Кофейные чары Герцогини - Кэлли Рин Страница 17

Он больше не сомневался. Он поднялся с кресла, и его лицо, искажённое неделями мучительных сомнений, suddenly стало твёрдым и ясным. Он позвал своего капитана охраны.

— Немедленно собирать отряд. Мы едем домой. И найти мне мастера-криминалиста и архивариуса. Самых лучших. Они едут с нами.

Путь домой начинался. Не путь кающегося грешника, а путь разгневанного правителя, наконец-то прозревшего и увидевшего истинного врага.

Глава 25

Дорога обратно в Солиндейл, которая обычно занимала несколько дней, была преодолена Каэланом за рекордное время. Он гнал коней и людей, не давая им ни минуты покоя. Теперь, когда пелена спала с его глаз, всё встало на свои места. Поддельные документы, «случайная» находка дневника, его собственная слепая ярость — всё это было частью изощрённого плана.

Его не остановила и засада. Наёмники, хорошо вооружённые и подготовленные, атаковали их на узкой горной тропе. Но они не учли одного — ярости самого Каэлана. Он не отсиживался в центре отряда. Он рванул вперёд, его клинок, давно не вкушавший крови, свистел в воздухе, описывая смертоносные дуги. Его гнев, долгое время направленный не туда, наконец-то обрёл верную цель. Он сражался как демон, вдохновляя своих воинов. Наёмники не ожидали такого ожесточённого сопротивления и были перебиты почти до единого. Оставшегося в живых Каэлан personally допросил — коротко и жёстко. И получил confirmation — их прислали из Валерии, чтобы задержать его.

Это лишь подлило масла в огонь. Теперь он мчался не просто к жене, он мчался на войну. Войну за свой дом.

Тем временем в Солиндейле Элинор пыталась узнать что-то о судьбе Жана. Через Миру и других верных людей ей удалось выяснить, что старые доковые склады, где его держали, теперь усиленно охраняются. Штурмовать их у неё не было сил. Оставалось только ждать. И надеяться, что её крик был услышан.

Однажды утром, во время очередного заседания совета, где Малькольм пытался протолкнуть новый указ о «чрезвычайных полномочиях» на время «отсутствия герцога», на площади перед цитаделью внезапно раздался шум — топот копыт, окрики, звон доспехов.

Сердце Элинор замерло. Она подбежала к окну.

И увидела его. Каэлан. Он сидел на своем боевом коне, запылённый, в походных, помятых одеждах, но с прямой спиной и взглядом, в котором пылал холодный огонь. За ним выстраивались его стражники, а также несколько незнакомых людей в одеждах столичных чиновников.

Он спешился и, не глядя по сторонам, тяжёлыми шагами направился ко входу в ратушу. Народ расступался перед ним, замирая.

Малькольм, услышав шум, побледнел. Его уверенность мгновенно испарилась.

— Ваша светлость! Какая неожиданная радость! — залебезил он, но голос его дрожал.

Каэлан проигнорировал его. Его взгляд пробежался по собравшимся и остановился на Элинор. В её глазах он увидел не упрёк, не торжество. Он увидел бесконечную усталость, огромное облегчение и… надежду. Этого было достаточно.

Не говоря ни слова, он прошёл к председательскому месту и, положив руку на спинку кресла, обвёл собравшихся ледяным взглядом.

— Все указы, подписанные в моё отсутствие, — объявил он громовым, не терпящим возражений голосом, — отныне считаются недействительными. Заседание совета объявляется закрытым. Все в срочном порядке prepare отчёты о произошедшем за этот срок. Герцогиня, — он повернулся к Элинор, — пройдёмте. Нам нужно обсудить… положение дел.

Это был не вопрос. Это был приказ. Но в его тоне сквозь стальную официальность пробивалось нечто иное — признание её силы и готовность наконец-то выслушать. Их долгая разлука подошла к концу. Теперь предстояло самое трудное — разговор.

Глава 26

Он вёл её не в свои покои и не в её, а в нейтральную территорию — в библиотеку. Приказал никого не впускать и закрыл дверь. Тишина в огромной зале, пахнущей старым пергаментом и воском, стала вдруг оглушительной.

Они стояли друг напротив друга, разделённые не пространством, целой пропастью невысказанных обид, боли и предательства.

Каэлан заговорил первым. Не с извинений. С фактов.

— Я ездил в столицу, — сказал он, его голос был низким и усталым. — Я изучал архивы. Нанял лучших экспертов. — Он указал на портфель, брошенный на стол. — Часть документов по делу моего отца… они подделаны. Мастерски, но подделаны. Использовались чернила, которые начали производить в Валерии only five years ago. И есть… магический отпечаток. Чужой. Холодный.

Элинор слушала, не шелохнувшись, боясь спугнуть этот момент трезвости.

— Почему… почему ты не поверил мне тогда? — выдохнула она, и её голос прозвучал как шёпот.

Каэлан отвернулся, смотря в окно на вечерний город.

— Потому что я боялся, — признался он с такой горькой прямотой, что у Элинор перехватило дыхание. — Боялся, что ты скажешь правду. А правда была в том, что мой отец… мой идеал, мой герой… был не святой. Он был политиком. Жестоким, готовым на риск. И его смерть… это была не только вина твоего отца. Это был просчёт в его собственной опасной игре. Мне было проще ненавидеть тебя, чем принять это.

Он обернулся, и в его глазах стояла такая naked боль, что Элинор сделала шаг towards него.

— А я… я была просто напуганным ребёнком, — тихо сказала она. — Я слышала обрывки, догадывалась… и молчала. Не из злого умысла. От страха. И этот страх преследовал меня все эти годы. Я боялась, что ты узнаешь, и именно это произойдёт. Так и случилось.

Они молча смотрели друг на друга, и пропасть между ними казалась всё ещё непреодолимой. Но теперь через неё были перекинуты первые, хрупкие мостики — правда и боль, признанная и разделённая на двоих.

— Малькольм, — начала Элинор, — он…

— Я знаю, — перебил он. — И я знаю, кто за ним стоит. Твоё… послание… было достаточно ясным. — Он сморщился. — Прости меня. За всё. За то, что не защитил тебя. За то, что оставил одну. За то, что заставил тебя посылать ко мне крики через пол-герцогства.

Элинор покачала головой, и слёзы наконец потекли по её щекам — не от отчаяния, а от освобождения.

— Ты вернулся. Это главное.

Он не