Раутборд Шугар - Сладость мести Страница 54

— Взгляни на меня! Скажи, разве у меня не потрясный вид? Хм, ха! — Он постучал пальцем по стеклу. — Это обложка «Тайм», чтоб ты знала, а не какой-нибудь там сраной газетенки. Эту штуку люди действительно ЧИТАЮТ. А те, которые не читают, наверняка смотрят здесь картинки!

Он покивал с видом знатока. Джойс покивала в такт ему.

— Я парень с обложки. — Глаза у него сияли. — Совсем как Флинг.

Он прямо-таки светился изнутри.

— Однако у Гладстона вид неважный. Тебе не кажется, что на моем фоне он смотрится бледно? Его голый череп рядом с моей кудрявой шевелюрой — по-моему, в этом дело. Фу, он выглядит, как столетний старик. — На лице у Кингмена появилась озабоченность. — Слушай, а он не помрет ли раньше, чем закончит мой небоскреб, а?

— Да нет, Кингмен. У него здоровья больше, чем у нас всех, вместе взятых.

— Хм, хм. Но лучше, если бы на обложке были только я и мой небоскреб. Слишком много лиц для одной фотографии. Известно ведь, что журналы покупают по обложке. Им нужно было вырезать его. Чтобы только я, макет и дата — 17 марта. — На лбу у него пульсировала жилка. — Со мной одним обложка вышла бы в тысячу раз лучше. Я один, прелестный ирландский парень в день Святого Патрика! Бьюсь об заклад, я и — как-это-там-его-имя, который объехал Хайнца? — два самых везучих ирландца в мире.

Джойс давно уже перестала удивляться незамысловатым шуточкам Кингмена. Он был канадцем, который хоть и провел какое-то время на Юге, но во всех своих проявлениях оставался чистокровным чернявым ирландцем.

— Ревность, — продекламировал он, как черноволосый, сероглазый актер, вошедший в роль Гамлета, — эти говнюки из яхт-клуба всего-навсего ревнуют. Когда последний раз кто-то из тех, у кого предки были голландцами, хоть самим Ван Ренсейлером, видел себя на обложке журнала «Тайм»? Я отвечу когда: триста лет назад, вот когда. Пока они не просадили все свои денежки. Ладно, пусть хоть повесятся от зависти на своих мачтах, я за них гроша ломаного не дам. Закажи Эджмиер. Посмотрим, как там Энн.

Он важно прошел к столу.

— Я уже звонила. Ей сегодня лучше.

— Что она сейчас делает?

— Энн в данный момент кормит уток в парке, — прочитала она по записной книжке.

— Энн в такую рань на улице и кормит уток? Моя Энн, которая до полудня не открывала шторы, ни свет ни заря гуляет в парке? Выходит, я оплачиваю сейчас завтрак этих проклятых птиц. В Нью-Йорке у нее было несколько лучших в стране верховых лошадей — и не ездила, а сейчас… Может быть, это просто утка? — и он пихнул Джойс Ройс в бок, заливаясь смехом, довольный своим каламбуром.

— Ох! — Джойс явно не подходила на роль спарринг-партнера, а Джо Мерфи, тренер Беддла, должен был прийти не раньше одиннадцати.

— Кингмен, разговор с Итоямой заказан, Токио на проводе.

— Конечно, конечно. Скажи ему, чтобы подождал минуточку и не вешал трубку. Ты послала Энн розы? Те, чайные, которые ей нравятся?

Джойс кивнула. Это у нее было записано.

— А Другая? — он обошел стол, двигаясь к телефонам.

— Другая пишет полугодовую контрольную о кашалотах. Судя по голосу, она какая-то раздраженная, видно, не в духе.

— Кашалоты? Позвони директору Музея истории природы, и пусть он факсом перешлет все, что ей нужно. Они у меня в должниках. Я только что заплатил им за реставрацию какой-то там… голубой рыбищи, которая подвешена к потолку… Алло, охио-исао, что вы сказали? Муши-муши, — он подмигнул Джойс и показал ей: все О'кей. Он получил заем.

— ……. — Он говорил деловито и четко. — Буду ждать нашей встречи в Японии. — Повесив трубку, он звонко чмокнул Джойс в щеку. — Мы получили заем, Джойс. При годовых на четырнадцать процентов меньше, чем просили в «Сити-корп». — Он был весел и беспечен. — Телекомпания у нас в кармане. Пригласи сюда Арни и соедини меня с братьями Солид.

Часом позже голос Джойс зазвучал по интеркому:

— Кингмен, я отвлеку вас на минутку.

— Да. — Его голос, как всегда, по телефону, был мягок, тон предупредителен.

— Звонила Тенди, была очень расстроена.

С чего это ей быть расстроенной? Он ей не давал для этого никакого повода.

— Расстроена? Почему расстроена?

— Ее ограбили. Обчистили квартиру.

— Пусть свяжется со мной по телефону.

— Итак, я слышал, у тебя побывали взломщики? — Голос Кингмена был обезоруживающе мягок, он мог успокоить любого.

Но только не Тенди — она была в истерике. «Такое впечатление, что она держала в своей квартире Рембрандта», — подумал Кингмен.

Она рыдала по телефону в голос:

— Кингмен, они распотрошили всю квартиру. Побывали везде. Все мои ящики вывернуты, лампы разбиты.

— Успокойся. Я куплю тебе новые ящики. Что они взяли? — Он был само сочувствие.

— Они обшарили все углы, перетрясли все мое белье. Такое впечатление, что они хотели поиздеваться… Была полиция. Копы сказали, что они целенаправленно что-то искали, о чем знали заранее. — Она с трудом удержалась, чтобы снова не зарыдать. Слава Богу, они не взяли ее магнитофонных записей: те были упрятаны в кассеты с надписью «Барбара Стрейзанд».

— Хорошо, хорошо. Они учинили погром. С этим мы разберемся, и дом будет снова, как конфетка. Они взяли что-нибудь ценное? Деньги, например? — Кингмен все еще пытался понять, для чего взломщикам понадобилось проникать в ничью квартиру на Третьей авеню.

— Очень странно, но они не взяли никаких денег. Они взяли вещи.

— Какие вещи, сладкая моя?

— Совсем немного. — Она все еще колебалась: сказать ему или нет. — Они взяли кожаные наручники, те, которыми МЫ пользуемся для игр, и фотографию в рамке.

— Что за фотография?

— Твою, ту, что ты подписал для меня. — Она начала перечислять еще какие-то личные вещи, но он уже не слушал. Черт, зачем он подписал эту проклятую фотографию?

— Сообщи мне имена «фараонов». — Его голос звучал раздраженно.

— Что?

— Имена «фараонов», которые приходили к тебе в квартиру.

— Погоди минутку. Один из них дал мне визитную карточку. — Кингмен ждал, пока она с шумом копалась в разгромленных вещах.

— Вот. Детектив Патрик Салливен, кражи и… погоди, — она прочитала вслух: — Сержант Буффало Марчетти, убийства.

Кингмен привстал на стуле.

— Ты что, убила взломщика?

— Нет, нет!

«Этот малый, Буффало, — хорошенький такой», — подумала она про себя.

— Пресвятая задница! Я тебе позвоню через минуту. Мне нужно ответить на срочный звонок.

Он подошел к окну. Надо было все обдумать, появляется «Тайм» с его портретом на обложке, и тут же кто-то крадет ЕГО портрет с пожеланиями Тенди с ее туалетного столика. Кто? Кому нужно знать обо всем этом? Надо получше разобраться во всех деталях этого дела. Именно сейчас, когда он договорился о получении займа от Мишимы! В мире, где он жил, не было места совпадениям и случайностям, и Кингмен это прекрасно знал.