Дитя Севера (СИ) - Эберт Хайди Страница 17

И что еще было удивительно — молодой лорд Лингрэм вовсе не походил на своего прославленного батюшку. Этакий утонченный красавец — высокий, стройный. Ни единой общей черточки! Должно быть, Тэним уродился в мать. Наверняка в замке отыщется и ее изображение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ваша милость не желает умыться с дороги? — Дейдре терпеливо дожидалась, пока Ари закончит рассматривать портрет. — И ванна приготовлена. Жарко-то как нынче! Не продохнуть.

Глава 17

Уже вечером, вдоволь нагулявшись по парку и саду и воздав должное вкуснейшему обеду и ужину, Ари отослала прислугу и устроилась в изголовье широкой мягкой постели. Оперлась на подушки, поджала под себя ноги. Да, было бы глупо врать себе — этот дом украл ее сердце. Высокие окна, выходившие в парк или в сад, ажурный балкончик, где Ари долго стояла и любовалась прямой как стрела аллеей, ведущей к фонтану, мебель, над которой потрудились самые искусные резчики королевства... И повсюду узоры, орнаменты, обитые шелком стены. Или это только в ее покоях? Наверняка у лорда Тэнима все иначе, вряд ли ему по вкусу набивные цветочки и виноградные гроздья.

А вот интересно, где обитала несчастная Элиза Мерсье? Быть может, даже в этой комнате. Ари брезгливо наморщила нос: неужто лорд-маршал посмел поселить ее, свою законную жену, там же, где некогда жила его любовница? Но ведь... да, ему ничего не стоило разместить простолюдинку в родовом гнезде, несмотря на недовольство собственной матери. И как только она стерпела? Или мнение прежней леди Лингрэм было для сына совершенно неважно? Или мнение женщин... точно, для него они — и мать, и Элиза, а вот теперь и она, Ари, — не дороже придорожной пыли! С ними можно поступать, как ему заблагорассудится: запереть в замке Элизу, досаждать матери, жениться на наследнице Хольма, не удосужившись получить ее согласие. Резковат? Так, кажется, говорила о нем Розалинда? Да он сущий деспот! Невежа и... и убийца.

Ари вскочила с кровати и прошлась по комнате, осторожно дотрагиваясь до деревянных панелей и пробуя, не поддастся ли одна из них. Раз ей удалось обнаружить тайник в особняке, отчего бы таким не оказаться и в замке? Она отдернула шторку — вроде именно оттуда Дейдре приносила таз с теплой водой. Надо же, служанка все нахваливала волосы Ари, расчесывая их костяным гребнем: "Чистое золото, леди Лингрэм, чистейшее, как у короля в сокровищнице!" А ведь сперва Дейдре показалась ей неприветливой, едва ли не враждебной.

За шторкой и вправду скрывалась узкая дверца, Ари повернула маленький ключик, толкнула ладонью  — и очутилась вовсе не в купальне, а в каком-то темном коридоре. Ничего было не разглядеть, и ей пришлось вернуться обратно, чтобы прихватить свечу. Стены прохода были отделаны деревянными панелями, здесь не обнаружилось ни окон, ни украшений. Она прошла чуть дальше — и вскоре уже стояла перед такой же дверцей, как и та, что скрывалась за занавеской в ее спальне. Потянула на себя поблескивающую позолотой ручку в форме головы какого-то сказочного зверя и ступила в скрытую тенями комнату, в глубине которой угадывалось ложе под высоким балдахином.

Так это же... Как он... Мысли вихрем неслись в голове, Ари чувствовала, как кровь приливает к щекам, — отчего-то было ужасно стыдно. И горячо, так что трудно становилось дышать. Отчего-то вспомнилось, как монашки в обители беспрестанно повторяли, что взгляд благовоспитанной девицы не должен упасть на ложе мужчины. Но ведь Ари больше не была девицей, то есть была, но... Она на секунду зажмурилась: глупости, ерунда, нет никакого греха в том, что она случайно оказалась в спальне лорда Лингрэма. Раз священник объявил их мужем и женой, где еще она могла оказаться? Ну да, жена, брошенная мужем у алтаря... Этот красавчик даже не прикоснулся к ней, даже... даже руку не поцеловал!

Отчего-то в тот миг она столь явственно представила себе его лицо, словно он вновь стоял перед ней, выговаривал те ужасные слова про родителей и Бастьена, насмехался, сердился, кривил тонкие губы, щурил серые пасмурные глаза. О, она не сомневалась, что эта комната принадлежит именно ему — здесь царил какой-то бездушный порядок. Она бросила взгляд на стену, ожидая увидеть там карту с флажками, изображающими выстроенные для боя полки. Такие она видела в кабинете отца. Или ту, в которую лорд Тэним тыкал ее вчера вечером, наверное, решил, что она совсем глупая и не ведает, где Тарн и где герцогство Норгинг.

Нет, разумеется, она не прикоснется к ящикам его стола, не станет рыться и выведывать — скорее всего, лорд-маршал легко обнаружит, что в его вещах кто-то похозяйничал. Ари себя знала — еще в монастыре ей никогда не удавалось скрыть следы своих проделок. Поймают и отругают. Но Тэним Лингрэм — не ворчливая монашка, принесшая обет Святой Симоне. Вряд ли  обыск, учиненный молодой супругой в спальне в его отсутствие сойдет ей с рук.

Но... Ари замерла, так и не решившись приблизиться ни к аккуратно застеленной кровати, ни к стоящему у стены секретеру. Ей почему-то хотелось увидеть в этой комнате хоть что-то личное: забытые второпях бумаги, портрет матери или хоть той же Элизы Мерсье — раз он так ее любил. Но здесь ничего не было, разве что кресло возле окна да мягкий ковер, устилающий пол. Быть может, Тэним Лингрэм и не являлся аскетом, но если Ари желала узнать хоть что-то о своем муже, проникнув сюда, она просчиталась.

Отчего-то хотелось побыстрее уйти отсюда: сейчас, в темноте, ей чудилось, что манящая красота замка — всего лишь обманка, ловушка. Вот-вот отворится ведущая в коридор дверь, и на пороге появится ее супруг: язвительный, разгневанный ее вторжением. Или наоборот, ухмыльнется, словно пират из ее кошмаров, протянет руку к завязкам ночной сорочки и скажет: "Что, решили почтить меня своим присутствием, леди Лингрэм? Рад, что вам не понадобилось мое приглашение". О том, что случается потом, Ари старалась не думать.

Она проворно скользнула в приоткрытую дверь, выбежала в коридор, соединяющий обе спальни, и ускорила шаг. И выдохнула только тогда, когда ключик с едва слышным щелчком повернулся в замочной скважине. Здесь, у себя, она была в безопасности. Не станет же вернувшийся с войны лорд-маршал высаживать дверь.

Глава 18

Ари казалось, что ей никогда не наскучит гулять по саду или бродить по галереям замка, разглядывая картины и вазы, резные ларчики, безделушки, привезенные Тэнимом и его предками из разных городов и стран. Розалинда сопровождала ее повсюду и готова была болтать без умолку: о прославленных прадедах лорда Тэнима, об его отце, завоевавшем немало земель для короля Диармейда, о том, какие изысканные наряды были у дам на старинных портретах. По мнению Ари, все эти "прадеды" были ничуть не лучше обычных разбойников, только на их мундирах сияли тщательно прорисованные ордена. Но она помалкивала: пусть Розалинда придет к выводу, что супруга лорда Лигрэма — недалекая пустышка, охающая при виде новых платьев и украшений.

Вот вчера ей доставили шкатулку от ювелира, внутри оказался золотой браслет, украшенный маленькими камешками, напоминавшими ягодки рябины. Как раз к тому колье, которое лорд Тэним прислал ей накануне свадьбы. "Я ж говорила, — повторяла ее компаньонка, любуясь, как Ари примеряет браслет, — заботится о тебе станет! Где же ты еще такого найдешь? Сам на марше при войске, а тебе вот подарки шлет!" Ага, вот и Элизу Мерсье он любил, тоже небось на колечки и браслеты не скупился. И где она теперь?

Но все же было что-то такое в этом даре... Ари и сама не понимала, отчего она так разулыбалась, едва открыв шкатулку. Как будто он сожалел о тех словах, что бросил ей тогда в особняке. Будто извинялся. Но отчего же не приложил письмо? Вам нечего сказать, лорд-маршал? Вы не мастак объясняться?

За завтраком, обедом и ужином стол ломился от яств, повара старались угодить молодой леди Лингрэм, но вот беда — она так и не смогла почувствовать себя здесь хозяйкой. Словно ее привезли погостить в имение богатой родни на несколько дней или недель. А потом ее вновь ждет монастырь, убогая келья, серые одежки, посты, уроки и упреки сестер... За три года, которые она провела в обители, монахиням удалось внушить ей, что она едва ли не преступница. Не наследница, не княжна, а дочь изменника. И терпят ее лишь из милости.