Дитя Севера (СИ) - Эберт Хайди Страница 15

— Я не видела Бастьена с того самого утра, когда он отправился на охоту, лорд Лингрэм.

— Даже так? Хотите уверить меня, будто вам не сказали, что он благополучно достиг Тарна, а не рухнул со скалы?

— Разве отец не может отправить сына туда, куда пожелает?

— Лорд Хольм настолько любит тарнийцев, что охотно сосватал вашего обожаемого Бастьена за младшую дочь их короля.

— Что? Это... это вы специально придумали, да?

По словам мерзавца, которого она теперь обязана была величать мужем, выходило, что отец предал вассальную клятву королю Диармейду и... И когда родители решили отправить брата в Тарн, судьба ее, Ари, была уже решена. Они расплатились дочерью за то, чтобы однажды Бастьен вернулся и Хольм вновь стал свободным.

— Ваш брат вот-вот войдет в года и сможет предъявить права на Хольм. Разумеется, с точки зрения королевства Малесса его притязания будут незаконными, что, уверяю вас, не остановит тарнийцев. Ваш брат вскоре станет королевским зятем — вам это стоило заточения в монастыре. Если дело дойдет до войны, мы будем готовы противопоставить Тарну законную наследницу северных земель.

— И ее мужа, который сбросит тарницев обратно в море, — Ари чувствовала, как ее губы кривятся от тщетных попыток сдержать слезы. — Я — это Хольм. Раз вы женились на нем, живите с ним. Пусть вашим ложем станут холодные острые скалы, а в ушах гудит дующий с моря ветер.

— Будь вы мужчиной, завтра на рассвете я бы ждал вас в условленном месте с секундантами. Но вы — женщина, тем более моя жена. Поэтому вы в безопасности. Советую вам реже пользоваться своим преимуществом.

Он провел ладонью по лицу, словно стирая с него гнев, — и теперь смотрел на нее с какой-то равнодушной усталостью. И от этого в груди сжимался холодный комок — так, что трудно было дышать.

— Идите спать, Аредэйл. У вас был непростой день, вы переволновались. Завтра вы отправитесь в замок Лингрэм — уверен, вам там понравится. Сад, цветы, огромный дом. И все в полном вашем распоряжении. Единственное, о чем я хотел предупредить вас — вход в лес за оградой вам запрещен. Как и всем прочим. И запомните, леди Лингрэм: я не привык разбрасываться словами. Вы меня поняли?

Ари кивнула. Она так торопилась покинуть его кабинет, что даже не расслышала еще каких-то слов, произнесенных ей вдогонку. Должно быть, ее новоявленный супруг желал ей спокойной ночи, прежде чем отбыть к войскам.

Когда служанки наконец оставили ее одну, удостоверившись, что леди Лингрэм устала и ничего не желает, она свернулась калачиком на широкой постели, как делала это в детстве. Ей хотелось плакать, но спасительные слезы отчего-то не приходили — глаза так и оставались сухими, хотя все ее тело дрожало так, будто его сотрясали рыдания. Они не любили ее. Никто и никогда. Ни мать, ни отец. Они сделали ставку на брата, а ее выбросили в монастырь Святой Симоны. Как заложницу — только в этом качестве она и была нужна. Она — лисица, потерявшая свой выводок на болотах. Она может выть, рычать и тявкать, но это ничего не изменит. Не вернет ей ни Бастьена, ни мать с отцом. Раз они сами отреклись от нее.

И теперь вот муж — бывший враг, холодный, рассудительный, безжалостный. И он тоже... тоже не станет любить ее. А единственное оружие, которое у нее есть, — измятый клочок бумаги с полустершимися обрывками слов.

Глава 15

Пока карета катила по булыжной мостовой столицы, Ари сидела, забившись в угол, — отчего-то ей казалось, что каждый зевака станет показывать на нее пальцем и кричать: "Смотрите, вон жена самого лорд-маршала поехала!" Хотя отодвинуть занавеску и посмотреть на красоты Клариона — города королей — ужасно хотелось. Ари не доводилось бывать в подобных местах: сказать по чести, кроме родного замка, монастыря и особняка собственного супруга она почти нигде и не бывала. Разве что в деревнях Хольма и на осенних деревенских ярмарках...

Розалинда, восседавшая напротив, тоже не проявляла к столичным красотам ни малейшего интереса, зато глаз с Ари не сводила. И Ари вновь казалось, что приставленная к ней компаньонка — шпионка, а кто она еще! — недовольна ею. Что девушка, оставленная на ее попечение, явно не по душе этой дородной матроне. Как монашкам у Святой Симоны, как и самому лорд-маршалу... Неудивительно, если после их вчерашнего разговора он вообще не пожелает ее видеть. Возможно, она была резка, но и он тоже не жалел для нее жестоких жалящих слов. Не нужна. Даже своим родителям, обменявшим призрачный шанс на то, что Хольм вновь станет независимым, на свободу дочери.

— Орешков хочешь? — перед лицом Ари появилась круглая коробочка, заполненная разнообразными орехами в сахаре. И запах такой, аж ноздри щекочет. А за завтраком Ари, едва поковыряв омлет, объявила, что не голодна, и удалилась к себе. — Ну, бери, чего стесняешься? Ты, милая, привыкай: ты теперь не монастырский мышонок, ты у нас самого лорда Лингрэма жена. И все у тебя будет, чего только не пожелаешь. Орешки-то вкусные, я их у лучшего кондитера заказывала!

Ари потянулась к коробочке: в конце концов, эта женщина пока что ничего плохого ей не сделала. Отказаться от угощения будет невежливо.

— Что, не поладили вы с лордом Тэнимом? Молчи-молчи, сама вижу, что не поладили. Он чернее тучи вчера в казармы умчался. И ты... что, проплакала всю ночь?

— Вот если бы вас так... — Ари не собиралась пререкаться с Розалиндой, но смолчать не смогла. — Выдали бы замуж за того, кого вы в жизни не видели, за того...

— А ты чего хотела? Ты — девушка знатная. У вас все так. За кого сосватают, за того и пойдешь. Хоть за лысого, хоть за пузатого. А у простых думаешь, лучше? Захочет какой-нибудь каретник с семьей булочника породниться — и глядь, уж все сговорено. Про любовь... про нее, знаешь, в книжках всяких красиво пишут. Ты волчонком-то не гляди. И кушай. Голодная, небось. Лорд Тэним... он что? Он человек прямой. Резковат иногда бывает, но чтоб кому несправедливо злое слово сказать — такого за ним не водится. Привыкнешь ты к нему, сама увидишь. И пары месяцев не пройдет — а уже радоваться станешь, что тебе такой муж достался. Заботиться о тебе станет, никому в обиду не даст.

"Ага, разве что себе", — зло подумала Ари. Ему хватило и пары слов, чтобы она уяснила: ее отец и брат — изменники, а она — никому не нужная девочка, которую отдали в "добрые руки" по королевской милости. И даже если она умрет... она размышляла об этом ночью — это уже ничего не изменит. Лорд Тэним приобрел права на Хольм, едва их обвенчал священник.

— Резковат, да, это за ним водится, — продолжала ее компаньонка, поедая сахарные орешки едва ли не горстями. — А что ты хочешь? Он человек военный. С малолетства по гарнизонам да лагерям. И при дворе бывать не любит, хотя Его Величество ему как никому другому доверяет. Не то что лизоблюдам всяким.

Тем временем они покинули городскую окраину, и теперь их путь пролегал через поля, а вдали — Ари все же приподняла занавеску, офицер, сопровождавший карету, тут же сорвал с головы шляпу и поклонился, оставаясь в седле, — уже виднелись очертания огромного леса. Неужто это тот самый лес, куда ей строго-настрого велено не ходить? Вскоре дорога уже бежала под сенью вековых дубов, буков и каштанов, солнце проглядывало сквозь листву, отбрасывая на дорожку светлые отблески. На первый взгляд ничего ужасного в этих деревьях не было...

— Да, лорд Лингрэм же предупредил тебя про лес? — Розалинда словно подслушала ее мысли. — Ни ногой туда, слышишь? И я прослежу. Нечего тебе там делать.

— А что, это тот самый... где мертвых девушек находили? — все же решилась спросить Ари.

Раз ее компаньонка оказалась столь словоохотливой, отчего бы не попытаться расспросить?

— Тот самый, — горестно кивнула головой Розалинда. — Элиза, бедняжка... сколько раз ей говорено было! Так ведь нет: вздумалось ей зимой верхом прокатиться. А накануне все грустная ходила, ничего ей было не в радость. Лорд Тэним в отъезде был. Матушка его... я уж как ни старалась их наедине не оставлять, так нет: все припоминала Элизе, что та простушка, что не ровня она лорд-маршалу. Что ни слова умного молвить, ни развлечь его не умеет. Письмо мы потом с Денизой нашли: сбежать она решила. К родным на юг податься. А уж любила его... Только по весне, когда снег сошел, ее отыскали. Как раз когда лорд-маршал с войны вернулся. И матушки его вскоре не стало.