Ошибка архитектора - Эйлин Торен Страница 13

Но она приспособилась. Да и богатство грело её, а ещё возможность жить, не особо изменяя привычкам.

Верон, в определённом смысле, дал ей возможность появляться в обществе с высоко поднятой головой, быть на много ступеней выше, чем многие другие, плевать на их мнения и радуясь завистливым шепоткам за спиной.

Она была красива, молода, была законодательницей моды. Она делала, а за ней повторяли, в попытке дотянуться хоть немного, стать ближе, добиться расположения. Её внимания и дружбы теперь искали, а она могла позволить себе снисходительно взирать на всё это с высоты своего положения.

А ещё Верон закрывал глаза на её интрижки — главное правило не оскандалиться. Но тут Лана была научена прежними разочарованиями, поэтому соблюдала осторожность и следила за собой, тщательно отбирая ухажёров.

Ну, а когда было совсем невмоготу — Иан всегда был где-то рядом и да, никогда не отказывал. Правда так было до его вступления в брак. И Шэйли раздражала Ланиру. Словно на фоне чистенькой и невинной сиротки-жрицы она выглядела невыносимо грязной, порочной, её от себя самой воротило немыслимо. Как никогда.

Сейчас же раздражителем стала и свадьба второго наследника.

— Я не хочу туда ехать, — всхлипнула она, когда в вечер после утреннего скандала Верон стоял в дверях смежной с комнатами супругов ванной комнаты. — Это отвратительно.

И Лана скорбно сложила руки на столике перед зеркалом, за которым сидела.

— Неужели? Ты не хочешь ехать, но при этом тратишь загранные суммы на наряды? — он оттолкнулся от дверного косяка и, хромая, прошёл к ней в комнату. Выпив и устав за день, он уже не пытался держаться, делая вид, что ему не больно. — Или это была такая изощрённая попытка вывести меня, чтобы я отказался ехать на свадьбу вовсе?

— И ты не хочешь, чтобы Иан ехал? — заметила она в раздражении.

— Думаю, что Иан и без меня не хочет туда ехать.

— Всё это из-за этой вашей девочки одуванчика…

— Нашей девочки, Лана. Смирись, что этот одуванчик часть и твоей семьи тоже, — он встал за её спиной. — И что тебе Иан? Что его присутствие изменит?

— Он друг Гаяна, он смог бы…

— Что?

Она глянула на него через отражение в зеркале.

— Потому что ты просто встанешь в сторонке и будешь с нескрываемым удовольствием наблюдать за моим позором! — прошипела герцогиня.

И конечно, Лана прекрасно понимала, что слова эти выведут её супруга из себя. Верон ухмыльнулся, потом положил ей руки на плечи. Больно сжал, оперевшись на неё и пригнувшись к самой её голове.

— Твой позор, дорогая? — проговорил он холодно и жёстко. — Меня позорит уже то, что ты моя супруга. Каждый раз выходя в свет, улыбаясь всем этим холеным и мерзким паразитам, когда ты держишь меня под руку — это позорище, действо, сродни ярмарке уродцев, дорогая.

Она скривилась от боли и на его действия и на слова.

— И это даже без упоминания о твоей репутации.

— Ты будешь попрекать меня этим всю нашу жизнь? — спросила она с надрывом.

— Это плата за моё терпение, — так же жёстко проговорил герцог. — И разве это не часть нашего договора с твоим отцом?

— Порой ненавижу тебя, — прошептала Лана.

— О, как приятно, что хотя бы порой наши чувства взаимны, — ответил он.

— Верон, я прошу тебя… — прошептала она. Он положил ей руку на шею. — Я ошиблась, я знаю, но..

— Ох, Ланира, если бы ты ошиблась раз, всего раз и это не имело бы никакого значения, дорогая, — Верон сжал её шею одной рукой, а второй больно надавил на спину. — Но ты постоянно совершаешь одну и ту же ошибку. Ты с упорством дурака лезешь в одну и ту же нору, загоняя себя в положение, из которого потом так сложно выбраться.

Она всхлипнула, хватанула воздух ртом, потому что стало тяжело дышать.

— Я оплачу твои наряды, — склонившись ниже, к самому её уху, проговорил герцог. — Но это всё. Больше ты не получишь ничего, ни одной новой сорочки до самого большого летнего бала. И не пытайся меня провести. Я помню все твои тряпки, потому что я плачу за них. Не вздумай подменить счета или провести ещё какую аферу. Я закрываю глаза на много чего, но здесь не вздумай делать меня идиотом, я в своём праве и если не послушаешься, то очень горько пожалеешь. Поняла?

Она слегка повела головой и моргнула, из глаз потекли слёзы.

— Согласна? — Лана снова кивнула, но Верон с ещё большей силой сжал её плечо, ослабляя хват руки на шее. — Мне нужен внятный ответ, дорогая.

— Да, я согласна, — ответила она с трудом.

— Хорошо, — он кивнул и посмотрев на её отражение в зеркале, встретился с ней взглядами. — Мне уйти? Или остаться?

— Останься, — ответила Лана.

Верон ухмыльнулся.

— Знаешь, ты дашь внушительной форы самым прожжённым портовым шлюхам, — он выпрямился, и потянул её за собой, так и не отпустив её шею, но вторую руку положив ей на талию.

— Тебе никогда не надоест оскорблять меня, — заключила она, когда была грубо перенесена супругом к кровати и брошена на неё без каких-либо нежностей.

Верон стянул с неё нижнюю сорочку.

— Оскорблять? Нет, Ланира, дорогая, это комплимент.

И он всегда был с ней груб, потому что он был тем, кто точно знал, что она из себя представляет. Она и не пыталась никогда быть с ним такой, какой была с другими. Всё это представление милой, очаровательной, нежной и такой трепетной девицы, Верону было ни к чему. Он видел Лану насквозь. Ни разу ей не удалось провести его — да признаться, она не сильно старалась. Они поняли друг о друге всё и сразу, принимая условия брачного союза, не пытались быть теми, кем не были.

А в постели — худшее, что он мог сделать, так это быть с ней трепетным, внимательным и ласковым, быть скучным, как многие другие. Ей нравилась грубость, а грубость Верона так просто сводила с ума, вызывала зависимость. Это наверное было неправильно и походило на болезнь, но не пошли бы все к низшим богам?

Герцог и герцогиня Шелран были партнёрами, которые постоянно пытались прижать друг друга, ища более выгодные позиции друг для друга, в своём партнёрстве. Держали друг друга в тонусе. И близость не была исключением.

— Посмотри на это с другой стороны, дорогая, — проговорил он ей, когда они лежали рядом в постели — он полусидя, прикрыв глаза, а уставшая и счастливая Лана на животе, подмяв под себя подушку. — Большинство этих