Робин Маккинли - Солнечный свет Страница 17

Я выпила оставшуюся воду, не вытирая горлышка. Я подумала: разве моя рука или мое платье стерильны?

Я повернулась к окну. Почувствовала на себе взгляд вампира.

– Мне нужно пописать, – раздраженно сказала я. – Я собираюсь сделать это через окно. Не мог бы ты не смотреть? Я скажу тебе, когда закончу.

Поскольку до сих пор я не слышала, как он движется, он должен был зашуметь так, чтобы я услышала. Я оглянулась, и он повернулся спиной. Я пописала, чувствуя себя нелепо.

– Готово, – сказала я. Он развернулся и снова вперился в меня взглядом; лицо оставалось все таким же бесстрастным.

Как он, казалось, уменьшался с восходом солнца, так сейчас словно рос с заходом.

Последние лучи солнца угасли – как и я. Замерзшая, больная, напуганная, а головная боль, казалось, стала больше головы. Я закуталась в одеяло и прижалась к стене поближе к углу, насколько позволяла цепь. Я вспомнила о второй буханке хлеба, вытащила ее и начала есть в надежде, что это поможет, но куски падали в желудок, как камни, и много я не съела. Затем я свернулась клубком на полу и стала ждать.

Уже полностью стемнело. Позже должна была подняться луна, но сейчас я почти ничего не видела. Ясной ночью под открытым небом не бывает полностью темно, но мы находились в доме. Серая полутьма прямоугольниками ложилась на пол под окнами, но вне их я ничего не видела. Я знала, что он видит в темноте; знала, что вампиры чуют живую кровь… Нет, подумала я. Не в этом дело. Он не забудет обо мне, как я не забуду о нем. Пусть даже я не слышу и не вижу его. Пусть даже я так привыкла к запаху вампиров, что больше его не замечаю. От этого становилось только хуже. Я думала, что должна увидеть, как он пересекает серый прямоугольник между нами – уверена, длины цепи не хватило бы на обход, – я знала, что не услышу его. Но… я ведь не заметила, как он пьет. Я закусила губу. Не буду плакать, не буду кричать…

Я чуть было не закричала, когда из темноты раздался его голос:

– Уже идут. Слушай меня. Встань, сверни свое одеяло и аккуратно уложи рядом. Отряхни платье. Расчешись пальцами. Если хочешь, садись снова, но чуть дальше от угла – да, ближе ко мне. Помни, что три фута туда-сюда для меня не имеют значения, для тебя тоже. Сядь прямо. Наверное, скрести ноги. Ты понимаешь?

– Да, – хрипло пискнула я. Разгладила одеяло, уложила. Плотно обернула мешок вокруг остатков хлеба. Туда же сунула пустую бутылку из-под воды. Отряхнула платье. Оно, вероятно, было в беспорядке, но с этим я ничего не могла поделать. Мои волосы, честно говоря, выглядят чуть лучше, если их расчесывать пореже – так что я постаралась расчесаться пальцами, как делала бы это перед зеркалом дома. Опять вытерла лицо подолом юбки. Я чувствовала себя невыразимо грязной и неопрятной… с оттенком иронии. Ко мне ведь еще и не прикасались, а казалось, будто меня изнасиловали. Привлекательной я себя, естественно, не чувствовала. Но я пригладила юбку, прежде чем снова сесть – в темноте по свою сторону серого прямоугольника, в добрых шести футах от угла. Цепь провисла, лениво изогнулась.

– Хорошо, – сказал он из темноты.

Высший балл за попытку, подумала я. Джун Яновски гордилась бы мной.

«Уже идут» – похоже, весьма относительный отрезок времени. Нервы мои звенели от напряжения, казалось, прошла бездна времени, прежде чем люстра под потолком неистово дернулась – и вспыхнула. Свечи снова были новыми и высокими. Бабушка говорила, что поджигание предметов на расстоянии – сравнительно простой трюк, объяснявший большое количество пожаров во время Войн; но дома-то уже готовы, их не нужно предварительно строить. Двухсекундного шума мне хватило, чтобы подавиться криком, заставить себя сидеть на месте – ноги скрещены, руки свободно лежат одна на другой, ладони развернуты вверх и открыты. Я сомневалась, что смогу кого-либо обмануть, но, по крайней мере, я пыталась.

Их было двенадцать. Я не считала прошлой ночью, поэтому не знала, стало ли их больше или меньше. Я узнала заместителя Бо и того, кто был моим вторым конвоиром. Говорят, будто вампиры все на одно лицо – но это неверно, они похожи друг на друга не больше, чем схожи между собою обычные люди. Много ли живых людей, помимо персонала в убежищах, видело достаточно вампиров, чтобы судить? Эти двенадцать были все тонкие и гибкие на вид – единственная их общая черта. Но, конечно, все они были вампирами, пахли, как вампиры, двигались, как вампиры, и, останавливаясь, застывали неподвижно, как вампиры.

– Бо сказал, что ты будешь держаться до конца, лишь бы позлить его, – сказал заместитель. – Бо понимает тебя.

Он напуган, подумала я. «Бо понимает» должно было звучать оскорблением, но вампир с задачей не справился. Потом я подумала, что, наверно, все выдумала. Голоса вампиров так же далеки от человеческих, как движения, и так же непроницаемы, как их лица. Черт, я даже не могу отличить по голосу вампира-мужчину от вампира-женщины. Откуда мне знать, как страх меняет вампирские голоса? Если вампиры вообще способны бояться. Но мысль пришла опять: он напуган. Я вспомнила, с какой неохотой вели меня сюда прошлой ночью. «Покончим с этим», – сказал тогда помощник Бо. Я вспомнила, как они не хотели приближаться к своему «гостю». Как говорили все больше от двери, куда цепь не достала бы. Как конвоир бросил меня и бежал, когда понял, что друзья уже далеко.

– Впрочем, в своем ли она уме, Конни? Ты же знаешь, если додержать их до безумия, становится сложнее, и кровь не так сладка. Бо это весьма огорчает – как, уверен, и тебя. Но таковы люди. Ты ведь не хотел бы впустую потратить то, что мы тебе принесли, не так ли?

Они все стояли как раз за люстрой, то есть не доходя до середины комнаты. Развернулись неровным полукругом. Начав говорить, помощник Бо скользнул на шаг к нам. Остальные развернулись чуть шире. Мое бедное изнуренное сердце билось отчаянно, безнадежно, готово было выпрыгнуть через глотку. Они напомнили мне человеческую банду, припершую жертву к стене; и, как бы они ни опасались «гостя» Бо, их было двенадцать на одного, и этот один был прикован к стене цепью, сплошь усеянной знаками-оберегами. Я ничего не могла с собой поделать. Я подобрала под себя вытянутые ноги. Хотелось скрестить руки на груди, но я напомнила себе, что это бесполезно – как и подбирание ног, и пошла на компромисс: оперлась на одну руку, оставив другую на коленях. Я сумела не сжать ее в кулак, хотя это было нелегко. Вампиры – все, кроме сидящего у стены рядом со мной – медленно, без видимой цели скользнули на шаг вперед. Я так сильно прижалась спиной к стене, что заболел позвоночник. Хотела бы я знать, что происходит – почему Бо с его гостем давние враги? Но, даже если бы я знала, чем это могло мне помочь? Мое настоящее желание – выбраться отсюда живой – похоже, не значилось в списке возможностей. Так что можно было отвлекаться на желание знать, что происходит.