Барбара Воллес - Наш сказочный роман Страница 25

– Тоже? Ты говоришь о Найджеле?

– Какая нелепость! Какое отношение твой дед имеет к моему коту? – Она стала сосредоточенно расправлять одеяло.

Да, Ана еще та врунья. Хуже, чем он сам.

– Я имею в виду Найджела Ружо.

Рука тети застыла.

– Кого?

– Тетя, я видел фотографии. Те, что у тебя в ящике. Знаю – это не мое дело. Но… мне всегда было странно… что такое мог сделать дед, чтобы ты отсекла нас от общения с ним.

– Ох, лапушка. Я никогда не пыталась отсекать тебя. То, что случилось… это было очень давно, еще до твоего рождения.

– Ты говоришь про то, что случилось с Найджелом?

Она кивнула, но не успела ничего сказать, потому что появилась Пейшенс. У Стюарта тут же участился пульс.

– Привет, – застенчиво поздоровалась она. Голос ее выдал. Выдал то, чем они занимались ночью. – Я принесла Ане поесть. Не ожидала встретить… вас здесь.

– Я решил приехать во время ланча, чтобы вернуться домой не очень поздно, – ответил он.

Они оба знали, почему он хочет быть дома пораньше. Краска залила Пейшенс не только щеки, но и шею. Она выглядела такой прелестной, что Стюарту пришлось вцепиться в стул, чтобы не потерять окончательно голову и не кинуться ее целовать.

– Я принесла вам сэндвич с куриным салатом, – сказала Пейшенс, пристроив сумку на прикроватный столик. Заметив, что Ана выглядит растерянной, она спросила: – Я вам помешала?

– Ана хотела рассказать о Найджеле Ружо. – И пояснил уже тете: – Это Пейшенс обнаружила коробку.

– Мы не собирались что-то выведывать, клянусь, – сказала Пейшенс. – Я перекладывала ваши вещи в ко моде, а Найджел сбросил коробку на пол. Бумаги разлетелись, а когда мы стали их поднимать, заметили знакомое имя. Простите.

– Не переживай, дорогая. – Ана грустно вздохнула. – Найджел всегда требовал к себе внимание.

Она имела в виду Найджела Ружо? Стюарт и Пейшенс обменялись взглядами. Очевидно, коты и их тезка обладали одинаковыми характерами.

– Наверное, пора мне рассказать про себя. – Ана снова начала расправлять одеяло.

– Мне уйти? – спросила Пейшенс. – Это ведь ваши семейные дела.

– Нет, дорогая. Останься, – сказала Ана. – Ты тоже семья.

Стюарт взял Пейшенс за руку и усадил на стул около себя:

– Пожалуйста, останься.

Пейшенс посмотрела на их сцепленные пальцы.

– Все в порядке, – сказал он. – Она знает.

Пейшенс ахнула и снова покраснела.

– Найджелу нравилось, когда женщины краснели, – призналась Ана. – Он говорил, что щека каждой женщины имеет собственный оттенок. Он был художником, с которым я познакомилась в Париже.

– Ты была его моделью. Картина на стене…

– Мы с ним предпочитали определение «муза». Наши отношения были глубже, чем у художника и модели. – Она вздохнула. – Он был очень талантлив.

Ее голос прозвучал с таким благоговением, что Стюарт был поражен.

– Почему ты раньше о нем не говорила? – спросил он.

– О некоторых вещах слишком больно говорить.

– Вам совсем ни к чему сейчас нам об этом рассказывать, – сказала Пейшенс.

– Да, – согласился с ней Стюарт. – Мы поймем.

– Нет, я хочу рассказать. Я уверена, что он возмущен тем, что я столько лет молчала. – Ана произнесла это так, словно он находился с ними в комнате. – Мы познакомились в то лето, когда я окончила школу. Я была в Париже, в туристической поездке. И мне жутко наскучили бесконечные экскурсии в соборы и дворцы, поэтому я потихоньку отправилась в другие районы Парижа, которые нам не показывали. И встретила Найджела. Это была любовь с первого взгляда. Все туристы уехали домой, а я осталась.

Голос у нее охрип, глаза увлажнились. Стюарт потянулся к столику и налил ей стакан воды.

– Мы собирались перевернуть мир искусства. Он пишет картины, а я его вдохновляю. Такие вот Дьяконова[8] и Сальвадор Дали.

– Что же случилось?

– Случился твой дед, Стюарт. Ты ведь знаешь, что наши родители умерли, когда я была ребенком. – Стюарт кивнул: потерять родителей в детстве – печальная традиция в семье Даченко. – Поскольку Теодор был старшим, то он стал моим опекуном. Когда он узнал, что мы с Найджелом живем вместе – Найджел считал брак буржуазным пережитком, – он пришел в ярость и прилетел в Париж, чтобы вернуть меня домой. Заявил, что он не позволит своей семнадцатилетней сестре нанести урон фамилии Даченко, живя без брака с каким-то никудышным художником, которому нужны от меня лишь деньги. Я всегда задавалась вопросом: будь Найджел тогда успешным художником, то Теодор, возможно, думал бы иначе.

Ана глотнула воды.

– А потом он увидел картину Найджела.

– Картину, которая висела в мастерской, – сказал Стюарт.

Тетя грустно улыбнулась:

– Одну из многих. Найджел изучал формы тела и, будучи его музой… – Ана покраснела, а Стюарт впервые увидел, как его тетя краснеет от неловкости.

– Это еще больше разъярило твоего деда. Он прямо мне заявил, что, если я не вернусь домой и не стану жить, как полагается приличной молодой девушке, он погубит карьеру Найджела в самом зародыше.

– Он, наверное, не имел в виду поступить так, – вырвалось у Пейшенс.

– Уверен, что так и поступил бы, – сказал Стюарт. Дедушка Теодор был безжалостным. – Ему не важно, кто пострадал: его сестра, его внук.

Пейшенс поняла, о чем он подумал, и стиснула ему руку. Он с благодарностью прижал ее ладонь к губам.

– Что сделала ты? – спросил он Ану, заранее зная ответ.

– Что я могла сделать? Мне было всего семнадцать. Если бы я отказалась, это положило бы конец карьере Найджела, а я не могла так с ним поступить. Он был рожден стать большим художником.

– Вы, должно быть, очень сильно его любили, – прошептала Пейшенс.

– Мы были родственные души. – Ана улыбнулась, но улыбка тут же исчезла. – Я сказала Найджелу, что вернусь. Что как только мне исполнится восемнадцать, я его найду. У нас будут мои деньги, и мы сможем не зависеть от Теодора, от его влияния.

– Но ты не вернулась, – произнес Стюарт.

Она уехала в Бостон, а в Париж так и не вернулась.

По лицу Аны прокатилась слеза.

– Некуда было возвращаться. Спустя несколько недель после моего отъезда Найджел погиб в автоаварии. Он всегда ездил слишком быстро…

Голос у нее задрожал, а слезы полились ручьем.

– Позже я узнала, что Теодор нанял кого-то скупить все его картины, где была я, и уничтожил их. Все его работы навсегда исчезли.

– Тетя! – Стюарт вскочил на ноги и обнял ее. Он-то считал, что женитьба на Глории была самым низким поступком старика, но это…

Вдруг ему сделалось тепло – это Пейшенс встала рядом и нежно погладила его по спине.

– Простите, – прошептала она.

Прерывисто выдохнув, Ана подняла голову, и Стюарт увидел, что к ней вернулась обычная твердость духа.