Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева Страница 17

Брезгливо поджав губы, Ника рассматривала свою находку.

Это было семя размером с крупный боб. Уродливое: бурое с красными наростами и розовыми нитями корней, похожими на червей, вяло копошащихся в земле.

Хищный маринис. Растение, запрещенное в Шатарии и других странах. Столь редкое, что встретить его практически невозможно. Разве что в местах, подобных Андракису, где из-под земли пробивается рой злобных валленов, приносящих в своих желудках чужеродные семена.

Его следовало уничтожить, пока семя слабое и едва живое, иначе оно само начнет уничтожать все, до чего дотянется. Поглотит траву, пробившуюся рядом, задушит деревья, выпив из них все соки. Убьет любого, кто попадется в его щупальца.

Природа сама пыталась избавиться от чужеродного пришельца – засыпала землей, так что не пробиться, отводила воду, не позволяя сделать и глотка, закрывало от теплого солнца. Душила всеми силами. И ей это почти удалось… Если бы не Доминика.

Она бережно вынула семя из глубокой ямы, переложила в ямку поменьше. Зажмурившись, уколола палец острием ножа и выдавила несколько капель крови. Розовые отростки тут же встрепенулись и потянулись к ее руке, а потом, не нащупав ничего в воздухе, начали яростно впиваться в землю, извиваясь и присасываясь к ней словно живые.

Ника слегка присыпала семя землей. Затем соорудила вокруг него небольшой защитный барьер из прошлогодней листвы и веток, рядом положила моченое яблоко. И, убедившись, что все в порядке, двинулась в обратный путь.

Ей нужно вырастить этот чертов маринис до седьмого листа. Значит, придется приходить, заботиться и подкармливать, ведь его яд – единственное, что могло разрушить магические оковы. Даже такие, как серые нити на ее запястьях.

Дорога обратно показалась ей дольше и сложнее, будто поход к сизому лесу стоил ей не капли крови, а гораздо дороже. Настроение было на нуле, и мысли, которые она обычно гнала прочь, снова просочились в голову.

Почему так все вышло? Почему она ехала в Андракис, полная надежд на светлое будущее, а получила серые нити и, вместо замужества, сидит в сторожке с пожилой травницей, прячется ото всех, а теперь еще и вынуждена выращивать запретный маринис?

Не так она себе представляла светлое будущее. Совсем не так.

Ничего, вот вырастит цветок, сожжет ненавистные путы и найдет способ сообщить своим, какие тут на самом деле отборы. И тогда все изменится! Бедных выпускниц перестанут отправлять в Андракис…

Ай!

Поглощенная собственными мыслями, Ника совсем забыла о коварных досках на узеньком мосте. Одна из них – та, что с краю – не выдержала ее веса и с треском обвалилась. Доминика ухнула вниз, но в последний момент успела зацепиться за целые доски. Они тоже угрожающе потрескивали.

Вися в метре над студеной рекой, Ника нелепо болтала ногами и пыталась не свалиться, а снизу угрюмо шептала река.

– Ой-ой-ой…

Стараясь не паниковать, Ника начала медленно подтягиваться. Не получалось – сил не хватало. Тяжелая неудобная одежда тянула вниз, а заплечная почти пустая сумка казалась просто неподъемной. Вдобавок пораненный ножом палец пульсировал и не давал нормально ухватиться.

Кое-как Ника умудрилась лечь животом на мостик и, подтягиваясь руками, поползла вперед.

С обвалом первой доски старый мост будто достиг своего предела. Он ходил ходуном, скрипел, обсыпался на хлипкий лед трухой и деревянными почерневшими щепками. И каждый раз, когда под рукой раздавался предательский треск, у Доминики обрывалось сердце. Ладно, если просто упадет в ледяную воду и искупается, но вдруг тут глубина такая, что не выплывешь?

Попыток подняться на ноги она не делала, продолжала ползти вперед и молиться, чтобы хлипкая переправа выдержала.

Еще немного… Еще чуть-чуть… От напряжения у нее сводило пальцы, от страха – скручивало живот. Она боялась даже нормально дышать, поэтому лишь изредка хватала воздух ртом и ползла.

До берега оставались считанные метры, когда стало совсем плохо. Одна из жердей, служивших опорой, надломилась, и весь мост повело сначала в одну сторону, потом в другую. Ника зажмурилась, уже готовая к тому, что окунется в студеную реку, но внезапно почувствовала, как кто-то схватил ее за шкирку и швырнул на берег.

Кубарем прокатившись по примятой прошлогодней осоке, Ника уткнулась в нее носом и замерла. С ее головы сполз тяжелый капюшон, плащ распахнулся… и прятаться было уже поздно.

Ее спаситель ничего не говорил и не предпринимал. Просто стоял позади и буравил ее пронзительным взглядом. Ника осторожно приподнялась, тыльной стороной ладони провела по губам, стирая с них землю, и обернулась.

У самой кромки воды стоял молодой мужчина. Такой высокий, что рядом с ним Ника чувствовала себя настоящей малышкой. У него были широченные плечи и могучая грудь. Закатанная до локтя рубашка открывала натруженные руки с четко прорисованными венами, широкие запястья, перехваченные металлическими обручами, и внушительного вида кулаки. Здоровяк был одет просто: в темно-зеленые брюки, заправленные в высокие рыбацкие сапоги, и куртку, подбитую кроличьим мехом. Головного убора на нем не было, и ветел бессовестно трепал светлые волосы.

Несмотря на внушительный вид, на злодея он похож не был. В его голубых глазах Ника не увидела угрозы, лишь недоумение и любопытство. Не отрывая от него настороженного взгляда, медленно поднялась на ноги, вытерла внезапно вспотевшие ладони об одежду:

– Спасибо, что вытащил.

– Пожалуйста, – он рассматривал ее как нечто удивительное, – в этих местах осторожнее надо быть. Течение сильное, мигом под лед утащит.

– Я думала, что успею пройти, – Ника подобрала с земли мешок, снова натянула на голову капюшон, – спасибо еще раз.

– Ты куда?

– Ухожу. Мне пора… по делам.

Она молилась, чтобы он не начал расспрашивать, кто она и откуда, и не увязался следом за ней. Однако здоровяк не стал набиваться на разговор и пытаться ее удержать. Вместо этого вернулся к мосту и начал его доламывать, чтобы больше никто не попытался по нему перебраться на другой берег и не пострадал.

Воспользовавшись тем, что парень отвлекся, Доминика поспешила уйти. На сегодня приключений с нее было предостаточно.

Уже в сумерках она вышла на знакомую опушку и устало побрела к избушке. Над покосившейся трубой неспешно вился дымок, а в окнах едва заметно плясало пламя одинокой свечи, которую Нарва оставила специально для нее.

– Вернулась, – облегченно выдохнула травница, – я уж думала, что все, пропала девка. Хотела в