Элизабет Хардвиг - Охотница за удачей Страница 37

Он никогда ни в кого не влюблялся. Во-первых, слишком много приходилось работать, да и его циничное отношение к женщинам не допускало такой возможности. Вот только во время шторма он услышал из динамика на яхте женский голос, который привел его в далекий городок Лабрадора, где он нашел темно-рыжую красавицу, которая разбередила его сердце.

Он не влюбился в нее, конечно нет. К этому он еще не готов. И никогда не будет. Но в определенном смысле, пусть низменном, она стала его женщиной. Он неравнодушен к ней. Настолько неравнодушен, что не может улететь в Детройт.

Он бросился к ближайшему телефону-автомату и набрал номер.

Через час он летел на север, в Вермонт. Ему удалось выяснить, что Оливия купила билет до Уотервилла. Должно быть, она направилась в лесной домик. Он еще в прошлый раз понял, что ей очень понравилось его убежище. Мэтью морщился, вспоминая три дня, проведенные в лесном домике сразу после свадьбы. Ему во что бы то ни стало захотелось доказать самому себе, что он в состоянии контролировать себя в ее присутствии. Да, а в результате пришлось уверять Оливию, что у него нет постоянной любовницы в Манхэттене. Умный ход, Мэтью, ничего не скажешь. Обхитрил сам себя. Единственное место, где ты был с нею честным, это постель. Тело его говорило на том языке, которым сам он не владел.

Неудивительно, что она возненавидела его. Он скрыл от нее, что богат, что пригласил к отцу Джеффа Роули, скрывал от нее свои чувства, называя их сексом. Теперь она уверена, что у него нет никаких чувств. А это не так. Чувства у него есть в избытке, только сжаты в тугой комок где-то под ложечкой.

Оливия не обрадуется, увидев его. Не стала бы она играть в прятки. У нее все серьезно.

А что он ей скажет? Ты для меня много значишь? Очень романтично! Танкеры, корпорации и сотрудники тоже много значат для него. Или сказать: ты затронула меня за живое? Романтично, как дохлый дикобраз.

Сейчас бы ему какого-нибудь графомана, желательно с уклоном в поэзию. Нетерпеливо вздыхая, Мэтью сунул нос в бумаги, достав их из портфеля. Когда найдет, тогда и сообразит, что сказать.

В Уотервилле он выяснил, что Оливия взяла напрокат джип. Значит, она действительно направилась в его лесное убежище.

Через час он свернул на свою дорогу. День стоял серый и унылый, тяжелые облака окутывали горы, и временами сильный дождь хлестал в лобовое стекло его машины. С деревьев облетали последние листья, становилось холодно. Он сделал последний поворот и едва успел нажать на тормоз: дорогу перегораживал джип, упиравшийся передним бампером в ствол ели.

Машина Оливии! В ужасе Мэтью выскочил из автомобиля и открыл переднюю дверцу джипа со стороны водителя. На сиденье Оливии не оказалось, не было ее и поблизости. Следов крови он не обнаружил, лобовое стекло было целым. Он покричал. Тишина, только листья дуба шуршали над головой под каплями дождя. Редкие крупные капли падали ему на голову словно свинцовые пули. Может, она получила сотрясение мозга и ушла в лес?

Для начала надо проверить, нет ли ее в доме. Он объехал машину Оливии и подкатил к дому. Свет не горел, да и дверь была на запоре. Он прошелся по пустым комнатам. Ее не может здесь быть, потому что у нее нет ключа.

Тем временем уже сгустились сумерки и резко похолодало. Он должен найти ее, потому что любит. Мэтью застыл на месте, словно его огрели бейсбольной битой. Он любит ее. Понадобились разбитый автомобиль, пустой дом и мучительный ужас неизвестности, чтобы разобраться в себе. А ведь он мог догадаться об этом с самого начала, когда услышал ее голос на яхте.

Он любит свою жену Оливию и не знает, где ее искать.

Мэтью поднялся в спальню, переоделся в джинсы и туристические ботинки, на толстый свитер набросил непромокаемую куртку. Потом заставил себя остановиться и подумать. Ключи от машины Оливии он видел — они валялись на сиденье, — значит, надо проверить багажник, не остались ли там ее вещи. Затем позвонить Петерсам, супружеской паре, которые присматривают за домом в его отсутствие, не знают ли они что-нибудь о ней. Хотя он был почти уверен, что никогда не упоминал ее имени в разговорах с ними. А что потом, Мэтью?

Он выбежал из дому. Погода резко ухудшилась: теперь шел проливной дождь и дул сильный ветер. Пока он добрался до ее машины, волосы его успели намокнуть. Вещей в багажнике не оказалось, по крайней мере у нее есть теплая одежда, подумал он. Из разговора с Петерсами выяснилось, что в течение дня никто не звонил и не появлялся.

Куда могла деться Оливия в такой дождь? Куда бы направился он? В хижину! — внезапно озарило его. Оливия не побоится подняться в одиночку на гору, она не из трусливых. Он оставит дверь незапертой, включит свет и быстро, насколько позволит погода, поднимется на вершину горы. Из ящика письменного стола он достал лист бумаги и написал записку на случай, если она вернется сюда в его отсутствие. В постскриптуме, понимая, что совершает серьезный поступок, он приписал: «Я люблю тебя».

Она его не любит и ясно дала ему это понять. Ну что ж, пусть посмеется над ним. Лично он не намерен больше никого обманывать. Он и так черт знает что натворил, скрывая от нее свои чувства.

Сзади открылась дверь.

С бьющимся сердцем он стремительно обернулся и увидел Оливию, стоявшую на пороге. Она смотрела на него так, словно никогда раньше не видела. Щеки ее побелели, с дождевика лило на коврик.

— Дождь идет, — пробормотала она, дрожа всем телом.

У Мэтью как будто язык прилип к гортани. Сделав усилие, он сказал:

— А я как раз писал тебе записку. Потом собирался подняться к хижине, поискать тебя там.

— Мне пришлось вернуться с полдороги, начался дождь. Я собиралась разбить окно в доме. — На замерзшем лице двигались только губы. Она улыбнулась. — Но теперь здесь ты, и мне не придется совершать ничего противозаконного. Мы ведь очень любим с тобой соблюдать букву закона, правда?

Скажи что-нибудь, Мэтью, или сделай что-нибудь. Он быстро пересек комнату, втянул ее внутрь и закрыл дверь. Ему бы сразу сказать: «Я люблю тебя». Момент был самый подходящий. Но он решил отложить признание на более позднее время, когда они окажутся в постели, в камине будет гореть огонь и плотные шторы отгородят их от ночной темноты. Тогда наступит время романтики.

— Ты разбила лоб, — проговорил он.

— Ударилась о лобовое стекло. Олень внезапно выскочил на дорогу.

— Ты замерзла. Я разведу огонь и подогрею суп.

— Хорошо, — сказала она, отводя глаза.

Когда Мэтью вернулся, Оливия стояла на кухне, держа в руках его записку.

— Ты написал? — В голосе ее послышалась враждебность.