Воронья стая (ЛП) - Бишоп Энн Страница 2

Она была кассандрой сангуэ, пророком по крови — женщиной, которая видела видения и говорила пророчества всякий раз, когда её кожа разрезалась. Был ли это формальный порез её специальной бритвой или рана, нанесённая острым камнем, она видела видения того, что может произойти в будущем.

Сангвинатти называли таких женщин, как Мег, сладкой кровью, потому что, даже когда они были взрослыми, эти женщины сохраняли сладость детского сердца. И эта сладость, в сочетании с кровью, бурлящей от видений, делала их не-добычей. Она делала их творением Намиды: удивительным и ужасным. Может даже делало их чем-то более ужасным, чем могли представить терра индигене.

Он справится со всем ужасным, если придётся. Пока что Мег была Мег — людским Связным Двора и его другом.

Она начала издавать звуки и дёргать ногами, как будто бежала.

<Мег?> Она не могла слышать речь терра индигене, но он всё равно попытался, так как сомневался, что она видит хороший сон о погоне за оленем. Особенно когда от неё вдруг повеяло страхом. <Мег?>

Намереваясь разбудить её, он прижался носом к её уху.

Во сне Мег слышала, как чудовище подходит всё ближе и ближе. Знакомый звук, ужасный от разрушения, которое, как она знала, последует за ним. Она попыталась выкрикнуть предупреждение, позвать на помощь, убежать от образов, заполнивших её разум.

Когда что-то ткнуло её под ухо, она замахала руками, закричала и изо всех сил пнула. Её нога зацепилась за что-то. В ужасе она пнула ещё раз.

За этими пинками последовал громкий визг и глухой удар, который заставил её вскочить и включить лампу.

Тяжело дыша, чувствуя, как пульс стучит в ушах, она впервые заметила, что прикроватный столик соответствует тому, что она видела перед сном, за исключением того, что маленькие часы рядом с лампой показывали три часа. Успокоенная знакомой обстановкой, она огляделась.

Она находилась не в стерильной камере в резервации, контролируемой человеком, который наносил порезы на её кожу ради прибыли. Она была в своей спальне, в своей квартире в Дворе Лейксайда. И она была одна.

Но она была не одна, когда выключала свет несколько часов назад. Когда она засыпала, рядом с ней лежал большой мохнатый Волк.

Схватив как можно больше одеяла, она легла и натянула его до подбородка, прежде чем прошептала:

— Саймон?

С пола по другую сторону кровати донеслось ворчание, похожее на хрюканье. Затем в поле зрения появилась человеческая голова. Саймон Вулфгард уставился на неё янтарными глазами, в которых мерцали красные огоньки, верный признак того, что он был зол.

— Ты уже проснулась? — прорычал он.

— Да, — кротко ответила она.

— Хорошо.

Она успела мельком увидеть стройные мускулы и обнажённую кожу, прежде чем он забрался под одеяло. Она отвернулась от него, её сердце заколотилось от страха иного рода.

Он никогда не спал с ней в своей человеческой форме. Что значило, что он был человеком сейчас? Он хотел… секса? Она не… Она не… Она даже не была уверена, что сможет… Но что если он ожидал?..

— С-Саймон? — в её голосе послышалась дрожь.

— Мег? — в его голосе всё ещё слышалось рычание.

— Ты не Волк.

— Я всегда Волк.

— Но ты не мохнатый Волк.

— Нет. И ты перетягиваешь одеяло на себя, — сказав это, он схватил одеяло, за которое она цеплялась, и дёрнул.

Она упала на него. Прежде чем она успела решить, что делать, одеяло накрыло их обоих, и он зажал её между своим телом и кроватью.

— Перестань ёрзать, — рявкнул он. — Если ты ушибёшь больше, чем бедро, в которое лягнула меня, я укушу тебя.

Она перестала извиваться, но не потому, что он угрожал укусить её. Пророчества и видения плавали в её крови, высвобождаясь, когда её кожу разрезали. Саймон знал это, поэтому он не будет рвать её плоть. Но за последние пару недель он понял, как укусить её через одежду достаточно сильно, чтобы причинить боль, не повреждая кожу. Волчья дисциплина приспособилась к общению с её видом человека.

Семь недель назад она, полузамёрзшая и ищущая работу, наткнулась на Двор Лейксайда. В первые дни Саймон регулярно угрожал съесть её, что было не совсем типичным для него способом общения с подчинёнными, поскольку большинство из них в ответ написали бы заявление об увольнении и выбежали за дверь. Но когда Иные обнаружили, что она была пророком по крови, скрывающимся от человека, который владел ею, они решили относиться к ней как к одной из них. И защищать её, как одну из них, особенно после того, как она провалилась под лёд и чуть не утонула, уводя врага от племянника Саймона Сэма. Вот почему с тех пор, как она вернулась из больницы, она каждую ночь ложилась спать с Саймоном, свернувшимся калачиком рядом с ней, на страже.

Она была бы менее счастлива из-за отсутствия ночного уединения, если бы это мохнатое тело не помогало ей согреться.

Поэтому в её квартире всегда было прохладно, и она не поднимала шума из-за того, что Саймон спал с ней. Ей не пришло в голову поднимать шум из-за того, что он был Волком. Только теперь он не был похож на Волка, и Саймон, как человек, лёжа с ней в постели, ощущался… по-другому. Сбивающий с толку. Грозный в каком-то смысле, который она не хотела объяснять.

Но мохнатый или нет, он всё ещё был тёплым и ничего не делал, и было ещё слишком рано думать о том, чтобы встать с постели, так что это было что-то… что следует обдумать… завтра.

Она уже начала засыпать, когда Саймон слегка встряхнул её и спросил:

— Что тебя напугало?

Ей следовало бы знать, что он не оставит её в покое. И, возможно, он был прав, что не скидывал это со счетов. Её способности пророка изменились с тех пор, как она сбежала из резервации и стала жить с Иными. Теперь она стала более чувствительной, до такой степени, что ей не всегда нужно было резать кожу, чтобы видеть видения, особенно если они каким-то образом касались её.

Образы постепенно тускнели. Она знала, что уже видела во сне вещи, которые не могла вспомнить. Вспомнит ли она что-нибудь к утру? И всё же даже мысль о том, чтобы вспомнить этот сон, заставляла её содрогаться.

— Ничего особенного, — сказала она, желая поверить в свои слова. — Просто сон.

Даже у пророков по крови бывают обычные сны. Разве не так?

— Ты так испугалась, что столкнула меня с кровати. Это не пустяки, Мег, — Саймон крепче обнял её. — И просто чтобы ты знала. Может, ты и маленькая, но брыкаешься, как лось. Именно это я и говорю остальным Волкам.

Отлично. Как раз то, что ей нужно. Да, это наш Связной. Мег Брыкастый Лось.

Но главенствующий Волк и лидер Двора ждал ответ.

— Я слышала какой-то звук, — тихо сказала она. — Мне следовало бы знать, что это такое, но я не могу его идентифицировать.

— Звук из твоих уроков? — спросил он так же тихо, имея в виду обучение по распознаванию того, что она видела или слышала в пророчествах, которое она получила в резервации.

— Из уроков, — согласилась она, — но и отсюда тоже. И я слышала не только один звук, а видела ещё множество вещей, которые в совокупности имеют один смысл.

На мгновение воцарилось задумчивое молчание.

— Хорошо. А что ещё?

Она вздрогнула. Он обнял её в ответ, и ей стало теплее. Безопасно.

— Кровь, — прошептала она. — Зима. На земле лежит снег, и этот снег забрызган кровью. И я увидела перья, — она повернула голову и посмотрела на него. — Вот почему я пыталась кричать, чтобы кто-нибудь услышал. Я увидела сломанные чёрные перья, застрявшие в кровавом снегу.

Саймон внимательно посмотрел на неё.

— Ты могла их видеть? На улице ещё не стемнело?

Она на мгновение задумалась, потом покачала головой.

— Дневной свет. Не яркое солнце, но дневной свет.

— Ты узнала это место?

— Нет. Я не помню ничего из сна, что указывало бы, где именно это произошло. Ничего, кроме снега.

Саймон перегнулся через неё и выключил свет.

— В таком случае засыпай, Мег. Мы будем преследовать эту добычу утром.