Цитадель "Вихрь" - Татьяна Кононова Страница 20

— Не ушиблась?

Первый раз, когда он заговорил со мной. Даже теряюсь от неожиданности и забываю активировать робота-очистителя, чтобы тот выдул песок из волос, и осторожно опускаюсь на скамейку. Варяг присаживается на одно колено напротив:

— У тебя кровь.

И правда: леггинсы слегка разорваны, а на коленке ссадина. Видно, хорошо я пропахала песок. Не обращая внимания на мое странное молчание, Варяг вдруг достает из несессера спиртовую салфетку и осторожно стирает кровь с моей коленки и штанины, а потом другой салфеткой делает легкую временную перевязку быстрыми и уверенными движениями.

— Извини, не хотел, — коротко бросает он, поднимается и уходит. А я сижу и пораженно смотрю ему вслед: вот тебе и ледяная неприступная стена…

Конечно, не о том сейчас думать надо. А о ночном дежурстве, например, о котором в первый день Сойка сказала, что это опасно, потому что “убить могут на раз-два”. Я почему-то совсем не ожидала, что оно может стать штрафной санкцией за банальное опоздание, однако с того дня, когда произошла трагедия из-за снегопада, мы все понимаем, что дисциплина в Цитадели — превыше всего.

Вечером, когда все лекции и тренировки проходят — проходят мимо меня, — наш отряд, встрепанный, взъерошенный и категорически недовольный жизнью, собирается в фойе первого этажа. Здесь база напоминает какой-то информационный центр, где три стены из четырех представляют из себя огромные компьютеры, с которых можно узнать любую необходимую информацию, если она в твоем доступе. Так, например, у нас, новичков, нет доступа вообще ни к чему. Когда пройдем распределение — чуть больше, чем через месяц — получим первую ступень. У большинства наставников — третья, почти самая высокая. Четвертая — только у руководства Цитадели или у бойцов-ветеранов, которые никогда не получали административных выговоров. Интересно, почему у Ветра до сих пор ее нет? Она действовала у того наставника, в чьем отряде тогда погиб парнишка, и теперь из-за этой нелепой катастрофы наставника разжаловали до третьей ступени, что в общем-то не критично.

Вот только мне нужна именно четвертая. Никаким другим способом нельзя получить доступ в архив Цитадели.

…Вскоре спускается Ветер в своей неизменной синей штормовке и полном вооружении. И только тогда нам становится страшно: не берусь говорить за других, но у меня под ногами покачивается пол, сердце совершает кульбит и показывает чудеса акробатики, а вдоль позвоночника скользит ощутимый холодок. Неосознанно касаюсь руки Варяга, стоящего рядом, и чувствую, что она такая же холодная, как у меня.

Варяг руку не отнимает, но я отдергиваю сама, когда возвращается способность мыслить.

Мы все порываемся идти к аварийному выходу, но Ветер останавливает одним движением. Целый день он как будто не в своей тарелке, и нам передается это скользкое, неприятное, липкое чувство тревоги. Даже Сойка, и та притихла, прячется за плечом у Часовщика. А еще я вдруг замечаю, что она не накрашена.

Пока мы топчемся в фойе в полном молчании, Ветер ключ-картой открывает один из шлюзов, и тот с едва слышным писком герметично захлопывается. Не сговариваясь, мы прилипаем к нему со всех сторон, вот только на стенах административного корпуса стоит качественная звукоизоляция. Недолго помучившись в неведении, Часовщик вдруг выуживает из внутреннего кармана куртки крохотный прибор, напоминающий капельку. На обратной стороне у него — три кнопки, красная, зеленая и белая. Парень нажимает сначала зеленую, потом белую, и устройство вдруг оживает, вибрирует.

— Это карманный усилитель звука, — шепотом поясняет Часовщик, донельзя довольный собой и своим изобретением. — Я в учебном центре подслушивал лекции у ребят постарше. Сам сделал.

Мы толкаемся у двери, пытаясь встать поудобнее, а Часовщик пристраивает свою капельку к шлюзу, и мерно гудящая компьютерами тишина вдруг наполняется разговором. Голосов всего три, один женский, похоже, Мелиссы, другой принадлежит Ветру, а третий… возможно, я ошибаюсь, но похоже, что это тот самый лысый инженер из приемной комиссии.

— …Девочки сами виноваты, им ничто не мешало прийти на тренировку вовремя, — говорит он. Настройки слегка сбиты, и голоса слышатся как будто из-под воды, но в целом разборчиво. — Да, это серьезная мера, но лучше сейчас показать им, что расслабляться нельзя, чем потом рвать на себе волосы из-за того, что их нарушения дисциплины привели к непоправимым последствиям.

Кто бы говорил про волосы.

Однако ни Ветру, ни Мелиссе явно не до смеха.

— Послушайте, Капитан, мы пока вправе все отменить. Химическая атака дронов — это еще цветочки, вы сами знаете, что они никогда не ударяют один раз. Что, если именно сегодня ночью у них запланирован следующий?

— Будет им наукой, — коротко обрубает главный. Судя по всему, Капитан — его кодовое имя.

— Будьте благоразумны, оцените реальные риски и опасность, — подключается Мелисса. — Я, конечно, скорее медработник, чем тренер, но даже мне понятно, что новички плохо справятся с дежурством. Если кто-то из них… погибнет, — она выдерживает короткую нервную паузу, — то виноваты в этом будете вы. Вы готовы жить со столькими потерями на совести?

Ненадолго наушник замолкает. В тишине слышны тяжелые шаги подкованных железом сапог и шумное дыхание Капитана.

— У служащих Цитадели нет совести, — чеканит он сухо и холодно. — У них нет чувств и сентиментальности. У них есть боевые задачи, которые надо выполнять, даже если ценой чьей-то жизни, черт возьми!

Снова молчание. Я вижу, как у Часовщика дрожат пальцы, а Сойка бледнеет. Выходит, наша жизнь не ставится ни во что? В цену боевой задачи, причем далеко не самой важной? Что ж, громкие слова всегда говорятся на публику, а истина тщательно скрывается за герметичными шлюзами с аудиоизоляцией.

Они еще недолго спорят, но Капитан, руководитель базы, непреклонен. Он настаивает на том, что дежурство не должно быть заменено, даже в экстренном порядке, и хотя Ветер изо всех сил заступается, его решения уже ничто не может изменить. Нам очень стыдно, ведь если бы не наше опоздание, ему не пришлось бы оправдываться и просить у старшего замену. Хотя все равно это не приносит никаких результатов.

Шлюз открывается без писка, неожиданно, и мы едва успеваем отскочить. Наставники выходят мрачные, Мелисса едва кивает всему отряду и спешит уйти, а Ветер берет из рук Часовщика наушник-капельку. Поднимает ее к свету, прикладывает к связному браслету для активации — несмотря на то, что хозяин успел ее выключить, браслет наставника может включить все, что угодно, не имеющее особого доступа. Капелька вибрирует и включается.

— Хорошее изобретение, — констатирует Ветер. Бросает наушник на пол и наступает тяжелым сапогом. — Только не для тех целей.

У