Ведьмина генетика (СИ) - Либрем Альма Страница 21

Когда Мартен был маленьким, он задавался вопросом: кто лжет, историк или старый, потрепанный портрет в учебнике из Объединенной Державы? Как такая привлекательная женщина, обладающая деньгами и властью, могла стать женой простолюдина?

Возможно, внешний вид Акрена Шантьи давал часть ответов на возникающие в голове принца вопросы.

Был ли он красив? Безумно. Это мог сказать даже такой большой "ценитель" мужской внешности, как Мартен. Тем не менее, он мог себе представить, как этот странный, почти сумасшедший мужчина заковывает себя в неудобный камзол, горбит плечи, чтобы никто не замечал его фигуру и высокий рост, стягивает волосы в хвост, нарочно опускает голову, скрывая черты лица, а синие глаза, способные заворожить самую капризную леди, прячет за очками.

И тогда на людей, пожалуй, действительно смотрело чудовище.

— А почему леди Ильза до двадцати пяти лет не вышла замуж?

Мартен даже не понял, что спросил это вслух. В полумраке утра вопрос прозвучал как минимум глупо, да и кто должен был на него ответить? Откуда Акрену Шантьи было знать, почему леди Ильза столько лет сидела в старых девах? Может, ее отец хотел, чтобы дочь ушла в монастырь или что-нибудь в этом роде.

— Потому что в наше время было принято выходить замуж девицей. У вас, возможно, это уже никого и не смущает…

— В смысле? — Мартен резко сел.

Сон как рукой сняло. Леди Ильза была непогрешимой в глазах каждого историка, да и простых граждан, знавших о ее существовании, тоже.

— Ты хочешь сказать, — Мартен кашлянул, пытаясь избавиться от кома в горле, — что вся красивая история любви, которую предполагают в наших исторических книгах — фикция, а леди Ильза стала женой простолюдина с дарованным званием только потому, что любой другой не стал бы на ней жениться?

— Я хочу сказать, — голос Акрена звучал лениво, — что леди Ильза в двадцать один была довольно смелой девушкой, которая плевать хотела на все ограничения. И если б кто-нибудь узнал о ее интрижке с беглым пиратом, то общество было бы в шоке. Несомненно, ни одна порядочная женщина не зашла бы с нею в одно помещение, даже если это помещение — королевский дворец. Пираты — это только в книжках романтично.

Мартен хотел спросить, откуда Акрен взял, что пираты — это романтично, если такие книги стали издавать только при короле Дарнаэле, а потом вспомнил, что, собственно говоря, Его Величество Дарнаэл Первый очень любил свою бабушку Ильзу. Так ли сложно было запечатлеть ее приключения на бумаге какому-то придворному писателю или поэту?

— И, — продолжил Акрен, — поскольку я оказался посвященным в тайну бурной молодости леди Ильзы, очень логично, что она все-таки согласится стать моей женой.

— Ты шантажируешь ее? — не веря своим ушам, выдохнул Мартен. — И как ты проведал эту тайну?

— Ну, Ильза сама кого хочешь шантажировать будет, — фыркнул Акрен. — И, как ты думаешь, каким образом я проведал эту тайну и стал одним из двух ее хранителей?

— А второй кто?

— Ильза, разумеется.

Мартен умолк.

— А пират где? — спросил он после тридцатисекундной паузы.

— О-о-о, — протянул Акрен, — у тебя, внучек, плохо с математикой. Если в постели было двое, и тайну знают двое, и я — не леди Ильза, то откуда я знаю, что она спала с пиратом, как ты думаешь? — судя по шелесту травы, он сел. — Так что вместо того, чтобы спрашивать, где пират — а пират, между прочим, сам не в курсе, куда его приволокли, — ты бы лучше озаботился вопросом, где твоя собственная дама сердца…

Принц хотел было заявить, что он не влюблен, но вовремя понял, о чем идет речь.

Беллы на лужайке, где они устроились на ночлег, не было.

Остатки сна как рукой сняло. Мартен никогда еще так бодро не вскакивал на ноги, как сейчас, и даже рванулся было к ближайшим кустам, словно Белла могла там спрятаться, но вовремя остановился.

— Ты не видел, куда она ушла? — требовательно спросил он у Акрена, забыв избавиться от повелительственных королевских ноток в голосе. Мартен терпеть не мог свой статус кронпринца, но привычки все равно оставались, и, оказываясь в стрессовой ситуации, он подсознательно пользовался знакомыми паттернами поведения, игнорируя собственное раздражение.

Обычно властный, холодный тон прекрасно действовал на всех, вне зависимости от того, насколько они были осведомлены о происхождении Мартена. Акрену Шантьи, судя по всему, не помогла бы и корона на голове потомка, чтобы внезапно воспылать огромным уважением к нему или, того хуже, старательно проявлять раболепие.

Он поднялся на ноги, отряхнулся от травы, налипшей к одежде, и только тогда, когда Мартен в нетерпении открыл рот, чтобы повторить вопрос, промолвил:

— Видел бы — сказал. Но ушла она одна и добровольно.

Мартен поморщился.

— Как ты это вычисляешь?

— Вообще-то, это довольно сложно. Надо выстроить достоверную вероятностную модель, выставить коэффициенты весов, не запутаться в расчетах и учесть, что мы имеем дело с многофакторной сложной системой в условиях неопределенности, — тяжело вздохнул Акрен.

— И как можно рассчитать все это настолько быстро? — восторженно промолвил Мартен.

— Ну, — Акрен усмехнулся, — для начала, я оглянулся и увидел, что здесь свежие следы только одного человека. А потом уже строил многофакторную систему, да.

Принц стукнул себя по лбу. И что у него, совсем мозги отключились, что он даже на такую мелочь, как следы, внимания не обратил? Дурак и остолоп, да еще и ляпнул про свое происхождение. Видел же, как перекосило Беллу, хотя она довольно быстро справилась с собой.

— Надо ее найти, — решительно промолвил он, в очередной раз с досадой осознав, что констатирует очевидный факт. — здесь опасно, и я не хочу, чтобы она пострадала из-за собственной глупости. И из-за моего длинного языка тоже.

— Правду нельзя скрывать вечность, — пожал плечами Акрен. — Мне отойти?

Вопрос "зачем", к счастью, так и не успел вырваться — Мартен вовремя вспомнил, что дело было в магии, и стремительно кивнул. Акрен отступил на несколько шагов от него, остановившись у самой линии деревьев, и оперся спиной о зеленый, разлапистый дуб. Понять по его виду, переживал ли Шантьи хоть немного, оказалось невозможно, и Мартен заставил себя не думать о предке хотя бы несколько минут. Важнее всего было найти Беллу, а заодно и артефакт, который она, разумеется, унесла с собой.

Магия отозвалась довольно быстро. С той стороны, где стоял Акрен, веяло холодом и пустотой, но Мартен не чувствовал особенных преград для собственного дара. Чары поползли по лесу, сканируя каждый миллиметр, но Беллы нигде не было. Как бы далеко ни заглядывал принц, он сталкивался с глухим и немым миром.

Мартен вынырнул из собственного колдовства, как из глубокого ледяного озера, и шумно втянул носом воздух, пытаясь сконцентрироваться. Вторая попытка была более направленной, и принц велел себе не концентрироваться на ведьме. Может быть, ей каким-то образом удалось скрыть свое присутствие…

На сей раз магия сработала, а результат оказался неожиданно ярким. Принц выпал из колдовской эйфории, почувствовав привкус крови во рту, и сделал несколько неосознанных шагов вперед, ориентируясь на колдовской зов.

— Туда, — выдохнул он и ступил в направлении, куда указывала магия.

Сначала он шел совсем медленно, после — едва не сорвался на бег. Когда за спиной остались только сплошные деревья, Мартен наконец-то остановился — он почувствовал, что теряет ориентир, и вовремя осознал, что не следовало оставлять советника Шантьи одного.

Принц завертел головой и, признаться, едва сдержал удивленный возглас. Акрен стоял совсем рядом и, призывая к тишине, прижал палец к губам, а потом медленно двинулся вперед.

Мартен вновь попытался проверить магией, где Белла, но на сей раз узнать точное направление не удавалось. Близко, потому что сила отзывалась странным зудом в голове, а перед глазами вспыхивали неясные картинки, но что-то рассеивало сигнал, дезориентировало парня.