Райчел Мид - Пламенное сердце Страница 10

– Допоздна был на вечеринке? – спросила она сейчас.

Я долго пил кофе, чувствуя себя немного виноватым, что у Сидни потекли бы слюнки, если бы она могла увидеть меня.

– Просто допоздна, – я зевнул. – Где мы?

Она вытащила наш эскиз, который был на барной салфетке, и читала, вписывая здесь в эскиз.

– Хм, – сказал я. – Многообещающее начало.

После часа обсуждения, мы решили сделать модель монолита 2001 года – Космическую Одиссею, и потом покрыть ее рекламными слоганами и интернет-сленгом. Мне, честно говоря, этот фильм показался скучным, но Ровена была захвачена тем, как он стал символом прорыва и как наш дизайн будет ироническим утверждением того, до чего докатилось наше общество. Большей частью я принимал участие, потому что я думал, что это не потребует больших усилий. Я был серьезен в том, что касалось моих картин, но это был всего лишь обычный обязательный урок.

Приличную часть дня мы провели, просто подыскивая материал. Ровена позаимствовала у друга пикап, и мы поехали в строительный магазин, надеясь найти там большой бетонный прямоугольник для нашего монолита. Нам повезло, и мы даже нашли несколько блоков поменьше, чтобы положить в основание.

– Мы можем сделать кольцо, – объяснила Ровена. Она рассеянно заправила непослушные локоны, покрашенные в лавандовый цвет, за уши, говоря при этом: – И затем нарисуем разные стадии эволюции. Обезьяна, пещерный человек и всех до какого-нибудь модника, набирающего СМС-ки на своем телефоне.

– Мы произошли не от обезьян, – сказал я ей, пока мы бились над прямоугольниками на платформе. – Самого древнего прародителя людей называют Австралопитеком.

Я не был уверен, насколько вампирская эволюция соответствует этому, но я определенно не выдумывал.

Ровена отпустила блок и уставилась на меня в изумлении:

– Откуда, черт подери, ты это знаешь?

– Потому что я упомянул об обезьянах на днях, и моя девушка, э, может рассказать кое-что об этом.

«Кое-что», вообще-то, обернулось в часовую лекцию по антропологии.

Ровена засмеялась и подняла один из более мелких блоков. Они по-прежнему были довольно тяжелыми, но не требовали усилий обоих.

– Я бы очень хотела встретить эту твою мифическую подругу, лишь бы увидеть, кто может терпеть тебя. Я заставила бы Кэсси, и мы все могли бы отправиться выпить вместе.

– Она не пьет, – быстро сказал я. – И в любом случае ей восемнадцать. Ну, почти девятнадцать.

Начав, я понял, что день рождения Сидни в начале следующего месяца, февраля, стремительно приближается, а у меня для нее ничего нет. В самом деле, после моих вложений в винил, у меня вообще почти нет денег, пока мой отец не пришлет следующий задаток в середине месяца.

Ровена ухмыльнулась.

– Молодая женщина, а?

– Эй, это законно.

– Я не хочу знать о твоей гнусной половой жизни, – она подняла другой блок. – Мы пойдем к Денни или еще куда-нибудь. Если ты не приведешь ее в скором времени, то я буду считать, что ты выдумал ее.

– Я не смог бы выдумать ее, даже если бы попытался, – величественно заявил я. Но внутри я не мог не почувствовать себя немного задумчивым. Было бы неплохо отправиться на двойное свидание с Ровеной и ее подругой. Я был вполне уверен, что Сидни бы нашла общий язык с ней, хотя бы для того, чтобы объединиться и беспощадно дразнить меня. Но публичные появления не вариант, не считая наших ночных поездок в город с Хранителями.

Мы отнесли нашу бетонную добычу обратно в кампус Карлтонского Колледжа и начали трудное задание транспортировки блоков во двор, которым мог пользоваться наш класс.

Несколько наших одноклассников тоже занимались там, и они помогли нам дотащить центральный кусок, что сделало работу намного легче. Даже хотя он не был таким тяжелым, как монолит из фильма, его все еще было очень трудно поднять. Это заставило нас принести маленькие блоки, и наш разговор стих, пока мы работали. Мы оба устали и были рады, что сделали почти все на сегодня. Настоящая покраска начнется завтра. Это была специальность и Ровены тоже, и мы хотели быть готовыми и свежими, чтобы отдать большую часть сил этому проекту. Было прохладно, но небо было ясным, не оставляя ничего между солнцем и мной. Именно поэтому я предпочитал раннее время, спасающее меня от сильного света.

Скоро я смогу спасти Прыгуна от этой ведьмы, а потом пойти домой, надеясь, что Сидни удастся сбежать.

Поле того, как все блоки оказались на своих местах, Ровена стала одержима тем, чтобы идеально их расположить. В этот момент мне было все равно, и я занял себя написанием сообщения Сидни на Телефон Любви, давая ей понять, что мое искусство – ничтожная штука по сравнению с сиянием ее красоты. Она написала в ответ: «Это я, закатывающая глаза.» На что я ответил: «Я тебя тоже люблю.»

– Мы могли бы сделать их, – сказала Ровена, установив три небольших блока друг на друга. – Мини-монолиты.

– Все, что ты хочешь.

Она решила с этим и начала поднимать верхний блок. Я не совсем уверен, что произошло после этого. Я думаю, что это было просто легкое неверное движение руки. Как бы там ни было, блок выскользнул из ее рук и жестко упал, прихлопнув ее руку между ним и кирпичным покрытием ниже.

Её крик раскатился по округе, и я дернулся со скоростью, которая впечатлила бы Эдди. Я схватил блок и поднял его, но пока я это делал, я осознал, что было уже немного поздно. Несколько нитей духа сообщили мне, что она сломала некоторые кости руки. И в эти секунды хаоса я действовал. Это была ее рука, и, сломав ее, она не сможет заниматься рисованием остаток семестра. Она могла делать такие замысловатые, утонченные вещи акварелью, о которых я мог только мечтать. Я никак не мог подвергнуть это опасности. Я послал импульс духа в ее руку, отдавая свою собственную энергию на сращивание костей.

Лечение обычно вызывало трепет у того, кто его получал, и я могу сказать по изумлению, отразившемуся на ее лице, что она заметила.

– Что ты сделал? – выдохнула она.

Я сфокусировал взгляд и послал вспышку принуждения.

– Ничего, – сказал я. – За исключением передвижения блока. Это довольно травматический и запутанный опыт для тебя.

Ее глаза потускнели на мгновение, а затем она кивнула. Я отпустил магию, внезапная пустота внутри меня являлась показателем того, как много сил вытянуло из меня использование исцеления и принуждения. Покалывание ушло у неё из головы, Ровена прижала руку в страдании, в то время, как подошли наши одноклассники.

– Святое дерьмо, – сказал один из них. – Ты в порядке?

Ровена вздрогнула:

– Я не знаю. Это не ощущается... Я имею ввиду, это больно... Но ничего подобного, как когда она впервые появилась.