Десять поцелуев, чтобы влюбиться - Мила Любимая Страница 60

Боже.

– Серьёзно думаешь, что стану говорить с тобой об этом? Машу даже трогать не смей и Миру оставь в покое, иначе я за себя не отвечаю. Поняла меня?

– Диииима!

Почти ревёт, театрально шмыгая носом. Под чем я был, когда связался с ней?

– Слушай, мы расстались по-хорошему, спокойно. Не усложняй, Филатова.

– Но я правда люблю тебя!

– А ещё Царёва, Тарасова, Строганова и всю остальную футбольную команду, не говоря о прочих мимо проходящих.

– Если я хотела, чтобы ты ревновал?

Тяжело вздыхаю. По её щекам текут слёзы. Настоящие. Тушь размазалась, с помадой та же история.

– У тебя не получилось, Регина. Я к тебе хладнокровен. Понимаешь? Осознай уже своим мозгом, ты встретишь ещё человека, который оценит тебя по достоинству. И это не я. Приведи себя в порядок и успокойся.

Оставляю Филатову и ухожу из университета. На всякий случай проверяю чаты с Машей во всех социальных сетях, но там пусто. Тот единственный случай, когда я рад быть в «чёрном списке» у Савельевой. Главное, чтобы она с этим делом не сильно затягивала.

К вечеру приезжаю к родителям.

По дороге прикупил подарки для папы и мамы. Отцу новый планшет, маме золотой браслет с её любимыми изумрудами. Не представлял, что выбрать Яну. Мы с ним не очень сильно близки. Знал только одно – братец любит рисовать. Потому заехал в творческое пространство и купил скетчбук ручной работы. Натуральная кожа, пергамент вместо стандартной печатной бумаги. К нему набор карандашей и художественных маркеров. Чёрт знает, чем он там рисует. Но девушка консультант уверяла, что истинный мастер оценит.

На следующий день мама суетится с готовкой, но никого к себе не подпускает. От помощи отказывается. Мы с отцом и братом украшаем сначала квартиру, потом берёмся за ёлку. Даже в детстве таким не занимались. Между мной и Яном заметно потеплело. Разговариваем вроде как спокойно, да и морду друг другу бить не особо хочется. Только если, чтобы молодость вспомнить.

Шучу.

– Виктор сказал, что ты уволился, – раздался голос отца.

– Ага. Хочу чем-то своим заняться.

Вешаю на ёлку большой красный шарик.

– И сессию сдал на «отлично».

– В точку.

– Кого нам благодарить за такие чудесные метаморфозы? – добродушно усмехнулся папа.

– Машу, – ответил за меня Ян.

Без подколов, как факт.

– Значит, она особенная, – отец похлопал меня по плечу. – До сих пор не простила?

– Нет, – покачал головой. – Скорее всего, бесперспективно.

Папа отлучился на кухню, мама позвала. Мы с Яном остались один на один.

– Кажется, впервые так собрались, – многозначительно произнёс брат.

– Вроде бы. В детстве родителей к тебе ревновал. Дурак.

– Не поспоришь, – Ян пихнул меня локтем в бок. – Раз у нас минутка откровений, то я просто хотел, чтобы старший брат меня заметил.

– Потому портил мою жизнь?

– В яблочко.

– Расчётливый ты парень, однако.

– Ещё какой.

Некоторое время молчим, продолжая украшать ёлку новогодними игрушками и мишурой. Неловкость почти достигает своего пика.

– Может, мир? – первым предлагаю зарыть топор войны.

– Только давай без мизинчиков, ок? – рассмеялся Ян.

Ржу в голос.

– Почему? Без мизинчиков не считается.

Миримся как идиоты, и всё это на глазах у предков. Мама даже расплакалась, утирая глаза вафельным полотенцем.

– Надо разбавить сахар, – подмигиваю Яну. – Я всё ещё хочу тебе врезать.

– Симметрично.

Новый год встречаем все вместе. Мама наготовила кучу всякой вкуснятины. Бой курантов, чокаемся и опустошаем бокалы с игристым. Дарим подарки.

От родителей получаю новый мотоцикл. Чёрный с красным, из лимитированной коллекции. От Яна авторский шлем в комплект. Ух, пушка!

Гуляем, взрываем салюты. Бродим с бенгальскими огнями по двору. Все ходят счастливые, парочками. Ян, конечно, неплохая компания, но так тянет к Маше. Я ведь ей и подарок купил. Хотел поехать и вручить, но до сих пор не решился.

– Как у вас с Машей?

– Никак, – пожал плечами. – Ты же сам сказал, что она мечтает от меня избавиться.

– Сказал.

Молчит минут пять прежде, чем снова заговорить.

– Я когда вернулся с практики, пошёл в ту кофейню, где мы с тобой подрались.

– Ага, к булочке?

– К булочке, – усмехнулся Ян. – Был поздний вечер, из посетителей только Маша твоя. В общем, завалились какие-то отморозки, начали всё громить, к Савельевой приставать.

У меня даже сердце остановилось. Я за неё до жути испугался. Убил бы за Машу любого, без шуток.

– Расслабь булки, Сотня.

– Надеюсь, ты всыпал им по первое число.

– Всыпал, – подтвердил Ян. – И они мне. Как думаешь, шестеро против одного? Ну там и Маша с Рори в стороне не остались, бешеные девчонки. Я там думал потом, что обеих прибью. Повезло, что отец Маши оказался поблизости. Проезжал мимо, увидел через окно кофейни драку, вышел и навалял всем.

Молодец, дядя Витя.

– Как у Маши с отцом?

– Уже лучше. Общаются.

– Хорошо.

Я рад за неё. Правда. Моя Маша заслуживает лучшего. Особенно полноценной семьи. Отца и матери.

– В общем, с того момента мы как-то подружились. А ты, кстати, пропустил её день рождения.

Твою мать! Кажется, страшнее косячить нельзя, но я всё равно умудряюсь портить всё вокруг.

– До меня долго доходило.

– Так, словно ты забрался в страну великанов по бобовому стеблю.

Синхронно смеёмся.

– Ладно, – Ян остановился посреди дороги. – Я должен кое-что сказать.

– Что?

Серьёзно, перебрал в голове все варианты. Например, Ян вполне мог втюриться в Мою Машу.

В принципе, разве может быть что-то хуже этого? Мы с братом только помирились и нашли общий язык. Но и любимую девушку я не уступлю никому.

– Она не знала про спор.

Минуту. Что?

– В смысле?

– Без смыслов. Просто не знала, я ей ничего не рассказывал. Увидела переписку в твоём телефоне, видео это. Сложила всё в своей голове и ударила в ответ. Ей было больно, Сотня. Ей и сейчас очень больно. Любит тебя мудака.

Слов нужных подобрать не мог. Накрыло осознанием, припечатало. Вот только ни капельки новая информация не облегчала мою задачу. Скорее, наоборот, усложняла.

Но больше я не собирался топтаться на одном месте. Надо ехать к ней. Вызвал такси по бешеному новогоднему тарифу, схватил подарок и полетел к своей Маше.

По пути принялся писать сообщение Нику, где рассказал всю правду про наших обиженных девочек, но телефон невовремя разрядился, пока я там пытался нужные эпитеты и метафоры подобрать.

Мрак!

И вот её дом.

Наш дом, где мы были так счастливы, пусть и очень недолго.

Залетаю в парадную. В лифте меня форменно потряхивает от нервов. Маша вполне способна тупо не пустить меня на порог.

Звоню в дверь. Сердце отсчитывает глухие удары,