Мирра Блайт - Прекрасная и отважная Страница 39

Он был слишком близко. Линда ощущала его дыхание, тепло его тела и с трудом удерживалась, чтобы не дотронуться до него.

— Давай лучше оставим это, — судорожно сглотнув, произнесла она. — Нет смысла продолжать разговор. Это ничего не изменит для нас обоих.

— Очень даже изменит, — решительно заявил Кэл, не сводя глаз с ее опущенных ресниц. — Хочешь, я начну с самого начала?

Едва заметным движением руки Линда дала понять, что сдается.

— Когда Райан доложил, как ты подцепила Ричи, я решил, что от тебя будет легко откупиться. Однако позже мне стало ясно: ты подстроила встречу с Ричи, думая, что он — это я, ты его не любила и тебе были нужны не только деньги. Я решил, что тебе нужно было проникнуть в замок, а потом либо остаться здесь его любовницей, либо выйти замуж за кого-нибудь из нашей семьи. Табакерка с гербом Лорриморов на крышке навела меня на мысль о том, что все не так просто…

— Так ты все же видел табакерку? Когда я поняла, что ты обыскивал мои вещи… — Линда запнулась.

— А ты рассчитывала, что я ее не найду? Мне очень жаль, но проверка была необходима. — В лице Кэла не было сожаления, лишь упрямство. — Несмотря на твою дерзкую ложь, я знал, что невозможно найти часовню без каких-либо предварительных указаний на то, где ее искать. Так что все указывало на твою связь с нашей семьей. Хотя я знал, что твой дед был примерно ровесником моего, да и его английское происхождение вписывалось в схему, я все же не сразу догадался — по двум причинам. Во-первых, фамилия Саммнер…

— А ты поверил, что это моя настоящая фамилия? Или и это проверил? — с горечью спросила Линда.

Мрачное выражение лица Кэла подтвердило ее догадку. Однако после мгновенной паузы он продолжал:

— Но я был твердо убежден, что Генри погиб на войне. Твоя реакция на запись в Библии убедила меня, что это не так. А остальное домыслить было нетрудно. Ты знала, что моего деда звали Элберт, что он был младшим братом, к тому же спросила, как он унаследовал Лорримор. — На лице Кэла мелькнуло отвращение к самому себе. — Я должен был сообразить раньше. Подумаешь, не та фамилия. Ее ведь можно изменить…

— Или стереть, — с горечью заметила Линда.

— Объясни, что ты хотела сказать этой загадочной фразой, — нахмурился Кэл.

— Когда я рассматривала генеалогическое древо Лорриморов — то, что в старой библиотеке, — я обнаружила, у Джона и Абигайль был только один сын — Элберт, родившийся в 1894 году. Имя дедушки было стерто.

— Ты уверена? — резко спросил Кэл.

— Совершенно. Но ты и сам наверняка об этом знаешь.

— При мне западным крылом уже не пользовались, — возразил Кэл. — Я был в старой библиотеке от силы пару раз в жизни и никогда не рассматривал это генеалогическое древо. Если все так, как ты говоришь, то изменения были внесены уже давно. Вопрос — почему?

Линда не могла высказать на этот счет никаких предположений, и Кэл продолжал:

— Еще одна вещь, которой я не понимаю: почему ты объявилась только теперь? Зачем было так долго ждать?

— Я узнала обо всем только, когда дед был при смерти. Хотя он всю жизнь считал, что у него украли наследство, он никому об этом не рассказывал. А тут дед как-то увидел заметку о том, что Кэл Лорримор приезжает в Нью-Йорк, и его словно прорвало.

— И что он тебе рассказал?

— Вернувшись домой с войны, он обнаружил, что его родители умерли, а Лорримором завладел младший брат. По-видимому, они всегда не ладили, и Элберт не пустил деда даже на порог дома, в котором тот родился. Дед отправился к семейному адвокату, но тот сказал ему, что было составлено новое завещание, по которому все отписано Элберту.

— Понятно, — мрачно сказал Кэл. — Ты знала, что копии семейных завещаний хранятся в шкатулке, к которой у тебя был ключ твоего деда.

Щеки Линды медленно залились краской стыда.

— И ты позаимствовала ключ от архива. Его ты и возвращала на место, когда я тебя застал в моем кабинете.

— Да, — с несчастным видом призналась Линда.

— Должен признать, кузина, что ты весьма ловкая и изобретательная лгунья.

Хотя лицо Линды пылало, она гордо вскинула голову.

— Мне жаль, что пришлось тебя обманывать. Я не люблю делать такие вещи.

— Я тебе верю, — неожиданно сказал Кэл. — Ты нашла то, что искала?

— Копии обоих завещаний были в шкатулке. Второе было в полном порядке и отменяло предыдущее, — коротко ответила Линда.

— А если бы что-нибудь было не так, что бы ты сделала?

— Ничего. Все уже в прошлом. Я лишь хотела убедиться, что дед был прав, утверждая, что должен был стать наследником Лорримора.

— Нет сомнений, что так оно и было, — резко объявил Кэл. — Кстати, учитывая наши стойкие семейные традиции, можно было опротестовать завещание. Почему твой дед не подал в суд?

— Как я поняла, он был просто не в состоянии. Когда деда ранили, он много месяцев пролежал в госпитале. В Англию вернулся совсем больным, да и нервы были в неважном состоянии. Кроме того, и поверенный, и все остальные ни в чем ему не помогали и отказывались что-либо говорить. Дед называл это «заговором молчания». Единственной, кто его поддержал, была Маргарет Саммнер — женщина, которая ждала его с войны. Позднее она стала моей бабушкой. Однако она не желала носить фамилию Лорримор — она ее просто не выносила, и дед перед женитьбой сменил свою фамилию на ее. — Линда вздохнула. — За все эти годы дед ни словом не намекнул на свое прошлое. И если бы не увидел ту заметку, то, скорее всего, умер бы, так ничего и не сказав. — Помолчав, она тихонько прибавила: — Мне даже жаль, что он все рассказал.

— Почему? — резко спросил Кэл. — Ясно же, что тут была допущена страшная несправедливость.

— Дедушка умер, и теперь это не имеет значения.

— Для меня имеет.

— И напрасно, — покачала головой Линда.

Губы Кэла сжались в тонкую линию.

— Я никогда не любил своего деда, но у меня и в мыслях не было, что он мог быть таким бессовестным. Мне просто стыдно.

— Но ведь ты тут ни при чем, — попыталась успокоить его Линда. — Все произошло еще до твоего рождения.

— Я всегда гордился своей семьей, но теперь… — В голосе Кэла звучала неописуемая горечь.

Именно этого Линда и боялась.

— У каждой семьи есть свой скелет в шкафу, — решительно заявила она. — Мне жаль, что я потревожила именно этот. — И, стремясь отвлечь Кэла от мрачных мыслей, попыталась сменить тему: — В особенности, если это могло разрушить жизни двух невинных людей.

— Поверь мне, ничего подобного не случилось бы.

— Но Диана, может, все еще сердится. А вдруг она не простит Ричи?