Чертова ведьма - Вайс Лора Страница 27

И язык к небу прилипает. Сказать-то мне нечего. Вдруг Адам хватает Артема за грудки, поднимает точно пушинку в воздух и выносит за порог.

— И чтобы, — грозно рычит на него, — твоего духу тут больше не было! Увижу еще раз, на голову укорочу!

Господи, да что он творит такое? Какого черта вообще приперся? Но тут свирепый комиссар захлопывает дверь, запирает, после чего уже идет на меня.

— Я отпустил тебя, — переходит на тихое рычание, — чтобы ты здесь разобралась со своими делами, а не шашни крутила. Ты нарушила условие. Все, сегодня же мы вернемся ко мне домой! — нависает надо мной.

Ой, как страшно-то. Аж икать хочется. Может, икнуть пару раз? Глядишь, он и остынет. Но нет, икать не буду, а вот по башке его стукну.

— Изас де крис, — смотрю на свою скалку, которую впопыхах прихватила с собой, — мунради Адам, — и та летит в направлении чертовой головы, однако этот злыдень ловко уворачивается, хватает меня под мышки и усаживает на прилавок.

— Не на того напала, ведьма! — все еще бесится он.

— Ты какого лешего себе позволяешь, а?! — наконец-то мой мозг встает на место. — Ты вообще кто такой, чтобы решать, с кем мне разговаривать, а с кем нет?! Совсем на голову плохой?! Или проснулся сегодня и поверил, что я на самом деле твоя бывшая жена?! — чуть ли не визжу на него, а следом в черта летит все, что лежало на полках. Из кухни несется пакет с мукой, и вот от него-то этот гад не успевает увернуться, пакет врезается в его обнаглевшую физиономию. В итоге случается хлопок, и вокруг нас повисает белое облако.

Черт в муке! Вот теперь я все видела. А он стоит, хлопает ресницами, с которых мука сыплется. Впрочем, я выгляжу не лучше. Но главное, на злого Гаспаровича эта мучная граната подействовала вполне отрезвляюще.

— Ну, спасибо, — выдает он сквозь тяжелое сопение.

— На здоровье, — складываю руки на груди, а ногу забрасываю на ногу. — Почему один? Где Отис?

— Дома, — начинает стряхивать с себя муку, однако та только сильнее втирается в китель, оставляя белесые полосы. — Я его хотел завтра привезти. Но теперь вообще не вижу смысла.

— Это почему же? Потому что увидел меня со знакомым? И что вообще на тебя нашло, господин гроза южного округа? Испугался, что ценного работника уведут из-под носа? — усмехаюсь.

— Как я и сказал, — выдавливает из себя, — сегодня же вы возвращаетесь.

— Нет, — ерошу себе волосы, чтобы стряхнуть муку, и та летит на китель черта вторым слоем. — Я работаю. И доведу работу до конца.

— Не шути со мной, — снова нависает сверху, да так, что с его волос мука сыплется на меня, отчего чихаю ему прямо в лицо.

— Пардоньте, — вытираю нос. — Как-то само вырвалось.

И тут происходит очередная бесовщина, внизу живота все огнем разгорается, как было последние две ночи. Только не сейчас! Только не с ним рядом! А Гаспарович подходит почти вплотную, прижимается к прилавку, притом дышит так, что мне становится страшно.

— Послушай меня внимательно, — упирается руками в столешницу, — если это недоразумение появится здесь еще раз… — и замолкает, поскольку лицом оказывается в паре сантиметров от моего.

— То что? — Господи, перестань на меня смотреть так плотоядно, я и так уже на грани какого-то безумия.

— То его внутренности станут наружностями, учти, Кейна. Ты будешь работать на меня, а это значит, никаких хмырей поблизости.

— А в монашенки мне не податься? Чтобы уж наверняка? — Теперь между нами считанные миллиметры, я чувствую его горячее дыхание на губах.

— В монашенки? — втягивает носом воздух, а следом появляется хвост, который обвивает мою шею, благо не сильно. — Такие крайности ни к чему. — Вот и руки его чувствую на талии, ой-ей. — Достаточно того, что ты просто откажешься от этих мирских глупостей в пользу Отиса.

— Правда? — прикрываю глаза, нет больше сил смотреть на него. — В таком случае… — кладу руку ему на затылок, тяну на себя, затем шепчу на ухо: — Пошел к черту, дорогой черт, — и, что б меня, трусь носом о его щеку, отчего хвост Адама словно каменеет, только бы не придушил ирод. — Хочешь, чтобы я работала на тебя, тогда засунь свои претензии куда поглубже. Я девушка свободная во всех смыслах этого слова. А сейчас отпусти, мне пора домой к дочери.

— Наглая, дерзкая ведьма, — выдает черт с большим трудом и наконец-то отпускает.

— Кстати, я тут для Отиса кое-что припасла, — спрыгиваю с прилавка.

В кухню иду на ватных ногах, внизу живота по-прежнему все сводит, кожей все еще чувствую его хвост, бархатистый такой, горячий.

А когда открываю холодильник, слышу шаги: Адам заходит за мной следом и, хребтом чую, смотрит на меня.

— Что это? — кивает на коробку, которую достаю с верхней полки.

— Это шоколадные эклеры для твоего сына. А еще несколько домашних сэндвичей с курицей и грибами. В холоде они долго хранятся. И еще, — беру с полки пакетик, — здесь ему подарок от Насти. Надеюсь, передашь, — протягиваю вечно хмурому комиссару.

— Передам.

— Завтра привезешь его?

— Постараюсь.

— Хорошего вечера, господин Герон, — киваю ему на дверь в кладовку.

— Угу, — так и уходит этот насупленный филин.

После того, как за ним закрывается дверь, я еще минут десять нахожусь в ступоре. Что это все вообще было? Влетел как вихрь, застращал бедного Артема, потом меня едва не поцеловал? Или все-таки не придушил? Что-то меня пугают его собственнические настроения. Я к нему в няньки иду, а не в наложницы. Это мне еще мама рассказывала. В истории смежного мира тоже много грязных пятен. Например, всего двести лет назад богатые черти, да и варлоки, любили похищать девушек из мира людей, утаскивали несчастных в свои гаремы. К счастью, потом вышел закон, который запретил под страхом смертной казни похищать людей для таких целей. Видимо, в Гаспаровиче гены предков-прелюбодеев взыграли, не иначе. Н-да, а с Артемом как-то совсем некрасиво вышло. Теперь бы извиниться надо. Или не надо?

Адам

Подумать только! Да как она вообще посмела? Стояла там, улыбалась во весь рот этому уроду! Надеюсь, встречи со мной ему хватило, чтобы уяснить, где чья территория. Кейна моя… нянька. А к чужим нянькам лезть недозволительно! А что она вытворяла?! И прокручиваю в голове момент нашей близости, кожей чувствую ее дыхание, в ушах так и стоит ее шепот. Эта ведьма будет только в моем доме, только с моим сыном. И да, дьявол меня задери, я собственник. И да, никто рядом с моей ведьмой пастись не будет! Если же какой храбрец и рискнет, то узрит черта в его истинном воплощении.

Домой возвращаюсь в уже более или менее спокойном состоянии. Отис тут же выскакивает на крыльцо, несется ко мне.

— Мы поедем к Кейне?

— Может быть, завтра, — достаю с заднего сидения подарки для него. — Вот, это тебе. От Кейны и Насти.

— Ты к ней заходил? — смотрит на меня с обидой.

— Да, Отис.

Тогда он достает из пакета коричневого медведя с бантиком на шее, затем записку, где детским почерком выведено «это Гриша для Отиса».

— Ты ел? — беру сына за руку.

— Нет еще.

— Идем…

Пока мой чертенок уплетает сэндвичи вприкуску с эклерами, я сижу и смотрю в окно. А перед глазами так и вижу ее. Вся в муке, но гордая до чего. С мукой забавно вышло; стоит признать, Кейна уделала меня. Подобного я никак не ожидал. Ничего, осталось подождать всего пять дней, и она вернется.

Вдруг слышу звон посуды. Уму непостижимо, Отис моет за собой тарелку и кружку! Потом вытирает, ставит на стол.

— Я мыться, — и бежит на второй этаж.

Кейна всего сутки пробыла с нами, а уже такие перемены. Что же дальше-то будет? Неужели я доживу до того дня, когда мой сын пойдет в школу, где получит свою первую хотя бы тройку с плюсом? Кстати, что там ведьма наговаривала на мой дом? Надо посмотреть.

Сначала обследую ванные комнаты, которых аж четыре на втором этаже, и везде позеленевшие стены с потолками. Теперь-то понятно, откуда этот мерзковатый запах болотной сырости. Н-да, пора навести порядок. Кейна права, я зарос грязью. И успеть бы до ее возвращения. Тогда набираю Ришу.