Невеста фараона - Анна Трефц Страница 17

— Вот… — он протянул мне красивую котомку с нарисованными милыми котятами, — Говорят, шоколад активирует гормон радости и помогает организму бороться со стрессом.

Я заглянула внутрь подарка. Там лежало несколько плоских штук, чуть больше, чем те, которые люди в этом мире прикладывали к уху или тыкали ими в других людей. Я вытащила одну из них. Повертела в руках, приложила к уху.

— Крепко тебя шарахнуло, — он усмехнулся, подошел ко мне, взял пластину и вдруг развернул ее. Оказывается, ее надо очистить от тонкой кожуры как гранат. Теперь пластинка была коричневой. Он отломил кусочек и поднес к моим губам.

— Открой рот.

Я замерла, но он улыбнулся и настойчиво просунул кусочек между моими губами. Нет, это чудо не может быть отравой. На секунду меня закружило в вихре удовольствия. Во рту было сладко и немножко терпко. Если бы меня спросили, что я чувствую, я бы как жрица Изиды ответила, что чувствую на вкус саму магию.

— Ты сейчас так выглядишь, как будто никогда не пробовала шоколад!

Его губы оказались слишком близко с моими. И в его странно-светлых глазах мерцали ранние звезды. Из тех, что появляются на небе, едва за горизонт уходит солнце.

— Может быть попробовать исцеляющий поцелуй? — голос его стал хриплым, — Есть много свидетельств в его пользу. Спящая красавица, Белоснежка, принц-лягушка…

Сердце мое забилось сильнее. Мне захотелось всего и сразу: прижаться к нему и оттолкнуть с такой силой, чтобы он отлетел к стене. Странные чувства овладели моим телом. Мне показалось, что дремавший в нем Ка Даши неожиданно очнулся и начал реагировать на близость с этим парнем. И что из моих желаний принадлежало мне, а что ей, трудно понять. Возможно, поцелуй действительно поставит все на свои места. Я закрыла глаза и потянулась к предводителю. Его мягкие губы нежно коснулись моих, осторожно лаская их. Я почувствовала, как словно сильное подводное течение Ка Даши хлынул в жилы нашего теперь общего тела. И заметалось, сея панику в руки и ноги. Романов обнял меня, прижал к себе, наши дыхания, наши языки, — мы сами стали одним целым.

— Даша, — прошептал он, — Даша…

Его пальцы оказались у меня на затылке, и тут я дернулась в сторону. Мы не трогаем друга друга там… потому что никто из моего мира не полезет руками под парик другому человеку. Даже, если сердце его смущено поцелуем. Но в этом мире никто не носил париков. И трогать голову можно без опасения испортить его внешний вид. Так что я запоздало осознавала свою ошибку.

Взгляд Романова с трудом фокусировался. А руки заметно дрожали. Странный парень. Вроде бы воин, предводитель демонов, а наедине со мной робкий и нежный, словно девица.

— Ну как? — он выдохнул, и с видимым трудом заставил себя посмотреть мне в глаза.

В моем теле все еще вспыхивали искры. А в груди словно сотню струн натянули, и они играли каждая в своем тоне. В животе метался хаос, и дышать получалось через раз. А он о чем спросил?

Вместо ответа, он потянулся и коснулся губами моей щеки. Потом улыбнулся и проговорил:

— Я не знаю, насколько тебе это поможет, но ты твердишь об этом с самого своего падения. И никто тебя не слышит. Вот…

И вдруг произошло чудо. Не понимаю, как он догадался, но он вдруг вытащил из той же сумки с нарисованными котятами два небольших бумажных пакетика. В первом были сухие, но вполне приемлемые цветки василька. Из второго он высыпал мне на ладонь измельченную ромашку. Я не смогла сдержать счастливую улыбку. И все же… основного компонента, сока мандрагоры, он не принес.

— Момент! — Саша сунул руку в складку своей объемной одежды, вытащил небольшой бутылек и протянул его мне, — Я изучил вопрос. Мандрагору у нас нигде не используют. Ну, во всяком случае легально. И достать ее быстро не получится. Но если разложить ее на химические составляющие, то самым главным будет атропин. И вот! Глазные капли. В них атропина 1 процент.

Я повертела бутылек в руках. Как и все сосуды в этом мире он был изготовлен из странного мягкого материала. Романов взял у меня бутылек, открыл, перевернул и подставил палец к его узкому горлышку. Я увидела каплю, переливающуюся в лучах желтого света.

— Мандрагора, — Саша улыбнулся.

Я поднесла палец к губам, я ему не верила. И понять, насколько он лукавит я могла лишь одним способом. Я обхватила его палец губами, слизав каплю и пробуя ее на вкус. А глаза его отчего-то потемнели.

— Измайлова, — выдохнул он, — Ты просто… Черт!

Это зелье пить нельзя. На вкус оно отвратительно, да и состав вызывает сомнения. И все же нотки мандрагоры я смогла определить. Не уверена, что это именно ее сок, скорее очень слабый раствор. Но использовать я это могу. Только вот…

Я вздохнула. Зелье нужно варить. Иначе ничего не получится. А тут не было ни стола для магических практик, ни простого очага.

Романов перестал дергаться и вздыхать, пугая меня своей реакцией на простое облизывание его пальца. Какие тут нежные мужчины!

— Что не так?

Я развела руками. Но как ему сказать, что мне нужно?! Цель уже так близка, осталось совсем чуть-чуть!

— Погоди! Ты ведь знаешь, что надо сказать, да?

Я ни демона не понимала из того, что он говорит, но, когда он вытащил из сумки, которую таскал на плече с самого утра палочку для письма и настоящую бумагу я захлопала в ладоши. Какое облегчение! И почему я раньше об этом не подумала! Палочка для письма оказалась странной, ее не нужно было макать в чернила, и писала она так, как будто чернила были внутри нее. Забавное устройство. А бумага… о такой бумаге любой песец в моем мире мог только мечтать. Тонкая, белая, гладкая. Невероятной красоты лист. Такой можно выставлять перед публикой без текста и рисунков. Я долго не могла решиться испортить его своими грязными набросками. Обычно, для заметок мы используем все, что попадется под руку: камни, негодную посуду, деревяшки. В лавке гончара можно купить специальные таблички для письма. На них пишут, а потом стирают заметки. Но бумагу у нас используют в крайних случаях. Только, чтобы начертать великий текст, пришедший в мир от самих богов.

— Даша, это просто тетрадь! — Романов сжал мою руку с палочкой для письма в своей и нарисовал