Сара Роуз - Фарфоровая куколка Страница 35

И тут она испугалась.

Бросила трубку. Что-то ее останавливало. Что-то не давало говорить. Казалось, сам ее мозг отказывался функционировать. Она взглянула на дочь.

Этого было достаточно, чтобы понять: она торжествует. Да, Шон победила. Сейчас Рейчел навсегда расстанется с любовью. Ее жизнь остановится, превратившись в бессмысленное существование. В ее сердце уже не будет той радости, легкости, надежды, которые подарил ей Патрик.

Но страх потерять дочь пересилил все. Ее собственное счастье ничего не стоило по сравнению с жизнью дочери.

Больше не колеблясь, она вторично набрала номер. Как только прозвучал сигнал, Рейчел выпалила на одном дыхании: «Патрик, моя дочь поставила мне условие: ты или она. Прости. Я выбираю ее. У меня нет другого выхода. Буду любить тебя всегда. Спасибо за все. Мне очень тяжело, но мы не можем быть вместе. Мой дорогой, прощай… Навсегда».

Рейчел бросила трубку на рычаг, словно та обожгла ей руку. Беззвучные слезы текли из ее глаз. Шон подошла к ней, обняла и тихо проговорила:

— Спасибо.

Она ничего не ответила. Освободилась из ее объятий и пошла в спальню. По дороге зашла в кухню, прихватила там пару кубиков льда, опустила их в бокал и залила сверху джином. Немного постояла, дав растаять льду, и залпом выпила. Поднялась к себе, и только тут до нее дошло, что она наделала. И все ее тело охватила слабость, словно из него выпустили все жизненные соки. Рейчел легла навзничь на диван, уткнувшись ничего не видящим взглядом в одну точку на потолке.

Только что она потеряла Патрика.

Снова потеряла. На этот раз окончательно.

Ее душа умирала. Из глаз текли горячие горько-соленые слезы. Боль расставания рвала сердце.

Как же больно!..

Сон пришел незаметно, и она затихла, изредка всхлипывая во сне.

12

Патрик вернулся домой очень уставшим. На следующий день ему срочно нужно было лететь в Бомбей по неотложным делам. Он сначала думал, что сможет пробыть в Америке еще неделю, в конце которой собирался наведаться в Лас-Вегас и уже оттуда лететь в Индию. Он даже Рейчел предупредил об этом. Но его отец из-за новых серьезных проектов все переиграл, и Патрик должен был возвратиться в Индию немедля.

Он попросил у прислуги стакан минеральной воды без газа, а сам прошел в свой кабинет, чтобы позвонить в Лас-Вегас. Но прежде включил автоответчик.

Патрик был потрясен.

Несколько раз перематывал запись, вслушиваясь в каждое слово, сказанное Рейчел. В ее нервный голос, в котором сквозило отчаяние.

Он не верил своим ушам. Ведь они были так счастливы вместе!

Но не спешил перезванивать. Надо было сначала переварить ее сообщение, понять… Путаные мысли не давали ему сосредоточиться. Он не понимал, как это «прощай», когда у них все так хорошо. Они же любят друг друга! Это нелепо — расставаться любя!

Патрик еще раз включил запись, внимательно вслушиваясь в каждое слово, с трудом узнавая тревожный и взволнованный голос Рейчел.

Ясности не прибавилось.

И он набрал номер домашнего телефона любимой. Он хотел разобраться во всем сам. Без автоответчика.

Трубку взяли сразу. Но это была не Рейчел. Голос был похож, но он был другим — совсем молодым, звонким, уверенным. Патрик понял, кто это.

— Добрый вечер, Шон. — сказал он. — Можно мне услышать вашу маму?..

Шон поняла, чей это голос. Она это почувствовала.

— Нет. Мама выходит замуж. За папу. Они любят друг друга — их развод был ошибкой. — В ее голосе звучали уверенность и категоричность.

— Шон, мне кажется, это какая-то наспех выдуманная история… — услышала она.

— Ничего не выдуманная. Это правда. Мама просила передать, что не желает вас больше видеть. Прощайте.

Она поспешно повесила трубку и улыбнулась сама себе. А когда повернулась, то увидела за спиной бабушку, пристально смотрящую на нее. У миссис Хилтон был холодный, непримиримый взгляд, какого Шон у нее никогда в жизни не видела. Она вздрогнула, словно ее застигли на месте преступления.

— Какое ты имеешь право вмешиваться в личную жизнь матери? — стальным голосом произнесла миссис Хилтон, догадавшаяся, с кем говорила внучка.

— Я ее дочь. И хочу жить в полной семье. — Девушка была тверда.

— Я не позволю тебе разрушить счастье матери, — сказала миссис Хилтон тоном, не терпящим возражений.

— С чего ты взяла, что я его рушу? — Шон с недоумением смотрела на бабушку.

— Послушай меня внимательно, Шон. Ты поступаешь так потому, что не знаешь всей правды. Мать, очевидно, берегла тебя и твое чувство к отцу… Шон! Твой папа никогда не любил маму. Никогда. Он женился на ней по расчету. А я, старая дура, настояла, чтобы она пошла за него, хотя у нее Патрик уже был и они любили друг друга. В тот раз я вмешалась в ее судьбу… И теперь всю жизнь каюсь. Он бросил ее, оставив без денег…

— Но теперь папа любит маму по-настоящему.

— Если бы он любил ее по-настоящему, то не настраивал бы тебя против нее. Сначала он нас всех обокрал до нитки, теперь в твою душу залез! — Миссис Хилтон начала злиться.

— Неправда! Мой папа благородный! — вскричала Шон, не желая ничему верить.

— Ты хоть знаешь, сколько всего пришлось перенести твоей маме из-за его «благородства»? Сколько слез она пролила, когда он бросил ее ради молоденькой продавщицы? Сколько она трудилась, чтобы вернуть хотя бы часть того состояния, которое он сначала украл у нас, а потом проиграл в рулетку? Ты знаешь, насколько твоя мама была несчастлива, пока в ее жизни снова не появился Патрик?! Ты ничего не знаешь, а берешься судить! — закончила миссис Хилтон.

— Я не сужу, — процедила сквозь зубы Шон.

— Мне жаль. Очень жаль… Я всегда думала, что ты любишь маму… — Миссис Хилтон разочарованно смотрела на внучку.

— Я люблю!

— Себя.

С этими словами миссис Хилтон вышла из гостиной.

Она всю жизнь чувствовала свою вину перед Рейчел. И теперь каждый день молила Бога о счастье для нее.

Патрик бессмысленно смотрел на телефонную трубку, жалобно извещавшую короткими гудками о конце разговора.

Он думал о Рейчел.

Именно сейчас, когда она стала так ему близка, она вдруг оказалась так невыносимо, так безнадежно далека от него! Он не мог до нее дотянуться рукой. Не мог погладить ее волосы. Не мог поцеловать. Он даже не мог ей ничего сказать. Она в один миг стала недоступной.

Но Патрик не собирался ее терять.

Она была необходима ему как воздух. Он любил ее и чувствовал сердцем, что любим. Телефонная трубка продолжала жалобно стонать, и он, бросив на нее рассеянный взгляд, наконец положил ее на место.