Королевская кровь-13. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова Страница 2

Только вот когда ей можно было запретить делать что-то, что она считала важным и правильным?

Демьян ушел работать. Страна требовала восстановления, и он зарылся в отчеты с головой. Работа стала тем, что помогло пережить этот день, и он, сидя за бумагами, обедая с матушкой, принимая отчеты министра чрезвычайных ситуаций, слушал вибрации замка и едва удерживался, чтобы не посмотреть на происходящее во внутреннем дворе его глазами.

А вдруг Тайкахе не выдержит и рухнет без сил? А вдруг ему нужна помощь, но он не в состоянии позвать? Он стар и немощен, справится ли?

Демьян ощущал выросшие клыки и видел заострившиеся ногти, понимал, что подданные опускают головы под его звериным взглядом, и ничего не мог сделать. Кроме как пойти в часовню под замком и еще раз, встав на колени перед первопредком, просить его подсобить, приглядеть сегодня ночью, чтобы все прошло хорошо.

«Иногда твое упрямство вредно, сын мой, — услышал он рык-ответ после своей просьбы. — Но сейчас оно на пользу. Будь спокоен, на своей земле пригляжу за обрядом, да и Красный приглядит — попрошу его, раз сезон его да и дочь его».

«Не надо меня просить, — услышал Демьян ворчливое. — Сын твой воинской доблестью заслужил мое внимание. Постою рядом с тобой сегодня, брат, и если только не вмешается судьба, вновь станет цельной нить жизни моей дочери».

— Благодарю, отец, — поклонился его величество. — И тебе спасибо, отец всех воинов.

Не сказать, чтобы спокойнее стало на душе у него. Но Демьян понимал, что он сделал все, что мог. Всех, кого надо, пригласил. Оставалось только ждать, вдыхать запах костра и хвои и слушать вибрации замка.

Ему доложили, что к вечеру под стенами замка стали собираться те линдморы, кто участвовал тогда, в декабре, в мятеже, и были обращены в медведей, и кровью своей заплатили за право доказать свою верность короне.

Был среди них и Ольрен Ровент, который вернулся из Дармоншира на побывку с другими берманами несколько дней назад. Демьян, занятый делами страны, дал ему сутки на отдых, а затем приказал доложить о положении в Инляндии.

— Позволишь ли ты мне принести дары моей королеве? — спросил его тогда Ровент, и Бермонт позволил. Берманы не любили копить долги, а Ровент Полине действительно многое задолжал.

К вечеру того же дня телепорт-почта была полна писем от бывших опальных линдморов с просьбами присоединиться к Ровенту и тоже возложить к ногам королевы свои дары.

Демьян не стал отказывать.

— Тебе будет и полезно, и приятно узнать, какую мощь ты можешь поднять одним велением, — сказал он Полине, когда она зачитала письма. — Так одно решение может превратить врагов в союзников, Поля.

Дело было уже около полуночи, и за окнами было тепло и темно, а они сидели в большом кресле в общих покоях, столько видевших — и их первую встречу, и все, что происходило дальше. Поля разместилась у него на коленях, задрав длинную юбку платья, поджав ноги, и он мерно поглаживал ее по спине, наслаждаясь покоем и мягкостью этого вечера.

— Но ведь это ты наказал, а потом простил их, — сказала Полина. И пояснила: — Сила-то в твоих руках. Или лапах, — и она взяла его ладонь и потерлась об нее щекой.

Он усмехнулся.

— Они знают, что я никогда бы не простил их, потому что это означало бы слабость, Поля, — супруга целовала его пальцы, и тело вновь, как всегда, когда она играла с ним, стало наливаться желанием. — Но в то же время у нас не считается слабостью исполнить просьбу супруги, потому что жена важнее силы. Так что ты была их единственной надеждой. Ну еще матушка, но матушка строга и против моего слова бы не пошла.

На следующий день прошла большая аудиенция в том самом зале, где состоялись свадебные бои. Линдморы в присутствии своих семей кланялись королеве дарами и благодарили за милость. Полина, одетая в зеленое платье, с короткими волосами, едва позволившими наметить две косы вокруг головы (все знали, что она пожертвовала их медведице-Статье и дала ей силы биться с богом-чужаком, и это сделало образ королевы еще более легендарным), величественно принимала и подарки, и благодарности и в свою очередь благодарила за службу.

Демьян, восседающий рядом с Полиной на троне, в основном молчал — не его это было чествование — и гордился ею. А Полина, как положено, рассматривала дары, перебрасывалась с линдморами одобрительными фразами и возвращалась на тронный помост.

Ровент был последним. Он тоже в присутствии своих сыновей и дочерей торжественно поклонился королеве. Полина смотрела на него с любопытством ребенка, которому показывают представление.

— Мой долг перед тобой неоплатен, моя королева, — проговорил линдмор. — Благодаря твоей милости род Ровент смог послужить Бермонту. И я подтверждаю, что не будет у тебя вернее бермана и линдморского дома, и дети мои, и дети детей будут служить тебе. А в знак моего почтения и верности прими, прошу, дары моей земли.

И в заполненный уже подарками зал по его знаку стали вносить драгоценности и ткани, ковры и гобелены. Остальные линдморы, во главе семей стоявшие по кругу, ревниво наблюдали за подношениями — не переплюнул ли кто-то другого.

Демьян смотрел на это с каменным лицом — Ровент, будучи тем еще гордецом, как и другие линдморы, так отдавал виру Полине, признавая, что она имеет на нее право. И Полина, конечно, не понимала этого — но откажись сейчас, и баронам пришлось бы придумывать что-то еще.

Но Полина и не собиралась отказываться.

— Красиво, — сказала она, спускаясь с тронного помоста. Обошла слуг, держащих дары, полюбовалась серебряным традиционным женским поясом из круглых блях, украшенных орнаментом и крупными изумрудами, погладила ковры, рассмотрела искусные гобелены со сценками из жизни простых берманов.

— Всем ли ты довольна, моя королева? — с заметным облегчением, что легко отделался, спросил Ровент.

— Всем, — подтвердила Полина. — И тем, что ты несешь службу в войске мужа моей сестры, тоже. Я не забуду этого, — пообещала она, и Ровент склонил голову. — Но знаешь, Ольрен Ровент, мы сейчас планируем для женских отрядов со всего Бермонта первые учения после трех месяцев обучения. И думаем, в каком бы из линдов эти учения провести…

Демьян удержал улыбку только потому, что его с