Мой истинный – злодей любовного романа - Таня Свон Страница 10

Стараюсь пропускать истерику Гринна мимо ушей. Думаю о том, что он сказал как бы вскользь…

В этом мире у меня есть сестра.

Глаза снова становятся влажными от слез. Но впервые за недолгое пребывание в этой странной реальности – от радости, а не от боли или страха.

В прошлой жизни, в которой меня звали Надей, у меня не было никого. Я была круглой сиротой из детского дома. А здесь…

Интересно, какие у меня отношения с сестрой? Я взяла ее долг на себя из-за страха перед ней? Или потому что так сильно хотела помочь?

— Слушай, когда я с тобой разговариваю!

Я так задумалась, что не заметила, как Гринн оказался рядом. Он вдруг хватает меня за плечо и резко дергает. От малейшего движения раны ноют, а во мне волной поднимается злость напополам со страхом.

Преодолев слабость и боль, я вскидываю перед собой руку. Выставляю ее между нами с Гринном, как знак: «Не приближайся!».

И тот действительно замирает на несколько секунд, а потом, больше не прикасаясь ко мне, со странной дрожью в голосе спрашивает:

— Откуда у тебя эта метка?

12

Я испуганно смотрю на свое запястье. Именно на него с выпученными глазами указывает Гринн.

— Я спрашиваю тебя! Что это такое?! Откуда?!

У меня никогда не было татуировок. Не было их и в момент моего «прыжка» в этот мир. Я точно помню!

Но сейчас нет смысла отрицать – на коже запястья цветет черный узор. Его форма напоминает руку, будто кто-то стиснул запястье ладонью, испачканной в чернилах. Только вместо кожного рисунка – завитки в причудливой форме.

— Кто касался тебя? – рычит Гринн мне в лицо.

Его рука дергается. Он хочет схватить меня за шею, заставить смотреть ему в глаза… На миг он замирает, будто его что-то останавливает. Но тут его лицо искажает пугающая ярость, Гринн перестает сдерживаться. Его пальцы сжимают мою шею.

— Говори. Кто. Тебя. Трогал!

Нечем дышать! Перед глазами чернеет!

Замахиваюсь слабой рукой, чтобы оттолкнуть ублюдка, но это злит его еще больше. Он сильнее стискивает мою шею и кричит:

— Я развяжу тебе язык! Больно, значит? Сейчас вылечу!

Грубая рука с шеи перемещается к лицу. Я мычу, брыкаюсь, а Гринн нажимает мне на щеки, заставляя открыть рот. Больно. Как же больно! Приходится подчиниться, и тогда чувствую, как в рот льется что-то сладкое, терпкое… Оно щекочет язык и быстро ударяет в голову.

Боль будто отступает, но мир начинает раскачиваться.

— Эльфийское вино сносит башню, да? – мерзко усмехается гад. – Тебе уже легче, я вижу. Так что говори! Кто трогал тебя, дрянь?!

Дрянь?!

— Я тебе яз… язык вырв…

Собственный язык заплетается. Он будто опух во рту, слова складываются с трудом. Однако новый приступ боли внезапно возвращает ясность ума.

На этот раз жжение вгрызается не в спину, а в запястье. Как раз туда, где появился странный рисунок.

Открываю глаза и вижу, что Гринн, будто безумный, коротким ножиком режет мою кожу. Руку заливает кровью, она льется алой рекой!

От этого зрелища меня одновременно мутит и пронзает током.

— Пусти! – визжу я и пытаюсь вырвать руку, ногой пнуть Гринна хоть куда-то!

Делаю только хуже. Гринн сильнее стискивает запястье и цедит:

— Ты только моя. И никакая метка истинности тебя не спасет! Уяснила?!

Уяснила. Мой жених – чокнутый негодяй!

Что за истинность – понятия не имею, хоть и догадываюсь. Похоже, я суждена другому, но Гринна это категорически не устраивает.

И снова думаю о том, что дело – сто процентов! – не в любви!

— Говори! Кто тебя касался! – снова приказывает безумец и глубже вводит лезвие ножа.

— Да много кто! – ору, лишь бы пытка прекратилась.

Оперный театр! Да даже Рори в сравнении с Гринном была ангелом!

— Говори!

— А-а-а! Пусти!

— Отпущу, когда скажешь!

— Фея-официантка. Стражи! Возможно, высокие гости в зале…

— Не заговаривай мне зубы, — Гринн резко придвигается ко мне.

Его зеленые глаза оказываются так близко к моим, что вижу в зрачке собственное отражение. Бледное, дрожащее от страха…

— Тебя трогал темный. Я вижу по метке! Где ты с ним успела позажиматься?!

Обмираю. Вспоминаю эльфа с кухни, красивого, но пугающего. Он ведь касался меня… Неужели…

— Вот ты и попалась, — мерзко тянет Гринн и смеется. – А теперь говори, он уже отымел тебя?

Опешив, могу только глупо хлопать ресницами. Не верю своим ушам!

— Молчишь?! Я заставлю тебя признаться! Я срежу эту идиотскую метку с твоей кожи! Ты снова будешь только моей!

Проклятье! Он ведь не шутит!

Мне становится так страшно, что дышать выходит с трудом. В горле точно стоит пробка, которая не пускает воздух в легкие.

— Ты можешь это остановить, дорогая Надин, — Гринн гаденько улыбается и отстраняет нож от моей руки.

Лезвие полностью в моей крови. Ее же капли алым покрывают ладони Гринна.

Его голос снова становится мягким, когда мучитель спрашивает:

— Просто скажи мне. Ты еще девственница?

В другой ситуации я бы послала его куда подальше. Никого не касается моя личная жизнь! Но сейчас от ответа зависит, буду ли жить вообще… Поэтому просто киваю, дрожа всем телом.

Надеюсь, что это окончит мои страдания. Но, похоже, они только начинаются.

Ведь Гринн вдруг сально улыбается и говорит:

— Вот и прекрасно. Плевать на метку. Я сделаю тебя снова своей – по праву первой ночи.

А в следующую секунду он с треском рвет на мне платье.

13

— Ч-что ты делаешь? П-прекрати! – сиплю я и пытаюсь отползти от Гринна.

Раненой рукой прикрываю грудь, которая видна через разорванный лиф платья, второй пытаюсь защититься от «жениха».

— Отстань от меня! Я дам тебе все, что хочешь!

— Тогда раздвигай ноги, красавица, — сально улыбвается гад и ударом заставляет убрать руку от груди. – Дай на тебя посмотреть, прежде чем начнем!

Он толкает меня в плечо, я заваливаюсь на