Ирина Хохлова - Возвращение любви Страница 45

— Выходит, во всех несчастьях на свете мы виной? — рассмеялась Ира. Ее смех напоминал переливы серебряного колокольчика. — Мне кажется, все мужчины мира должны сейчас снять перед вами шляпу, восхищенные этим обличи тельным пафосом. Но ведь это же средневековая мораль. С такими воззрениями только в инквизиторы подаваться! А между прочим, женщина может полюбить и самого неприметного человека, разве нет? Законы любви не поддаются объяснению. Любовь невозможно понять, ее можно только принять или отвергнуть.

Мы сидим друг напротив друга, разделенные столиком. Ее белые пальцы комкают уголки скатерти.

— А вы любили когда-нибудь? — положил я руку на ее пальцы.

— Каждая девчонка, когда становится девушкой, в кого-нибудь влюбляется. — Она не убрала своей руки. — Этим «кем-то» для меня был одноклассник. Я готова была позволить ему… да все готова была позволить. А он даже не замечал моего обожания. Девушки взрослеют намного раньше парней. Но, может, это и к лучшему, что у нас не дошло до романа.

— Безусловно! — я крепче сжал ее руку.

Она вскинула на меня глаза. В ее пристальном взоре я прочел испуг и призыв. Склонился к ее руке и начал целовать пальцы по очереди.

Ольга и Сергей к этому времени уже ушли в вагон-ресторан, так что нам некого было стесняться.

— Вы любите детей? — вдруг порывисто спросила Ира.

— Да. А вы?

— Очень. Я бы хотела иметь ребенка от такого человека, как вы, — сказала она и опрометью выскочила из купе.

Я пересел на ее место и прислонился горячим лбом к стеклу. Пролетающие за окном пригорки, опушки, перелески средней полосы России слились для меня в одну линию. Ирина любит меня! Она полюбила меня с первого взгляда! Все во мне пело и ликовало.

Но за что меня любить? Что во мне такого особенного? Оказывается, что-то есть, если такая славная девушка делает такие признания. Да и не она первая.

От волнения не сиделось на месте. Появилась бредовая мысль выпрыгнуть из окна и бежать наперегонки с поездом. То-то Ира будет смеяться. Мне так хотелось совершить что-то невообразимое, чтобы доставить ей радость. Такое чувство я испытывал до этого разве что по отношению к Елене…

Ах, эта Елена! С чего она вдруг вспомнилась мне? Неужели из-за того, что я обнаружил в Ире, общие с нею черты? А что, если я сам, пусть даже непроизвольно, наделил Ирину чертами Елены?

Эта мысль ошеломила меня и я постарался изгнать Елену из памяти. Но, увы, воспоминания неподвластны нашей воле — они появляются, когда их меньше всего ожидаешь, и могут не отпускать уже до самого конца жизни. Тем не менее, мое усилие не прошло даром: возбуждение вызванное словами Иры, несколько улеглось.

В вагон-ресторан, где уже обедали попутчики, я вошел остывшим. Мы встретились с Ирой взглядами и она чуть таинственно улыбнулась. Она явно не хотела, чтобы я афишировал наши отношения.

Сейчас трудно припомнить, о чем мы говорили весь оставшийся день. Кажется, Ира вернулась к теме противоречий между мужчиной и женщиной, но теперь в ее голосе звучали нежность и теплота. Она и впрямь решила, что встретила свою судьбу.

Да, припоминаю ее полушутливые укоры всем мужчинам мира, что они-де не привыкают держать слова, данного женщине.

— Но то, что мужчина иногда нарушает свои обещания, объясняется исключительно его любовью к свободе, — с улыбкой отвечал я. — И с этим ничего не поделаешь. Этот порок неисправим. С ним остается только примириться.

— В таком случае, почему те же самые мужчины возмущаются неверностью жен? — обвив руками мою шею, вопрошала она. — Бывает, измена мужу — это протест против человека, который не держит слова.

— Ну, извини, — на этот раз возмутился я, сам не заметив, как легко перешел на «ты». — Обещание обещанию рознь. Одни обещают благоденствие для всего человечества, другие — что женятся. Кого бы ты осуждала строже за невыполненное обещание?

— Разумеется, вторую категорию, — без раздумий заявила Ира.

— А я — первую. В этом — суть полового диморфизма. Мужчины мечтают сделать счастливыми как можно большее количество людей. Женщины — сохранить счастье только для себя.

— Это от того, что женщины более практичны.

— Нет, это от того, что мужчины более человеколюбивы.

Полусерьезный разговор доставлял нам обоим удовольствие. Хотелось продлить эти мгновения.

Но на небе уже серебрились звезды. А этой ночью я и Сергей должны были сойти на станции, где нас уже ждали.

— Ирочка, — стараясь по возможности смягчить удар, начал я, — через шесть часов нам с другом надо будет выгружаться.

— Никуда ты не уйдешь, — прильнула Ирина ко мне так крепко, точно меня у нее отнимали. — Можно договориться с проводником, и ты доедешь со мной до Туапсе. А там — восхитительный отдых у моря. Это будет наш медовый месяц.

— Но меня ждут, меня будут встречать. Я не могу нарушить слова.

— Даже ради меня? — в ее зеленых глазах возник испуг.

Как объяснить, что за невыполнение условий контракта меня просто пристрелят?! И начхать будет нанимателю на мои чувства! Изволь отрабатывать полученный задаток, а все остальное прибереги до лучших времен!

— Не могу, — прошептал я.

— Вы все такие!

Мы сидели в нашем купе на нижней полке. Ирина взобралась с ногами на скомканное одеяло и обхватила руками колени. Сергей и Ольга ушли играть в карты с проводником.

— Выйди, мне надо раздеться, — потребовала Ира и расстегнула две пуговицы кофточки.

Я испытывал странное желание ринуться на нее, такую хрупкую и беззащитную, сжать в объятиях и целовать, целовать… Ирина, вероятно, ждала этого от меня, потому что, хотя с губ ее слетали гневные, обидные слова, зеленый огонь любви в глазах не угасал.

И вдруг… Это было почти как галлюцинация: на месте Иры я увидел Елену! (Господи, как давно это было!) Она сидела перед телевизором на диване в точно такой же позе — обхватив руками колени, и в ней, как сейчас в Ире, тоже было что-то от сжатой пружины.

«Ну, зачем ты лжешь себе? — вдруг властно зазвучал во мне голос. — Ведь Ты же не любишь эту девочку. Ты любишь в ней те черты, которые напоминают Елену. Одну Елену ты всегда любил. И одну ее всегда будешь любить».

Внутреннее несогласие с этим голосом было так велико, что я скрежетнул зубами. Очевидно, мои глаза в тот момент были страшными, потому что Ира, вскрикнув, закрыла лицо ладонями.

Тяжело дыша, я поднялся и вышел в коридор. Поезд сильно качало. Чтобы не потерять равновесия, я схватился за оконный поручень и сжал его с такой силой, что потемнело в глазах.

Не помню, сколько времени я так простоял. Должно быть, очень долго. Из служебного купе явились веселые Сергей и Ольга. Сергей только-только рассказал какой-то анекдот, и та беззаботно хохотала. Заметив меня, оба смущенно умолкли. Должно быть, мой вид слишком явно свидетельствовал о происшедшем разладе.