Как приручить одинокого волка (СИ) - Лемешенко Зоряна Страница 20

Раздираемая порханием бабочек в животе и ворочаньем камня на сердце, я сама не заметила, как начала проваливаться в сон. Поначалу яркий и сказочный, он увлёк меня в тенистый лес, где сквозь ветки вековых деревьев пробирались весёлые золотые лучи послеполуденного солнца. Я шла с корзиной, утопая ногами в мягком ковре зеленого мха, выискивая всё, что так необходимо в моей отшельничьей жизни — грибы, ягоды, травы, коренья… Корзина уже не была пустой, но до самого главного я еще не добралась. Моей целью был пчелиный улей, его я оставила напоследок. Кроме душистого лесного мёда мне еще был очень необходим в моём теперешнем ремесле воск. Вот так из завидной невесты через позор и истерики нелюбимого мужа я ушла в отшельницы, обретя силу и помогая людям.

И вот, когда я была уже в двух шагах от нужного места, я услышала хруст веток. Сердце пропустило удар и ухнуло куда-то вниз. Я всегда больше боялась не зверей, а людей… и оказалась права. Не дождалась я своего милого, возвращение которого видела во сне. Погибель моя явилась раньше.

Я подпрыгнула на постели вся в холодном поту и с колотящимся сердцем и сразу была поймана в тёплые объятия Глеба:

— Тише, сладкая, это просто сон, — шептал он, гладя по волосам и укачивая в своих руках.

Постепенно дыхание выровнялось и сознание освободилось от послевкусия кошмара, возвращая меня в момент и точку на карте, где я была наедине с мужчиной, который был мне так дорог, что я даже боялась думать о том, насколько. Глеб ничего не спрашивал, он просто заменял страшный сон прекрасной реальностью, нежно целуя мои пальцы и сплетая их со своими в замок. Мы просто молчали, и это было непередаваемо хорошо. Я не хотела слышать признания — я наслушалась их за свою жизнь досыта. Я не хотела обещаний — их нарушали все и всегда. Я просто старалась запомнить мгновение, где мне было уютно и спокойно.

— Рассвет занимается, — прошептала я и тут же подскочила как ошпаренная. — Сколько времени?!

— Около восьми, — непонимающе сдвинул брови Глеб.

— Мне же забирать Вадика у друзей. Кстати… — я подозрительно сощурила глаза, надеясь на чистосердечное признание, как этот шпион узнал о моём одиноком вечере.

— Что, сладкая? — вперил в меня свои невинные очи Глеб, сладко потягиваясь, отчего его невероятно сексапильное тело бугрилось мышцами и сбивало с мысли.

— А как ты узнал? Ну, что я ночую одна. Это впервые за три с лишним года произошло…

— Знак судьбы, видимо, — он потянул меня к себе резко и неожиданно, отчего я упала прямо на его грудь, задев бедром другой знак — его сильного влечения ко мне.

— Ну с добрым утром, милая моя, — ослепительно улыбнулся он, притягивая меня за шею к себе и целуя горячо в губы. Сопротивляться было бессмысленно, потому что всё моё существо тянулось к этому невыносимому мужчине, как ни пытался вопить мой разум о том, что скоро всё может закончиться навсегда. Я была реалисткой, вера в чудеса осталась где-то далеко в прошлом, а в настоящем я была одинокой мамой замечательного хоть и шкодливого парнишки, безработной и очень уставшей. И было тяжело поверить в то, что в меня без памяти влюбился красивый, обаятельный, умный и сильный мужчина, который очень хотел стать моей защитой и опорой. Я старалась не думать о том, что его сподвигло говорить мне те слова. Он подарил мне незабываемую ночь и я должна за это быть ему благодарной. Как бы я не игнорировала своё женское начало, зациклившись лишь на ролях добытчицы и няньки, а душа и тело хотели любви. Вот и получили приличную такую дозу радости.

Он прижимал меня к себе так бережно и одновременно страстно, когда мы двигались с ним в такт, сидя на смятой постели. Я цеплялась в его плечи, почувствовав лёгкое онемение в ногах, когда оргазм искрящейся волной прошёлся по телу, сойдясь дуэтом с его разрядкой. Я дышала его ароматом, запоминая и смиряясь с тем, что этого может не повториться. Я гнала от себя мысли, что с ним может произойти что-то страшное. Я буду молиться всем богам, чтоб защитить его. И буду просить ему счастья, даже если не со мной.

Одинокая слеза скатилась на плечо Глеба, когда я молчаливо прощалась с ним. А он заглянул в мои глаза, немного отстранившись и охватив своими горячими ладонями моё лицо.

— Свет? Что?

— Всё в порядке, просто гормоны… — я снова пыталась уткнуться в его шею, чтоб он не видел моего раздрая, но мужчина не позволил мне этого сделать.

— Ты не веришь мне… — он не спрашивал.

— Глеб… — мой голос виновато дрогнул.

— Можешь не верить, это ничего не меняет. Но если я всё же вернусь живой и найду тут какого-то кренделя, улетит с балкона ласточкой, — он говорил серьёзно без тени улыбки, и я ему верила, но всё же попыталась смягчить разговор и свести к шутке:

— А вдруг злой рок в твоём лице настигнет тут слесаря? — я пыталась улыбнуться, что не очень получалось, потому что Глеб всё так же держал меня двумя ладонями за щёки.

— Ты поняла, о чём я, сладкая. Я говорил тебе, чтоб ты не закрывалась в себе, если мне не судьба вернуться. Но я смирюсь с тем, что делать счастливой тебя будет кто-то другой, только если придётся за этим наблюдать с пушистых облачков. Хотя кого я обманываю… в раю я в чёрном списке, — он подмигнул мне лукаво и чмокнул в губы, поднимаясь на ноги и совсем не стесняясь своей наготы. Хотя действительно, что ему стесняться?..

— Не говори больше о том, что можешь не… — слова застряли спазмом в горле.

— Так, солнышко моё лесное, вставай, а то Вадик уже заждался.

Чёрт. Я почувствовала такой приступ вины, что кувыркалась тут с мужчиной, пока сын находился у чужих людей, что, наверняка, мой вид не укрылся даже от Глеба. Я отвыкла быть женщиной, а не только матерью.

— Свет? — этот голый Аполлон обеспокоенно шарил взглядом по моему лицу, пытаясь понять, в чём дело, пока я пыталась выкарабкаться из уголка, кутаясь в одеяло, чтоб достать из шкафа одежду.

— А?

— Всё в порядке?

— Да, просто надо поспешить.

— Вадик рано встаёт? — Глеб не спеша шел в сторону кухни.

— В выходные около 9. Но кто знает, может в гостях в 7 подскочил.

— Далеко ехать?

— Нет, сразу за городом по трассе, коттеджный посёлок у озера, знаешь?

— Знаю. Собирайся, доедем быстро, — Глеб обворожительно улыбнулся, явно с удовольствием наблюдая за моей вознёй в одеяле.

— Я в душ.

— Лады, я после тебя.

Когда я вышла из душа, то на столе уже соблазняли сногсшибательным ароматом две кружки кофе, горячие бутерброды и нетронутый тортик. Я проявила чудеса выдержки и дождалась свежего и сияющего прекрасным настроением мужчину, который сразу бросил на меня недоуменный взгляд. Как я не боролась с собой, я не могла ничего поделать с тем, что внутренности скручивало тугим узлом — настолько я не хотела его отпускать и настолько же запрещала своему ошалевшему от эндорфина разуму строить планы на будущее. А разум упирался и изо всех сил фантазировал, каким отцом Глеб станет Вадику и еще нескольким нашим детям, как мы будем своей шумной семьёй выбираться на природу, как я буду печь душистые пироги и на Масленицу блинчики, а Глеб будет меня ругать за потерянные кубики пресса…

— Что-то не так? — брови сошлись на переносице, когда мужчина просканировал меня с ног до головы. Я улыбалась и делала беззаботный вид, по крайней мере пыталась изо всех сил.

— Ты сегодня уедешь? — я всё же решила открыть причину своего душевного дисбаланса.

Глеб прикрыл глаза, будто согласившись с причиной моих терзаний.

— Да, сладкая. Я должен.

Должен. Я всегда понимала и одобряла чувство долга и ответственность, но, чёрт возьми, как это было тяжело принять сейчас. Я опустила голову, разглядывая свои беспокойные пальцы, которые принялись теребить край платья, которое я надела, когда их вдруг накрыла широкая мужская ладонь.

— Я приеду. Я живучий. Ты даже не знаешь, насколько. Иди сюда, — Глеб перетянул меня к себе на колени и крепко прижал к себе.

Время неумолимо бежало, отсчитывая минуты до расставания. Мы ехали по трассе в напряжённом молчании, и рука Глеба держала мою, заверяя в искренности сказанных слов, но я чувствовала холодок в груди и видела сомнения в глазах мужчины.