Развод. Ты ее копия - Александра Багирова Страница 3

В этот момент мой безымянный палец в моменте будто кислотой обжигает. А живот скручивает адской болью, кричу, надрывая голосовые связки, не в силах с нею совладать.

Глава 4

Дальше все как в черном, едком тумане. Боль такая, что в ушах звенит, реальность искажается. Максим суетится, вызывает скорую.

Поскольку беременность сложная, муж позаботился, чтобы у меня был врач, который доступен в любое время суток. Он так тщательно выбирал клинику, все по сто раз проверял. А не могла нарадоваться, как мне в жизни повезло.

Мысль обрывает новый адский спазм.

— А что, хороший ход, — доносит до меня ядовитый голос.

— Нат, вот сейчас заткнулась. Исчезла, — рявкает Максим. И я узнаю его бескомпромиссную жесткость, когда ситуация того требует.

Но это все не важно сейчас. Главное — это жизнь моего сыночка. Я не могу его потерять. Еще будучи в детском доме, я мечтала, что стану мамой и подарю своему ребенку всю ту любовь, которой была лишена.

— Макс, его надо спасти, — я даже не понимаю, говорю это в мыслях или в слух.

Чувствую его руки, его губы, горячее дыхание, и на миг кажется, что все как раньше. Я за мужем как за каменной стеной. Именно такое ощущение он мне всегда дарил.

Дальше скорая, врачи, клиника и страх, черный, жуткий, опоясывающий. Страх за малыша вытесняет все на десятый план.

— Живи! Мой милый, мамочка тебя так любит и ждет! Живи! Умоляю тебя! Живи! — неустанно повторяю, как заклинание. Как молитву.

Со всем можно справится, только не с потерей малыша.

А потом темнота. Не уютная, вязкая, липкая, и там тревоги, страхи и кошмары. И пустота. Я проваливаюсь в нее, ища спокойствия, но его нет.

Первое ощущение — меня гладят по голове. Теплая, родная, заботливая рука. Миг приятного забытья. Без воспоминаний об ужасах. А потом они накатывают одной, удушающей волной.

Распахиваю глаза. Макс сидит рядом. Лицо участливое. Заботливое.

В каком-то диком страхе опускаю руку на свой живот.

С губ срывается судорожный выдох… Мой малыш со мной… Я его чувствую. Он не ушел. Не оставил меня.

Слезы текут по щекам.

— Ну что ты, Наташ, — Макс вытирает их заботливо. — Не плач, моя хорошая. Мы вовремя приехали, наш малыш в порядке.

— Вовремя… — дальше слова застревают в горле.

Я вообще не была бы тут, если бы вчера на меня не обрушилось столько грязных откровений.

— Наташ, тебе надо думать о своем здоровье. Не волноваться. Не переживать, — он целует меня в губы. — Я мигом, только врача позову.

Приходит доктор. Его я хорошо знаю, он мне нравится. Внимательный, участливый, умеет успокоить и рассказать все понятным языком. И сейчас он смотрит на меня своими серебристыми глазами, словно даруя заряд бодрости.

— Нельзя, Наташ, вот совсем нельзя себя так доводить. Мы сейчас все сделали, угрозы для малыша нет. Но если будете себя доводить, следующий раз все может быть гораздо хуже. Потому покой и только покой. Если вы будете себе хорошо вести, — подмигивает мне, — То через недельку подумаю, может отпущу вас домой, под строгим контролем мужа.

Вздрагиваю. Отворачиваюсь. Прячу слезы, которые так и норовят покатиться из глаз. А есть ли у меня теперь муж?

После ухода врача, возвращается Макс. С пакетами в руках.

— Я тут столько вкусного тебе накупил. Мамочка и сыночек должны хорошо питаться, — позитивно, бодро, словно и не было того ужасного вечера.

Но он был.

— Максим, а где будет жить твоя первая жена пока я тут? С тобой в квартире?

Глава 5

— Наташ… — ставит пакеты. — Не думаю, что нам стоит сейчас об этом говорить.

— Не называй меня больше этим именем, — цежу едко.

Меня реально аж передернуло, когда он так ко мне обратился.

— Но это же твое имя, — он берет стул и присаживается рядом со мной.

— Анфиса. Меня так назвали при рождении. Так меня и зовут. Я больше не играю в твои игры.

— Нет никаких игр, — смотрит на меня с нежностью.

Но не со страстью, с которой смотрел на нее. Нет, взгляд совсем другой. Отчетливо вижу разницу.

Снова сердце начинает колоть. Нельзя мне волноваться. А как запретить себе не думать? Тем более, я понимаю, что она осталась там, в квартире, которую я считала нашей. Я с ее именем, ее носом, у меня на ногтях даже розовый лак!

Сейчас хочется зубами его отгрызть.

— Да? А имя Наташа случайно?

— Поверь, все не так страшно, как ты себе напридумывала, — он хочет погладить меня по щеке.

Бью его по руке.

— Не трогай меня.

В глаза ударяет блеск. Смотрю на свой безымянный палец. А я в этой суматохе и страхе потерять малыша забыла. Но сейчас, едва я вспомнила, жжение возвращается.

— На… — запинается, — Любимая, нельзя себя так доводить. Ты же слышала, что доктор сказал?

Стягиваю с пальца кольцо. Кидаю им в мужа.

— Ты реально подарил мне ее кольцо?

Оно падает на пол. Макс вскакивает и начинает его искать. Движения спешные, дерганные. Находит и вновь возвращается на стул. Сжимает кольцо в руке.

— Нет! Глупости какие! Ната сказала, чтобы позлить тебя. Она еще та язва. Это твое кольцо, дорогая, — в глаза не смотрит.

— Врешь, Макс.

Он молчит. Сопит. Потом резко поднимает голову.

— Зачем ты это устраиваешь? Тебе сейчас надо думать о себе и малыше. Видишь, я рядом с тобой. Ты моя жена. Я тебя люблю, — он говорит нежно, тихо, с хриплым шепотом, который меня всегда завораживал.

Но что-то пропало в его словах. То, что дело их особенными.

А может они звучат также, просто моя вера стала таять. И глаза открываются, и я вижу мир совсем в других тонах.

— Ты делал из меня ее копию…

— Нет, Наташ, не делал, — берет меня за руку. Сжимает ее.

— Я сказала, не называть меня так!

— Прости. Только не нервничай. Я просто хотел изменить твою жизнь. Старался, чтобы ты забыла прошлое.

— А ее хотел видеть во мне.

— Нет! — мотает головой. — Я вообще не знал, что она придет. Я думал, никогда больше ее не увижу.

— Но подсознательно