это… не собирался. Рано еще. А, дочка?

— Поговорю, мам, непременно.

Утром проснулась Елена около восьми. Повернула голову, посмотрела на мужа. Он лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок.

— Проснулась? — спросил, не двинувшись.

— Ага, Валера. Побыл бы ты со мной день. А?

— И ты чувствуешь?

— Что я чувствую? Я просто не вижу тебя. Мы же приехали отдохнуть вместе.

— Испугалась?

— Чего я, Валера, испугалась?

— А того, чего сама еще не поняла. Ладно, сегодня день наш. Все и выясним.

— Да что выяснять-то, Валера?

— А разве нечего?

— Что ж, начнем в таком случае.

— Не здесь.

— Валерка, милый, не пугай меня. Ты так говоришь…

— Потому что знаю, о чем говорю.

Елена не стала продолжать, потому что препирательства ни к чему не привели бы, да и мать уже навострила уши.

— Ты прав, не здесь. Мы с тобой нынче пойдем по морошку. Она, может быть, еще не совсем готова, но, пока довезем, созреет.

— Слишком много слов о морошке.

— Валера, если бы ты знал, как ты не нравишься мне сегодня!

— Я принимаю твои условия. Идем за морошкой.

— Какой ты, Валерка! Ну, зачем тебе это?

— Что «это»?

— Выяснять отношения. Тебе мало, что я говорю: люблю тебя?

— Много говорит тот, кто врет. Как правители наши.

Елена поднялась, накинула халат и вышла на улицу. Мать возвращалась из стайки, неся в подойнике свежее молоко.

— Мам, а мам? — дотронулась до ее локтя Елена.

— Что, доченька?

— Хочу по морошку сходить.

— Тетку Настю кликни, она места знает.

— Нет, с Валерием пойду.

— Прогуляйтесь, доченька.

Мать пристально смотрела на нее.

— Ну, что? — спросила Елена.

— Поссорились?

— С чего ты взяла?

— Я же, доченька, вижу. Ты у меня никогда не умела скрывать, что на душе.

— Ничего, мама, все уладится.

Мать прошла в избу. А тут, незваная, бежит тетка Настя.

— Моя ты милая, — запела сладко. — Моя ты хорошая. Забыла ты, что такое деревня. Тут языки…

— Что языки?

— Болтают, слушать тошно. До мужа бы не дошло.

— Что можно болтать про меня?

— Что вы с Петром…

— Тетя Настя!

— Целыми днями, мол, вместе. И все смеются.

— Мы же на глазах у всех.

— Ты уж будь осторожнее. Замок на языки эти не повесишь. Одна Дарья чего стоит!

…После завтрака Елена и Валерий переправились на лодке через Сыню и углубились в тайгу. Елена еще не забыла ягодные места и повела мужа на дальние пальники, то есть выгоревшие от лесного пожара места, сухие и солнечные.

Но ягод собирать не пришлось. Валерий долго шел молча, потом остановился.

— Надеюсь, нас уже не слышат? — насмешливо спросил он.

— Что тебя мучает?

Он начал издалека. Мол, в их отношениях многое изменилось с тех пор, как он ушел в отставку:

— Кто я теперь? Безработный, выброшенный за борт человек. Чего со мной считаться? Ни на что не годен. Вот ты и…

— Что я? Что?

— Тогдашняя встреча с Зотовым не случайна. Чем больше думаю, тем яснее становится.

— Ну, говори, говори… Значит, у нас с ним любовная связь? Говори, не стесняйся. Чего уж там?

— Я только теперь понял, почему ты против того, чтобы уехать из Ярославля.

— Полюбовника потеряю! Конечно! Как можно!

— Хватит издеваться! Я не слепой. Тут этот Петр… Смотришь на него, как на икону. Еще бы! Умный, грамотный, мне не чета.

— Может, я и с Петром того?.. А? Говори.