Кимберли Рэй - Научи меня любить Страница 22

— Нетерпение?

— Да.

— А чего ты хочешь?

— Я… — Пейдж облизала губы, пытаясь найти в себе силы говорить. — Хочу еще. Больше. — Ничего другого ей не удалось из себя выдавить.

— Больше чего? Этого? — Джек провел бутылкой вверх по ее бедру. Девушку словно ударило электрическим зарядом. — Или этого? — Он коснулся рукой ее кожи там, где только что было прохладное стекло, проник внутрь. С ее губ слетел стон, глаза закрылись, тело дрогнуло от нового непривычного ощущения неземного, бесконечного наслаждения. Еще одно движение его пальцев, и она вытянулась, как струна. Дыхание сбилось. Пейдж была на грани обморока.

Она упала в бездну наслаждения быстро и резко, словно оступившись на краю обрыва. Ее как будто перевернуло, бросило на самое дно.

Несколько мгновений спустя откуда-то издалека донесся голос Джека.

— Посмотри на меня, — приказал он. Ее глаза мгновенно подчинились. — Ты прислушиваешься к своему телу? Оно подсказывает, чего хочет? — (Девушка кивнула.) — Произнеси вслух. Скажи точно, чего хочешь прямо сейчас.

— Тебя, — пробормотала она.

В его глазах вспыхнули огоньки, мышцы напряглись. Не дав ей понять, что происходит, Джек припал к ее губам страстным, жадным поцелуем, постепенно ослабив напор. Но только Пейдж перевела дыхание, как он поцеловал ее с новой силой, однако теперь уже нежно, медленно, потом отстранился.

Она заметила в его глазах что-то странное, словно он только сейчас понял, что произошло. Джек тряхнул головой и сделал глоток из бутылки, которая еще недавно прижималась к ее бедру.

— Дай-ка угадаю, — начала Пейдж, когда наконец смогла совладать с чувствами. — Урок окончен, верно?

Джек усмехнулся, но выражение его глаз при этом не изменилось. И от его тела по-прежнему исходили горячие волны, особенно в те секунды, когда его взгляд скользил вдоль ее жаждущего тела, прикрытого мокрыми топиком и трусиками.

— А ты хорошая ученица, милая.

Пейдж раздраженно вздохнула и потянулась за шортами.

— Но я же готова.

— Наберись терпения. Уже скоро.

Все только обещает, обещает…

Джек вцепился в руль так, что костяшки на руке побелели. Все нарастающее в теле напряжение, не дающее сосредоточиться, побуждало его развернуть мотоцикл, рвануть к дому Пейдж и там снять это напряжение. Но он не поддался эмоциям, прибавил скорости и понесся на своем мотоцикле по шоссе к ранчо Мишенов.

Пятнадцать минут спустя он стянул с себя футболку и бросил ее в изножье кровати, где его дожидались раскрытый чемодан с аккуратно сложенной одеждой и большой дорожный сундук с выдвижными ящиками.

Очевидно, заботливая Нелл все собрала. Джек перевел взгляд на шкаф и увидел там пустые вешалки. Что ж, по крайней мере она отнеслась с уважением к его желанию и все сложила в чемодан. Джек предпочитал держать вещи наготове, чтобы не терять времени, когда им снова овладеет охота к перемене мест. Когда чемодан сложен, можно уезжать без промедления. Никаких сборов в дорогу. Ничто не задержит. Захотелось уехать — взял все, что нужно, и в путь.

Он расстегнул пуговицу на джинсах — чуть полегчало. Впрочем, не очень. Его по-прежнему мучило желание. Джек хотел Пейдж. Страстно. Безумно.

До умопомрачения, черт побери!

— Ты просто идиот, — пробормотал он себе под нос. — А ведь мог бы сейчас спать в кровати спокойно и сладко, как младенец. Никаких стрессов. Никаких сумасшедших желаний. Никакого напряжения. Если бы не заставил себя остановиться там, в пещере.

А как ему хотелось тогда продолжить! Пейдж действительно была готова. Как она выгибалась, прижималась к нему, как твердела ее грудь от одного его взгляда, как она вскрикивала, взлетая к вершинам наслаждения, и как потом сказала одними губами короткое слово «тебя», когда он спросил ее, чего она хочет.

Она действительно хотела его. А он — ее. Но все изменил нежный полувздох-полустон, сорвавшийся с ее губ. Были в нем и страх, и удивление, и волнение. Он напомнил Джеку, что для нее такое в новинку. Поэтому все и пошло не совсем так, как он задумал.

Не получилось полюбить ее быстро и страстно.

Да ему это и не было нужно.

Свернув с шоссе на дорогу, что вела к ранчо Мишенов, Джек наконец признался самому себе в самом главном. Он не хотел спешить. Хотел запомнить каждое прикосновение к ней, каждый ее стон и вздох, заучить наизусть каждый изгиб ее прекрасного тела, навсегда запечатлеть в памяти то сокровенное, что происходит между ними.

Потому что она была другая, не похожая ни на кого. Несмотря на то что Пейдж не питала никаких романтических иллюзий в отношении Джека, в душе она была настоящим романтиком. Он не мог не восхищаться ее оптимизмом, который не разрушили даже годы, прожитые с этим негодяем, ее мужем. Сам Джек не строил на будущее никаких планов, тем более не думал о долгих отношениях, но если Пейдж верит в возможность счастливого замужества, то честь ей и слава. Он не хотел разрушать это ее убеждение. Не хотел привести к ситуации «переспали — разбежались» и добавить страданий в ее и без того нелегкую жизнь.

Нет, Джек собирался показать ей, каким приятным может быть секс. А это значило, что ему придется строго контролировать свое желание до того момента, когда она будет полностью готова: и физически, и морально. Он хотел, чтобы Пейдж поняла, почувствовала, насколько красивая, привлекательная, страстная, желанная женщина таится в ней. Женщина, которую много лет принижал бесчувственный кретин, озабоченный лишь собственными желаниями.

При одной мысли о бывшем муже Пейдж Джека затрясло от злости. Это удивило его. Он никогда не страдал от ревности, даже не знал, что это такое. Просто не позволял себе ни к кому приближаться — ведь чужих людей не ревнуют. Но Пейдж отличалась от всех. Она стала для него чем-то большим, чем персонаж очередного приключения. Джек с каждым днем все яснее понимал, что Пейдж не только физически влечет его, но и нравится ему как человек.

Разумеется, он не позволял эмоциям затуманить разум, когда думал о мисс Кэссиди. Или о любой другой женщине. Через полторы недели он все равно покинет город. Спектакль под названием «Послушный брат» закончится, и можно будет вернуться к жизни по давно сложившимся правилам. Там, впереди, его никто не ждет. Не нужно будет ни перед кем, кроме себя, держать ответ или советоваться по поводу той временной работы, которую он найдет. Он будет наедине с собой посреди бескрайних зеленых пастбищ, на бесконечных извилистых шоссе, на беспредельных просторах южных штатов. Это называется свобода. И это единственное, чем он дорожит.

Странно, но почему-то теперь это слово не вызывало в нем прежнего энтузиазма, как это было до встречи с Пейдж Кэссиди.