Огненная избранница Альфы (СИ) - Ева Пик Страница 17

— Бьёрн! — раздался крик. И ещё какие-то слова. Гортанные, грубые, незнакомые — и очень яркие образы в голове: огромный медведь, кровь на снегу, её изломанное мёртвое тело, то в одежде, то нет, словно волколак ещё не решил, каким способом Агнешке доведётся уйти из жизни — уж точно не по лестнице в небо.

Она отшатнулась, прерывая их связь, вся сжалась под его веселящимся взглядом. Ей осталось лишь молиться о том, чтобы медведь поскорее пришёл, но боги и в этом оказались немилосердными.

Волколак сорвал капюшон с её головы, дёрнул удерживающую волосы ленту, и те рассыпались по плечам. Агнешка смотрела на него во все глаза. Тело словно окаменело, она хотела, но не могла даже пошевелиться. Мужчина медленно пропустил прядь её волос через пальцы.

— Юная и прекрасная, златовласая, как Лорелея, — сказал он так, чтобы она поняла, и крикнул медведю, чтобы тот пока погодил.

Она не знала их языка, но сразу поняла, какое он принял решение.

— Нет, — прошептала Агнешка, отступая на шаг.

— Да, — сказал волколак и оскалился, будто зверь.

Он и был зверем — совершенно безжалостным, и Агнешка видела то ужасное, что он собирался с ней сделать.

— Нет, — громче повторила она и ещё отступила, путаясь в подоле платья и шубе.

Волколак весело рассмеялся над её страхом, от которого в лёд стыла кровь, над гневом, от которого она же вскипала огнём. Он веселился, и с каждым мгновением огня в Агнешке становилось всё больше.

Глава 13. Агнешка. Огонь на снегу

Волколак улыбался, белые зубы блестели, глаза смеялись. Тёмноволосый, высокий и мощный, как мужчина он, наверное, считался красивым, но Агнешка в жизни не видела такого ужасного существа. Чужой страх ему нравился, пьянил без вина и делал похотливым животным. Он облизнулся и жарко выдохнул: облачко пара на миг зависло перед ним и развеялось. Усмехнувшись, он сделал вперёд ещё один шаг — небольшой, играя с избранной жертвой.

— Не смей! — Агнешка отступила по хрустящему под ногами снегу. — Прокляну.

Он засмеялся.

— Да ну? Целительница, всё, что ты можешь — вкусно кричать.

Агнешка сжала кулаки и отступила ещё на шаг. В крови тёк огонь, сжигая страх и кое-что поважней — память о необходимости быть благоразумной.

«Ты всегда должна сдерживаться, маленькая, — предупреждала её, ещё крошку, Душенька. — Твоя сила так велика, что ты можешь кому-нибудь всерьёз навредить. Не позволяй себе гневаться, в минуты испытаний духа молись и проси ангела-хранителя усмирить чувства. На волю гнев никогда не пускай. Поклянись мне, вот, на святом образе поклянись, что никогда не используешь свою силу во зло, ни при каких обстоятельствах не станешь вредить людям».

До смерти Агнешке осталось всего ничего — и никакой лестницы в небо не появилось, ни помощи ангелов она не дождалась, ни ответа богов, которым всю жизнь молилась. Её некому было спасти. Она одна стояла против врагов, и людей среди них не было, ни одного. Лишь один внешне казался человеком, но сердцем был хуже их всех, даже полубезумца-медведя.

Агнешка с лёгкостью читала в его звериной душе. Ну какой из него человек? Потакающий низменным чувствам, жаждущий власти, убивающий так же легко, как дышащий, похотливый, наслаждающийся чужим страхом и болью.

Агнешка прищурилась, разглядывая его во всех подробностях.

Его душа походила на угли в костре — чёрная и тёмно-красная. Ни зелени доброты, ни синего спокойствия, ни фиолетовой мудрости, ничего светлого — человеческого — Агнешка в нём не увидела. Только двуногое тело с буграми развитых мышц — неподходящий облик для дикого зверя.

Агнешка всю жизнь училась направлять свои силы во благо, никогда не позволяла себе всерьёз разозлиться, не знала даже, как это делать, не думала нарушать клятву, хотела прожить безгрешную жизнь. Но сегодня ей не оставили выбора. Она здесь одна. А ещё беззащитная Фица, прячущаяся под шубами там, где, скорее всего, не насытившись первой жертвой, её тоже найдут. И кто, кроме Агнешки, её защитит?

И всё равно сама Агнешка напасть на врага не решилась бы, ведь даже зверь заслуживал жить. Она муху боялась невзначай погубить, а тут перед нею стояло подобие человека.

Волколак схватил Агнешку за волосы, притянул к себе, навис, глядя в глаза и довольно скалясь.

Страх волной прошёл от макушки до пят, вернулся наверх и сгорел под рёбрами, где все силы сходились в единый пульсирующий комок её духовных энергий. Агнешка смотрела в глаза волколака и видела все те мерзости, которые он хотел с ней сотворить, а затем отдать истерзанное тело другим волкам и медведю.

Он что-то ей говорил, его губы медленно шевелились. Но слова до неё не доходили, застревали где-то вдали. Каждый удар сердца сотрясал её тело, будто землетрясение, а внутри, как в раскалённой печи, становилось всё жарче.

Агнешка уже думала, что сгорит, не зная, что делать с этим жгучим огнём, текущим по венам, но волколак её спас. Он решил свою судьбу сам — схватив её за платье, разорвал его от горла до талии.

Под треск ткани её тело пришло в движение само, без вмешательства разума. Мороз укусил голую грудь, и стыд направил свободную от захвата руку. Агнешка ударила рвущего с неё одежду мужчину по лицу, оттолкнула его, упершись ладонями, куда пришлось, и отшатнулась от яростно взвывшего, оглушительно закричавшего зверя. Там, где она прикоснулась к нему, его тело загорелось ярко-рыжим огнём.

Больше её никто не удерживал, и она попятилась, не отводя глаз от горящего волколака.

Он схватился за мгновенно покрасневшую, пошедшую волдырями и чёрной копотью грудь рукой, и его ладонь тоже тотчас запылала. Крича от терзающей тело боли, он упал в снег, но огонь и там не погас. Мужчина извивался и брыкался, размахивал руками, ногами, катаясь по земле, но пламя вопреки всем законам лишь разгоралось. Искры огня сыпались от него во все стороны — и продолжали гореть, будто кто-то закопал в снегу свечи и теперь зажёг, творя невероятную красоту.

Агнешка опустила взгляд на собственные руки — огонь горел и на них, но не жёг, она чувствовала лишь тепло.

То, что видели её глаза — это же настоящее чудо. Она зря укоряла Творца за то, что Он оставил её беззащитной перед врагом. Вот Его дар, слегка потрескивает, но не жжёт, освещает всё кругом и защищает. О такой милости она не смела даже мечтать, и в душе поднялась волна благодарности.

Звуки то прорывались к ней, то будто совсем