Приворот Оборотня, или Поймай меня, если осмелишься! - Александра Берг Страница 25

Я выдохнула и снова уселась на кровать. Меня всё ещё штормило, но я попыталась закрыть все чувства на замок.

— Так вот, оборотни учуяли в доме магию.

— И что же в этом удивительного? — хмыкнула я.

Магия в доме ведьмы — вот уж невидаль!

Арадия нахмурилась. Губы сжались в тонкую нить, и я поспешила закрыть рот.

— Магия была тёмной, запрещённой в Янарра. Оборотни сказали, что ничего подобного никогда не чувствовали. Можешь их ненавидеть, как твой Калеб, но нюх у них на такие вещи отменный.

— Я их не ненавижу, точнее, не всех. Только одного — конкретного.

Злость уступила место беспокойству, и чтобы оборотни там не учуяли, это действительно было важнее, чем мои разборки с Виктором.

— Тогда на площади, — я кашлянула, прочистив горло, — когда появилась Ирин, я тоже почувствовала тёмную магию. Она будто опоясывала её, и глаза… Они отдавали какой-то зеленью.

Арадия молчала. Лицо побледнело, и она стала похожа на призрака.

— Нужно спуститься в подвал, — сурово отчеканила она и встала с постели. Ноги Арадию совсем не держали — чай, ромашка и заговорённая вода сделали своё дело. Ей нужно было полежать, отоспаться. Но тётя с упорством ишака, поковыляла к выходу из комнаты. Отговаривать Арадию в такие моменты было совершенно бессмысленно. Поэтому я живо нагнала её и, подав локоть, мы вместе с ней спустились в подвал, где хранилась книга ведьм.

Подвал у нас был широким и тянулся вдоль всего дома, разделённый рядом поддерживающих сводчатый потолок столбов. Лампы светили слабо, в углах таились тени. Мы с Арадией шли в самый дальний конец сырого помещения. Наш подвал нельзя было сравнить с подвалом в доме Виктора. У него было настоящее подземелье, уходящее далеко вниз, с каменными стенами и потолком.

— Что ты хочешь найти в гримуаре? — осторожно, чтобы не спугнуть притаившуюся тишину, поинтересовалась я.

Арадия не ответила, лишь что-то буркнула себе под нос и двинулась дальше. Остановились мы возле тяжёлой дубовой двери, с железным кольцом вместо ручки. Тётя полезла в карман и достала ключ. Щёлочек, дверь открылась. Давно несмазанные петли противно заскрипели и мы вошли внутрь. В небольшом квадратном помещении стоял каменный алтарь, а на нём…

Ничего… На нём ничего не было.

Гримуар исчез!

22. Виктор

Утро выдалось мерзким. Ночью всё же пошёл дождь. Промозглый ветер гнал по низкому, свинцовому небу серые клочья облаков, а улицы устелил густой туман.

Ветер пробирал до костей, трепал волосы, отчаянно толкал в грудь и не давал вздохнуть.

Удивительно, как изменчива погода! Ещё вчера стоял летний зной, а сейчас будто осень…

Мрачное утро вторило моему мрачному настроению. Я должен бросить вызов. А что, если откажусь? За последнее время я совершил достаточно отвратных действий, и от этого мне не становится лучше. Наоборот, рана в душе ширится, заполняется растекающейся тьмой, поглощает, утаскивает во мрак. В такие моменты хочется совершить малодушный поступок и сбежать — покинуть клан. Думаю, от этого бы стало легче не только мне, но и Сивилле — метка пусть и не исчезнет, однако она более не будет её терзать. Но если я стану вожаком, ничего не получится.

Я был загнан в тупик, из которого не вырваться. Волк внутри меня шипел и извивался — идея о побеге ему определённо не понравилась.

“Нужно драться!” — рычал он.

“Взять, что по праву наше!”

“Убить Солла!”

“Убить…”

“Убить…”

Слова об убийстве колдуна звучали в моей голове всё чаще и отчётливей — и это из-за приближающегося полнолуния.

Мерзкое время!

Когда всё человеческое в тебе исчезает, схлопывается до размера пылинки. Тебя больше нет, и словно не было никогда. Остаётся только зверь. Волк и его голые животные инстинкты. Просыпаясь на следующее утро, ты почти ничего не помнишь. В голове каша из едва различимых образов. Напоминают о полнолунии лишь стены, испещрённые сверху донизу глубокими бороздами…

— Думал, ты придёшь раньше, — до меня донёсся едва различимый голос. Туман был настолько густой, что я не сразу заметил Уилла. Высокий, статный, гордый, с горящими как угли глазами.

Ему что, стало лучше и он передумал?

Я принюхался, и моя надежда рассеялась как дым — Уилл пах так же, как и его комната: старость, вонь лекарственных трав и… смерть. Она была настолько близко, что я мог услышать её тихую поступь.

Ничего не поменялось, и он не раздумал.

— Есть ещё время передумать, — на всякий случай произнёс я.

— Уже нет, — Уилл покачал головой, — уже нет…

— Нет! — я резко отшатнулся. Нужно было ещё вчера вечером сказать. — Я не хочу! Я не хочу тебя убивать! Я от этого никогда не отмоюсь.

— Не отмоешься? — рассмеялся Уилл. — Сильный занимает место слабого — это закон стаи, закон нашего клана. Не может быть иначе! Или ты хочешь, чтобы я умер в человеческом обличии? Воняющий старостью, болезнью и горькой полынью. Если моё место займёт кто-то другой, то уже через неделю между нами и Янарра вспыхнет война.

— Тогда ты точно выбрал не того, — горько усмехнулся я. — Первый, кто хочет развязать войну — это я.

— Ты не сделаешь этого.

— Откуда знаешь?

— Вспомни Элль. Она ничего не говорила, боялась последствий.

— И что с ней стало? — внутри колыхнулась злость. Она точно змея пробралась в душу, разворошив гнездо из терзающих меня воспоминаний. — Что с ней стало! Она восстала! Превратилась в чудовище!

— Ты хочешь отомстить, и ты отомстишь, — Уилл выпрямился во весь рост, расправил свои могучие плечи. — Только глава клана может выдвинуть обвинения против колдуна. Янарра обязаны тебя выслушать. Расскажи про Элль. Расскажи, что именно твоя сестра восставшая. Но иди сразу к Арадии — она мудрая женщина, она тебя выслушает. Рейвену Соллу я не доверяю. Уверен, он знает, что сотворил его сын... Виктор, — Уилл положил ладонь мне на плечо, — ты лишь наполовину волк, будь выше гнева и сделай всё по совести.

— Где… — я горько усмехнулся и рывком скинул руку Уилла, — … где ты был раньше? Где были эти слова, когда я просил тебя пойти к Янарра? Когда я просил, нет — умолял не хоронить