Мой одинокий волк (СИ) - Рина Вергина Страница 26

Я плохо спала, долго ворочалась на постели, слушала за стеной невнятное бормотание людских голосов, возню детей. Свободные спальни на втором этаже предоставила женщинам с маленькими детьми. Остальные разместились в гостиной или на кухне, где рядом с очагом было тепло и уютно. Спала в платье, не раздевалась полностью. Под подушкой пистолет. Только так я могла хоть ненадолго забыться.

Однажды ночью на пороге дома появился фермер — сын Колина и Сантины, приведя с собою свою семью, включая Франко. Сантина, которая к тому времени практически поправилась и начала хлопотать по дому, долго плакала, прижимаясь к плечу сына. Отряд варгов прошелся через ферму и поселок, практически рядом с нами, оставляя после себя смерть и разруху. Немногие смогли укрыться, спрятаться в скалах на побережье и добрести до «Жемчужины».

с тревогой смотрела на все возрастающее население виллы, нас было уже больше двадцати человек. Запасы провизии заканчивались. На полях зрел урожай, еще не до конца вытоптанный и истребленный врагами, но выйти в поле никто не решался.

Уже больше месяца мы жили в постоянном страхе, неся круглосуточное дежурство вокруг виллы, вооруженные остро заточенными кольями и топорами. Сын Сантины покинул нас, решил присоединиться к войскам короля, узнав о прибывшем подкреплении. Войска короля вступили в долину, и мы все молились об скорейшем завершении войны.

Но вскоре до нас донеслись вести, что войска отступают. Случайные путники доносили рассказы о предательстве оборотней. К ним возвращалось безумие, заставляя бросаться на своих товарищей по оружию, крушить все на своем пути, сея смерть и разрушения. Ко мне словно снова вернулись детские страхи. Я вспоминала рассказы о злодействах измененных, что залили кровью земли северных народов.

Мы все безумно боялись, не зная, в каком обличье придет к нам враг. Сантина внимательно следила за Франко, беспокоясь, что того коснется печать безумства. Никто не знал, что мальчик оборотень. Мы обе, по молчаливому согласию, хранили его тайну, настрого запретив обращаться.

И все же мои худшие опасения, как это часто и бывает, оправдались. Всегда случается то, чего мы боимся. В тот осенний холодный день мы все собрались в гостиной, у ярко горящего камина, как это часто случалось по вечерам. Это была самая большая комната в доме с мягкими диванами и креслами. Если кому-то не хватало места, то располагались на ковре у очага. В такие моменты мы обсуждали планы на будущее, вспоминали прошлое, рассказывали истории или иногда, пели, длинные грустные баллады о любви и разлуке.

Внезапно раздался звук бьющегося стекла. Разбилось окно, совсем рядом, в холле и мы все испуганно обратили взоры на полумрак, льющийся из распахнутых дверей.

Мелькнула черная тень, материализовавшись в дверном проеме в огромного волка со вздыбленной шерстью. Огонь от камина яркими сполохами отражался в холодных безумных глазах. Волк угрожающе зарычал, пригибая голову, обнажая острые клыки.

Оглушающая тишина наполнилась женскими визгами. Матери прижимали к себе испуганных детей. Кто-то пытался укрыться, прячась за диван, залезая под стол. Многие ринулись распахивать окна, залезая на подоконники и дергая за ручки тугие створки. Успеть. Выскочить наружу.

Я, сидящая с самого края, осталась одна. Легкая добыча для хищника. Сунула руку в карман передника, вынимая пистолет. Встала, прицеливаясь. Внимательно наблюдала за зверем, держа палец на курке. Оборотень огромный, с мощными длинными лапами. Шерсть грязная, свалявшаяся, с бурыми подпалинами. В черных непроницаемых глазах ничего человеческого, лишь желание убить.

— Кто ты? — крикнула, не сводя пристального взгляда с оборотня, готовая в любой момент нажать на курок.

— Очнись! Ты человек! Ты не зверь! — Твердила я срывающимся голосом. Волк рычал, низко опустив голову. Казалось мои вопли еще больше распаляют его ярость.

— Стреляйте, Аделия, — неслись мне в спину робкие голоса.

Я знаю, они правы. Но рука дрожит. Я знаю, там за личиной человек и хочу до него докричаться. Волк рычит, но не делает попыток напасть, словно невидимая рука держит его, не давая разгуляться безумию. Я внимательно рассматриваю его. Я почти узнаю, но все сомневаюсь. Не хочу верить. И … мне безумно страшно.

— Брендон, любимый, я чувствую, что это ты, — я говорю тише, знаю, зверь слышит. Пытаюсь говорить ласково, не показывая страх. Страх убивает. Брендон учил меня не бояться.

— Любимый, ты дома, пожалуйста, услышь меня, — срывается мольба с моих губ.

Волк замирает, прислушиваясь. Водит носом, словно вбирая в себя запахи. Я продолжаю говорить с ним, делая шаг вперед. Главное не бояться.

Волк отступает, взгляд меняется и теплеет, разливаясь привычной желтизной. Он трясет лохматой головой, словно избавляясь от оцепенения, протяжно скулит и отступает. Теряется в сумеречной тьме холла. Шуршание разбитого стекла под лапами, скрип оконной рамы. Я понимаю, что волк ушел, выпрыгнул в окно.

Я стою, неверяще глядя в пустоту перед собой. Пистолет сжат в опущенной руке. Подходит Сантина, гладит по спине, прижимает к себе, баюкая, словно ребенка.

— Все закончилось, он ушел, ты такая молодец, не испугалась, — ласково лепечет, пытается успокоить, а мое тело сотрясает крупная дрожь. Я бьюсь в ее руках, пытаясь прийти в себя.

— Это был Брендон, — шепчу ей на ухо.

— Кто знает, — пожимает плечами Сантина.

Вокруг меня начинаются хлопоты. Кто-то сует мне в руки стакан с водой. Женщины успокаивают плачущих детей, пытаются заделать выбитое окно и навести порядок. Я чувствую, что мешаюсь, стоя посреди комнаты, но ничего не могу с собой сделать. Ноги словно приросли к полу. На меня не обращают внимания, у каждого находится работа.

Я незаметно проскальзываю в полумрак холла, накидываю плащ и выхожу из дома. Я знаю, он ждет меня. Вниз, по тропинке, к густым зарослям акации.

Я вижу его светлую фигуру в вечернем сумраке. Он сидит на земле, прижав к груди колени и опустив голову.

— Брендон, — я кидаюсь к нему на встречу. Присаживаюсь рядом, стягивая плащ и накрывая голые плечи.

Брендон приподнимает голову. Тянется ко мне, обнимает, обхватывая руками, утыкается носом в шею, щекоча горячим дыханием. Я чувствую, как нужно ему сейчас мое присутствие. Обнимаю в ответ, глажу по спутанным волосам.

— Я вас сильно напугал?

— Очень, — мой голос дрогнул, — что происходит?

— Мы все сходим с ума и перегрызаем друг другу глотки. Я был готов всех растерзать в доме, пока не учуял твой запах, не услышал твой голос.

Я замерла, оглушенная признанием.

— Не бойся. Сейчас все хорошо. Как человек я не