Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева Страница 16

На другом конце поля уже проклюнулся первый горицвет, а в лесном овраге, к западу от лачуги травницы глубоко в земле сидели семена семилистника.

Все не то.

Ника искала, перебирала, тянулась за каждым всплеском жизни, но не находила того, в чем так нуждалась.

Зажмурилась и вытолкнула свою сеть еще дальше – до самой реки, захватив склон горы. Потом еще дальше, пробивая лес на другом берегу. Потом еще.

От напряжения ее тело дрожало. Пальцы, посиневшие от холода, жадно сжимали комья земли, впитывая каждую каплю силы.

Еще дальше.

Что-то черное полоснуло по мерцающим нитям, заставляя их испуганно сжаться и отпрянуть.

Стоп.

Оно. В сизом лесу у подножия. Слабое, но живое.

Нашла.

Ника свернула свои сети и ничком упала на землю. Ее била крупная дрожь, от холода зуб на зуб не попадал, но она улыбалась. Сжав в кулаке ком земли, поднесла его к губам и прошептала:

– Спасибо.

Ей пришлось пролежать еще несколько минут, прежде чем нашла силы сесть. Потом, мотаясь, поднялась на ноги и оделась. Пора возвращаться. Старой Нарве незачем знать, куда она ходила и чем занималась.

Тем же вечером во время ужина при свете тусклых свечей она сказала старухе о своих планах:

– Мне надо обойти открытую землю.

– Завтра можем…

– Нет! – поспешно выкрикнула Ника, потом мягче добавила: – Нет. Я должна это сделать сама, одна. Ты эти места хорошо знаешь, дружишь с ними, а я все еще чужая. Мне нужно побыть с природой наедине, настроиться на потоки. Без этого ничего не получится. Ты же знаешь.

Нарва недоуменно нахмурилась. Эта девочка из Шатарии иногда говорила такие странные вещи. Всю свою жизнь она занималась собирательством, знала когда какой цветок следует сорвать и как сделать надрез на коре, чтобы не навредить дереву, но о потоках слышала впервые. Причин не доверять Нике или сомневаться в ее словах у Нарвы не было, поэтому она пожала плечами и согласилась:

– Иди. Только не заблудись. Нож возьми.

– Непременно.

Для того, что Доминика собиралась сделать, нож был необходим.

Несмотря на то, что весна в долине набирала обороты, темнело все еще рано. Но сегодня вместо того, чтобы, как обычно, сидеть на крыльце и наблюдать за звездами, Доминика отправилась в постель. Она забралась под одеяло едва ли не раньше своей пожилой соседки, отвернулась к стенке и прикрыла глаза, намереваясь хорошенько выспаться перед долгой и сложной дорогой.

Сон подступил быстро. Ей снилась Шатария, родная академия Ар-Хол и выпускной бал. Вокруг кружили сияющие лица выпускниц, готовых отправиться на поиски любви с загадочный Андракис. Они гадали, каким будет их суженый, мечтали, а Ника стояла посреди зала и не могла сказать ни слова. Она хотела крикнуть, что все это обман, что нет никакого отбора и благородных воинов, готовых преклонить колено перед прекрасными избранницами, но голос не слушался.

Нике казалось, что ее вообще никто не замечал. Все проходили мимо, разговаривали и смеялись, и только старый ректор гимназии сэр Мейлис смотрел с осуждением… и пониманием.

Потом ее выкинуло на корабль, к ногам дико хохочущей Мойры. По ее рукам ползли зеленые ядовитые змеи, между губ скользил тонкий раздвоенный язык, а глаза были цвета янтаря. В них полыхало пламя. Все ближе и ближе. Затягивая, заставляя трепетать.

Хлоп! И вместо Мойры перед ней молодой кхассер. За его плечами угрожающе подняты темные крылья, на губах – хищная усмешка. Он жуткий, но такой… такой… Сердце пропускает удар, когда его взгляд затягивает тьма, и еще один, когда он подступает ближе. Что-то сладкое и в то же время пугающе-острое скручивается в тугую спираль чуть ниже пупка. Ей хочется сбежать, и в то же время остаться. Кхассер протягивает руку, намереваясь прикоснуться к ее щеке…

На этом моменте Ника проснулась. Подскочила на кровати, судорожно ловя воздух ртом и сминая пальцами тонкое одеяло. В груди гремело, и ощущение острой сладости никак не хотело отступать, заставляя плотнее сжимать бедра.

– Дура!

Подведя неутешительный итог, Доминика спустила ноги с кровати, нащупала на полу большие войлочные тапки и пошаркала к окну. Еще темно, но в небе появлялись первые призрачные отблески рассвета.

Пытаться уснуть еще на пару часов не было смысла. За ребрами, разгоняя остатки дремы, продолжало грохотать сердце, а жажда действий толкала вперед.

Пока Нарва досыпала свои беспокойные сны, Ника вскипятила чайник, скромно позавтракала и, одевшись потеплее, вышла на крыльцо. В ее худой заплечной сумке болталась краюха хлеба, прошлогоднее моченое яблоко, фляга и перочинный нож с костяной ручкой.

На рассвете в лесу было холодно и торжественно красиво. По земле кружевами стелилась тонкая корочка льда. Красуясь хрустальными нарядами, стройные березы низко склоняли тонкие плети, а хмурые ели, наоборот, расправляли пушистые лапы.

Доминика проворно сбежала по ступеням, подобрала походную палку и отправилась в путь. Она прошла по кромке еще пустующих полей, выбралась на просеку, освободившуюся от снега, и по ней добралась до реки.

Перебираться по льду было опасно – темная вода на мелководье уже разбивала зимние оковы, а чуть поодаль в большой проруби неспешно кружили отколовшиеся льдины. Нике пришлось двигаться вдоль берега до тех пор, пока на ее пути не попался узкий деревянный мостик, перекинутый по осени кем-то из крестьян. Перилл не было, поэтому она шла, для равновесия широко раскинув руки и напряженно слушая, как под ее весом надсадно трещали старые доски.

Только оказавшись на противоположном берегу, Доминика смогла выдохнуть.

– Жуть, – прошептала она, оглянувшись на реку, и отправилась дальше.

К полудню стало припекать. Пользуясь тем, что вокруг нее глухой лес и ни одной живой души, Ника позволила себе снять капюшон. Тут же налетел ласковый ветер и принялся играть с ее волосами. Она улыбнулась, подставила лицо солнышку и прикрыла глаза.

Каждую весну ее наполняло предчувствие чего-то хорошего. Так было и сейчас. Все будет хорошо. Надо только избавиться от серых нитей.

Еще через пару часов она добралась до сизого леса, раскинувшегося у подножия гор. Ненадолго остановилась возле родника с обжигающе-холодной водой. Умылась, сделала несколько глотков, после этого опустила обе ладони в воду и снова попыталась найти то, зачем проделала такой долгий путь.

Белые нити покорно окутали землю, запульсировали, набираясь силы, и указали направление. Совсем близко, на подлеске за оврагом.

Опушка встретила ее подозрительной тишиной. Среди голубых елей не сновали любопытные белки, не ворковали первые горлицы. Даже ветер, казалось, притих и лишний раз боялся пошевелить листвой.

Значит, не ошиблась…

Ника нашла нужное место между двух