Невеста фараона - Анна Трефц Страница 18

Я возмущенно зарычала. В самом деле! Он что не понимает, сколько это стоит? Каждый лист бумаги на вес даже не золота, а серебра! Но это в моем мире. А тут… Саша красноречиво полистал перед моими глазами скрепленные страницы. В начале они были все исписаны, но потом пустовали. Ждали своего часа, когда на белый лист лягут мудрые изречения, достойные пережить время.

Он положил передо мной тетрадь чистым листом и ткнул в нее пальцем:

— Давай, рисуй, что тебе нужно.

Я поняла, взяла палочку для письма и нарисовала в уголке листа небольшой очаг. Потом подумала и изобразила котел, подвешенный над ним. Ну да, мне нужно сварить зелье. Это невозможно без огня. Но есть ли он в этом мире? Оказалось, что есть. Не огонь, а его заменитель. То, что может согреть и сварить. Утром Романов принес мне странное приспособление. Сосуд с длинным хвостом, который он соединил со стеной в специальном месте. Таком маленьком квадратике с двумя дырками. Я рассчитала пропорции, соединила траву и капли мандрагоры, после чего мы сварили зелье.

— Что будет после того, как ты это выпьешь?

Он странно смотрел на меня. Словно сожалел о том, что помог.

— Ты станешь Дашей Измайловой? Той, кто меня ненавидит?

Я ни слова не поняла, но ощутила, что он хочет сказать больше, чем получается словами.

— Слушай, я не знаю, что происходит… Но я хочу, чтобы ты запомнила меня, Даша. Перед тем как ты выпьешь эту дрянь…

Его губы снова ласкали мои. Его руки гладили мою спину, перебирали кончики волос, спускались ниже и сжимали такие интимные места, названия которых я не могу произнести вслух. Это были волшебные, незабываемые ощущения. И если уж что-то достойно быть запечатлённым на бумаге, то они. И все же я оторвалась от магических поцелуев, которые делали слабее мою волю как вода, влитая в вино.

Он понял меня сразу, встал и отступил на шаг от кровати. Я взяла прозрачный кубок, в который несколько минут назад мы перелили зелье единения. Я поднесла его к губам.

— Даша!

Он сжал мой локоть.

— Ммм?

— Ты все забудешь, да?

Я привычно пожала плечами. Не спрашивайте меня ни о чем. Я вас не понимаю!

— Ты мне нравишься, Даша Измайлова. И всегда нравилась, — выдохнул он и подтолкнул стакан к моим губам.

Дорогой читатель!

Этот новый роман отчаянно нуждается в сердечках, а автор в одобрении. Ведь зная, что твой труд кому-то приносит радость, работать намного приятнее. А если у вас появились вопросы, спрашивайте. В романе я описываю сложный мир Древнего Египта, многое в нем непривычно современным людям. Буду рада ответить на любые вопросы.

До скорой встречи в следующей главе.

Глава 7. Даша

Я открыла глаза и резко выдохнула. Господи, до чего же я ненавидела это место! И этого мужчину, который сидел на соседнем диване в расслабленной позе и пил что-то из красивого красного бокала по форме похожего на цветочный бутон. Я сжала кулаки. Надеюсь, ему невкусно! Так же как было мне!

— Вижу, ты вернулась в свое тело, дорогая Танеферт! — губы его тронула легка усмешка, — Не могу сказать, что я несказанно этому рад. Твои поцелуи меня весьма порадовали!

В глазах потемнело от ярости. Хотелось вцепиться ему в горло и душить, пока его мерзкая улыбочка не превратится в предсмертный оскал. Я села на своем диване. И приказала себе: своему ба и Ка Танеферт, — в общем всем своим и не своим внутренним сущностям заткнуться. Итак, зелье единения сработало. Теперь я понимаю местный язык, и, кажется, знаю все, что было известно самой Танеферт до того, как ее ба улетела в неизвестном направлении. Все что осталось в энергетическом слепке этого тела, которое местные называют Ка теперь открыто мне и готово предоставлять информацию. Это плюс. Минусы тоже были. И самый жирный из них, который можно выносить в заголовок: я понятия не имею как мне все это использовать, чтобы выжить. Тут я дочь наместника царя во втором крупнейшем городе страны, в его бывшей столице Инбу-Хенж. Вернее, я дочь покойного наместника. Ахмес убил отца Танеферт, то есть, тьфу, сейчас моего, получается, отца в начале сезона разлива. Еще и подгадал ведь подонок, совершив злодеяние в ночь Ренепет. Это местный Новый год. Как и у нас — самый главный и веселый праздник. А во мне он уже никогда не вызовет ничего кроме боли и тоски.

— Послушай, Танеферт… — он глянул на меня поверх бокала, а потом сделал медленный глоток, смакуя напиток. Как будто мед тягучий пил, честное слово. Позер, хренов, — Наши, гм, страстные ласки поселили в моем сердце поистине заманчивую идею. Ты так хороша, такая страстная, такая дикая… Я возжелал жениться на тебе!

Вот тут я подскочила с дивана и, снова, сжав кулаки, замерла. Сгусток из ярости, ненависти, возмущения и желания кинуться в атаку ворочался и искрил в области солнечного сплетения. Может быть, поэтому оно так и называется, что там у нас маленькая звезда. Только мы об этом не догадываемся, пока, вот как у меня, она не проснется и не решит устроить большой взрыв.

— Забудь об этом, Ахмес! — надо же у меня получилось сказать на местном языке. Странные ощущения. Как будто незнакомую еду попробовала. И вот кстати о еде! Я все еще адски голодна! Потом с ним разберусь. В конце концов, свадьба дело не быстрое. Пусть пока хорошенько обдумает эту идею в одиночестве. Мужчины не больно-то спешат с женитьбой. Так что может быть еще и откажется от этой своей, как он там выразился? Заманчивой идеи? Ага, конечно!

— Ты куда это?

Очевидно, этикет не предполагал стремительный выход дамы из комнаты после такого поистине судьбоносного предложения.

— Вали в Дуат, собачье дерьмо!

Вообще-то я хотела сказать: «Гори в аду, козел!», но таких выражений в этом мире не придумали. Так что пришлось оперировать, чем есть.

Кажется, он там замер у меня за спиной, надолго сохранив на лице крайнюю степень удивления. У нас бы сказали, что я оставила его «в ахере», но опять же подобных фраз в этом мире не предусмотрено. Бедный язык на ругательства. Недоработанный по этой части. Я вылетела в сад и едва не снесла с дорожки свою нерадивую служанку Нешу. Мерзкая девчонка, надо же было настолько все перепутать! Какого дьявола она позвала на помощь Ахмеса? Из всех возможных выбрав самого недопустимого!

— Госпожа! — пискнула та.