Это безумие, детка (СИ) - Аваланж Матильда Страница 23

Роэл зажала рукой рот и тихо попятилась назад, но поскользнулась и упала прямо в лужу, больно ударившись коленкой о холодный мокрый пол. И только тогда закричала.

ГЛАВА 11. Малахитовая комната

Она была голая, абсолютно голая и она повизгивала, как насмерть перепуганная доворняжка, забившись в какой-то угол, который, впрочем, являлся слабым убежищем. Обнаженными здесь были все, одежда, пошитая наверху, мигом воспламенялась и разлеталась в пепел, такая тут стояла жара. Души не горели, но ткани – да. Такое это было место. В пламенном, подрагивающем воздухе явственно ощущался запах тухлых яиц – запах серы, а в багровых небесах наметилось нечто, похожее на сумерки: их нестерпимый, насыщенный красный стал коричневеть. Исполинский дворец, будто вытесанный из цельной глыбы обсидиана, дворец, где не было ни одной закрытой галереи, подпирал своими черными башнями это тяжелое низкое небо и казалось, только он и не давал ему обрушиться на серую землю, усеянную пылью и пеплом.

Ее звали Олимпия Пиррет, и это она сейчас, скрючившись в три погибели, чтобы скрыть свою наготу, которую при жизни демонстрировала намного охотнее, скорчилась под огромным, в несколько этажей окном черного дворца, за которым простирался горячий и жуткий мир, и вид жителей его приводил в трепет. Одна из таких образин, странное существо с головой свиньи, будто наспех прилепленной к короткому человеческому волосатому туловищу, ничуть не стесняясь своей наготы, склонилось над Олимпией, щелкая кнутом и осыпая ее последней бранью. 

– Тупая скотина! Ты от кого сбежать хотела, шавка? – повизгивая, орало существо – с произношением у него были явные нелады. – А ну поднимайся, мясо, и шементом туда, куда тебе велели! Мамона не ждет, падаль! Сейчас ты пойдешь к нему и выполнишь все, что он прикажет! И будешь исполнять всякий раз, как господин того пожелает! А ну, пошла, мертвечина!

Олимпия Пиррет взвыла, в истерике мотая головой, но тут хлесткая плеть обрушилась на ее бедро и она вскочила, как встрепанная. Рыдая и пытаясь хоть как-то прикрыть руками наготу, девушка, спотыкаясь, направилась туда, куда с гиканьем и свистом ее, подбадривая плетью, погнал свиноподобный монстр.

Роэл закричала и кричала даже после того, как проснулась, вскочив на постели. В панике она принялась нащупывать в темноте кнопку ночника, но получилось это не сразу – руки тряслись, а меж лопаток струился холодный пот.

Наконец, девушке удалось включить лампу – в ее ярком свете Роэл нашла на тумбочке успокоительное и, уронив шайбочку таблетки в стакан с водой, с трудом дождалась, когда она растворится.

Кошмар, кошмар, это всего лишь очередной кошмар про несчастную Олимпию, которую она мертвой нашла в кабинке туалета неделю назад. Роэл залпом выпила шипучую воду, пытаясь избавиться от жутких воспоминаний о лице девушки, похожем на лицо восковой куклы. Неудивительно, что оно теперь преследует ее в ужасных снах. Почему судьба распорядилась так и очередной жертвой Водолея оказалась модель, демонстрирующая на себе драгоценности на Интер-Ювелир? Почему сложилось так, что обнаружила ее именно Роэл? И почему эти страшные сны, в которых Олимпию раз за разом насилует жирное чудовище со свисающим брюхом и отвислыми грудями, в соски которых вдеты золотые кольца?

Роэл тряхнула головой, отгоняя реалистичные и от этого еще более ужасные видения, и попыталась заснуть – перед завтрашним днем нужно набраться сил. Но по опыту прошедшей недели знала: спасительный сон без сновидений к ней вряд теперь ли придет, и привычно отправилась заваривать кофе, не забыв по дороге нажать на клавишу включения ноута, на котором, хорошо спрятанный в одной из папок с маловразумительным названием, находился файл с ее статьёй. Писать – единственный выход – иначе она просто изведет себя за те несколько часов, что остались до рассвета.

Впрочем, статьей это было назвать трудно – Роэл и сама до конца не понимала, о чем и зачем пишет. Вряд ли когда-нибудь кому-нибудь она захочет это показать. В том доковском файле была сконцентрирована вся ее боль, унизительность и беспомощность ее положения… и секс с Гаспаром Леоне, много секса с Гаспаром Леоне… Когда каждый раз, как первый. Когда он в нее входит и отвращение к нему – за то, что берет ее с ее согласия, но без ее на то согласия! – серной кислотой обжигает все внутри, оставляя лишь ненависть к себе – за то, что не может помешать… За то, что подчиняясь его приказу, ее губы вероломно шепчут «Любимый!», когда он в нее кончает. За то, что почти одновременно с ним кончает и она.

Два миллиона лиардов за амулет, который даст ей так страстно желаемую свободу от Гаспара, который позволит выскользнуть из его похотливых лап, прекратить этот выматывающий душу и тело калейдоскоп безумия… Где взять их, святой боже, где? Одна неделя из трех, отпущенных Маттиоли Роэл прошла… нет, не прошла – пролетела, промелькнула перед глазами в невероятных попытках придумать хоть какой-нибудь безумный план, где достать такие колоссальные деньги.

Занять? Украсть? Выиграть в лотерею? Ни один вариант не был реален.

Ни один вариант не подходил.

Роэл была в какой-то степени даже благодарна начальству за наказание, которое ей назначили за кражу аккредитации Дениз Требье. Дюшарм, Карпентер и сам Ник Леконт так долго и жёстко отчитывали ее на ковре в кабинете директора, что Роэл с тоской ждала, как в конце этой грандиозной выволочки главный редактор газеты велит:

– А теперь, мисс Харт, пишите заявление об увольнении по собственному желанию!

Терять работу и свой единственный, пусть небольшой, но стабильный доход не хотелось. Роэл уже знала: устроиться на новое место будет непросто. И она ясно видела, что Дюшарм и Карпентер уже не считают ее – наглую и подлую воровку, посмевшую украсть бейдж редактора портала газеты, сотрудницей. Просто выливают своё возмущение и гнев. Пожалуй, вяло усмехнувшись про себя, подумала Роэл, это будет символично, что ее увольняют прямо перед двадцатилетним юбилеем газеты, который в редакции «Вечернего Буковеня» собирались отметить на широкую ногу. Каково же было удивление девушки, когда после того, как Ник что-то шепнул главреду на ухо, Карпентер, поджав губы, процедила:

– Я объявляю вам, мисс Харт, последнее строжайшее предупреждение! Если нечто подобное повторится, то вы будете уволены по 133 статье Трудового кодекса за срыв трудовой дисциплины с занесением в вашу рабочую карточку. В качестве наказания за этот бессовестный поступок вы должны будете извиниться перед мисс Требье и… разобрать архив газеты, сделав подшивку «Вечернего Буковеня» и всех его конкурентов.

 «Лучше бы уволили!» поначалу в ужасе подумала Роэл. Про архив газеты «Вечерний Буковень» в редакции ходили легенды. На самом деле архив – сказано громко, это был чердак, сверху-донизу заваленный ненужными экземплярами газет, накопившимися тут не то, что за пять, а за все двадцать последних лет. Разумеется, по номерам их никто не раскладывал, к тому же лежали они вперемешку со старыми номерами газет конкурентов. Это были настоящие залежи, царство пожелтевшей от времени тонкой газетной бумаги и пыли, пыли, пыли… Редко, кто захаживал в архив (вернее, на чердак), он хоть и находился в том же самом здании, что и редакция газеты, только с другого входа.

Руководство «Вечернего Буковеня» все намеревалось отрядить туда кого-то, кто наведет порядок в старых номерах, но желающих дышать практически вековой пылью что-то не находилось.

И вот на эту чудесную работенку попала Роэл, причем попала крепко. Карпентер лично выдала ей большой, немного погнутый ключ от чердака, и велела трудиться там денно и нощно, не забывая, разумеется, про написание гороскопов. По своей сути, это наказание почти не отличалось от сказочного задания мачехи, которая велела бедной Золушке отделить просо от мака.

Когда Роэл поднялась по железной пожарной лестнице на четвертый этаж, с трудом отперла маленькую дверку, очутившись в полутёмном помещении со скошенной крышей и обозрела пыльные стопы газет в два человеческих роста, то устрашилась.