Одержимость мастера (СИ) - Холин Алиса Страница 16

Глава 16

Я подняла глаза. На ступеньках кондукторского бюро, уперев руки в боки, стоял толстопузый мужик на две головы выше меня, с темными, стриженными ежиком волосами.

— Хозяин… — пролепетал было Филька, но здоровяк и не посмотрел в его сторону. Слетел к подножию лестницы и помог офицеру подняться, а затем налитыми яростью глазами уставился прямо на меня.

— Ты слабоумная, клиентов бить? — зарычал он, приближаясь ко мне. Мне в лицо пахнуло луком и чесноком. Я сделала шаг назад. — На кой черт мне девка, которая достопочтенных клиентов лупит?

Хозяин сделал шаг вперед, я снова отступила.

— Имя, — рявкнул он. Я покосилась на Фильку, тот замотал мне головой, чтоб не называлась. — Немая, что ли? Как тебя звать?

Неужто жандармам хочет меня сдать за «избиение клиента»? Только этого мне не хватало! Хозяин обернулся за ответом к Фильке, но тот развел руки в стороны, мол, не знает, как меня зовут.

— Не знает он! — крикнула я и опрометью бросилась от крыльца. С Верхоглядова, не оглядываясь, побежала на Огнеборскую.

Штраф от жандарма, бог знает что вообразивший о себе офицер, спятивший хозяин обувной чистки — это что же за день такой? Кончатся уже на сегодня мои неприятности?

Ожидать ответа не приходилось. Лавируя по людному тротуару, упорно двигалась к своей цели — ну хоть в библиотеку я должна сегодня попасть! Улица постепенно редела, день клонился к вечеру — приближалось время комендантского часа. Когда улицы опустели и зажглись редкие фонари, я старалась идти вдоль зданий, скользя ладонями по стенам, пробиралась буквально на цыпочках, пока не вышла на Чарльза Дарвина. В считаные секунды прокралась по палисаднику внутреннего двора библиотеки и оказалась у деревянной двери с жестяной табличкой «Посторонним вход воспрещен».

Заглянула в окошко — никого не видать. Недолго думая, дернула ручку и юркнула в темный коридор. Боясь лишний раз вздохнуть, затаилась на пару секунд. Если новый вахтер услышал, как открылась дверь, у меня еще будет время выскочить наружу. Но время шло, а посторонних шагов я так и не услышала. Может, это везение — моя награда за все сегодняшние мучения?

Бесшумно я двинулась вперед по коридору. Входная дверь постепенно отдалялась.

Удар сердца.

Второй.

Третий.

Кажется, прошла вечность, прежде чем я оказалась у деревянной двери с латунной ручкой. Наконец-то! Приоткрыла дверь на тяжелой пружине. Снизу показался мерцающий, едва живой свет. Мелкие выщербленные ступени, освещенные дежурной лампой в овальной железной клетке, вели вниз. Сделала один шаг, потом второй, а потом уже ничто не заставило бы меня остановиться. Уверенно, держась рукой за шершавую стенку, я спустилась на два пролета и оказалась во мраке. Все делала по памяти: вытянула перед собой руки, нащупала круглую ручку, повернула ее против часовой стрелки, дверь открылась, и я очутилась в мастерской.

Изнутри мастерской эта дверь походила на стеллаж, поэтому жандармы ее и не заметили. Темнота. Знакомые запахи моторного масла, дерева, металлической стружки, лака, книг… Запахи моего детства. Наконец, наперекор обрушившимся несчастьям, я оказалась дома! Эти двадцать квадратных метров папиной мастерской для меня даже больше чем дом — тут прошла вся моя жизнь. Неважно, уедем мы с тетей из Москинска или нет, но, как только проклятые жандармы выяснят все свои следственные вопросы, я верну мастерскую себе — по закону она моя.

Справа от двери на нижней полке стеллажа должен быть переносной керосиновый фонарь. Таких в мастерской было три, два из них папа держал у рабочего места, а третий, дежурный, на всякий случай хранился на полке, и его частенько забывали заправлять. Я осторожно присела и потянулась в темноту. Неизвестно, какие перестановки могли здесь произойти, а навести шума или — еще лучше — шею свернуть ужасно не хотелось. Фонарь оказался на месте. Я ухватилась за тонкую железную ручку и повернула по часовой стрелке ребристое колесико. Тусклый свет разлился вокруг стеклянной закопченной колбы — светить дальше вытянутой руки не давал короткий фитиль. Ну что ж, времени немного. Нужно успеть все внимательно осмотреть.

Первым делом решила заглянуть в книжный шифоньер. Там находилось несколько ящичков, куда папа складывал выручку и документы. Не успела сделать шаг, как мыском ботильона обо что-то запнулась. Опустила глаза и оторопела — мамочки! — под ногами раскиданы раскрытые и разорванные наши книги! Метнулась с фонарем к шифоньеру — все ящики выдвинуты и совершенно пустые. Я подняла с пола книгу с гладким корешком. Белыми буквами на зеленой обложке было выведено: «Ассистентка антиквара и город механических диковин». Эту книгу папа подарил мне на двенадцатилетие. Историю о храброй девушке Аннет я знала наизусть. Мечтала, что так же, как и она, свяжу свою жизнь с магией. Смогу проявить свои таланты и когда-нибудь стану настоящим биомагом.

В голове помутилось. Я сунула книгу под мышку и заглянула в металлический шкаф с инструментами. Плоскогубцы, отвертки и куча других инструментов валялись на полу. Ни на столе, ни на папиной конторке — никаких бумаг, ни единого клочка с папиным мелким убористым почерком. Кругом все разворочено! Как и предупреждал Виктор Зацепко. А ведь папа всегда и с особой дотошностью поддерживал тут порядок.

Меня охватила паника.

Папины изобретения поломаны, почти все книги порваны, истоптаны жандармскими сапогами, инструменты, которые он собирал всю жизнь, разбросаны и разграблены. Даже без тщательной ревизии я поняла, что полиция вынесла отсюда все самое ценное, а что не вынесла — сломала. Даже если верну мастерскую, мне никогда не вернуть ей былую жизнь! Накатила вторая волна отчаяния. Все мои попытки найти хоть какие-то следы, ведущие к родительским разработкам, обречены на провал. Я ни на шаг не продвинулась в своем расследовании. Тетушкины деньги потеряла, ни одного ответа не нашла… и теперь так, побежденная, я должна вернуться домой. А мне ведь еще обратно через вахтера пробираться… А если меня жандармы поймают? И все, абсолютно все будет совершенно зря!

Фонарь в руке вспыхнул и тут же притух — со светом мне оставалось бродить по мастерской не больше пяти минут. Только дальнейшие поиски казались мне бесполезной тратой времени. Искать больше было нечего.

Я еще раз с грустью оглядела папину цитадель.

Подошла к двери потайного лаза, поставила фонарь на пол и выключила его. На ощупь в темноте потянулась к потайной ручке, как вдруг дверь-стеллаж залилась красным светом. И снова погрузилась во мрак. Сердце заколотилось. Я повернулась.

В дальнем левом углу мастерской, озаряя комнату алым светом, мигала лампочка. Такую папа приделал на макушку роботу «Печенье-из-чего-угодно»! Я бросилась к нашему с папой изобретению. Придавленный сорванными со стены полками, лежал металлический короб с двумя руками-манипуляторами и прикрученной бочкообразной головой. Робот был собран из разных запчастей, но папа приложил немало усилий, чтобы придать ему максимально цельный вид. Но сейчас робот «Печенье-из-чего-угодно» был похож на попавшую в жернова металлическую банку. Бока которой были изрядно помяты, а гофрированные руки растянуты и меньше всего напоминали руки, скорее — свисающие провода. Не смазанные маслом ржавые шестеренки начали со скрипом двигаться, и раздался громкий щелчок. Откинулась дверца, из которой мы вынимали готовое ароматное лакомство.

Неужели отец все-таки оставил мне что-то? Какой-то ключ?

Затаив дыхание, я просунула руку и на противне, в самой глубине печи, нащупала книгу. При мигающем красном свете смогла лишь прочитать выведенное золотым тиснением название: «Легенды о сотворении мира». Что ж! Теперь у меня две книги. Две — это лучше, чем одна. Только что я из них нового для себя узнаю?.. Робот «Печенье-из-чего-угодно» жалобно скрипнул, и его алый глаз, вспыхнув последний раз, потух.

Мастерская погрузилась во тьму.

Пора уносить отсюда ноги. Но торопиться в кромешной темноте, да еще по разбросанным по полу предметам, — не лучшая идея. Медленными осторожными шажочками я двинулась к стеллажу, маскирующему потайную дверь. По моим подсчетам мне оставалось преодолеть пару метров, как вдруг послышался звук. Возле той самой двери, в которую я несколько минут назад сама зашла!