И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Коханова Юлия Страница 27

- Не совсем. Проверни и зафиксируй – по моей команде. Сможешь?

Делла кивнула, и Льюис снял «Крайслер» с ручного тормоза.

- Давай! – он выжал газ, и замочная скважина, повернувшись, застыла в горизонтальном положении. 300 лошадей под капотом ожили, и двигатель взревел. Невидимая волна прокатилась по машине, толкнула в пятки и мелкой, щекотной вибрацией коснулась ладоней. Несколько секунд Льюис сидел, привыкая к ощущениям. Непривычно огромные педали. Непривычно узкая торпеда. Непривычно тонкий руль, широкий, как спасательный круг.

Осторожно, с глубочайшим почтением Льюис включил первую передачу и тронулся с места. «Крайслер» покатил вперед, огромный, словно прогулочная яхта, свет ламп отражался в его сияющих лакированных бортах. Медленно и торжественно он выплыл из гаража и скользнул в дорожный трафик, как в глубокую воду – тяжелый, неповоротливый. Грандиозный.

Глава 18

Чем ближе подъезжал Льюис к дому, тем неуютнее ему становилось. Внезапная шалая эйфория уходила, оставляя муторное похмелье, и ситуация, которая пять минут казалась восхитительно абсурдной, ласково скребла когтями по затылку: ку-ку, я здесь! Я тебе нравлюсь?

Льюис, тебе же двадцать пять лет. Но спишь ты в той же кровати, что и в пятнадцать. А сандвичи на работу тебе делает отец. Льюис, у тебя на заднем дворе окоп. А вокруг окопа – бруствер из мешков, заполненных землей. Льюис, твоя единственная покупка за последние два месяца – футболка со снеговиком-каннибалом. Ты правда собираешься кому-то это все показать?

Льюис, ты идиот.

Огромный кроваво-красный «Крайслер», припаркованный перед домом, был таким же чужеродным объектом на этой улице, как нож в печени. Льюис нервно стянул полы куртки, прикрывая танцующего единорога.

- Идем?

- Идем! – Делла вылезла из машины и завертела головой – быстро, как птица. – Красиво тут у вас. Все такое аккуратное.

- Думаешь? – Льюис тоже оглянулся. Вдоль улицы тянулись одинаковые, как под копирку дома: выступающий карниз над крыльцом, большое окно на втором этаже и мансарда. Серый и бежевый, белый и черный. И зеленый – там, где из-под выпавшего снега проглядывают кусты. – Не знаю. Я привык.

В дом Делла вошла медленно и осторожно, остановилась у двери, с любопытством оглядываясь.

- Ну… Как-то так, - окончательно смутился Льюис и тут же разозлился на себя за это нелепую растерянность. – Окоп на заднем дворе. Пошли.

Послушно шагая за ним по пятам, Делла пересекла гостиную, свернула в коридор и вышла на аккуратно подстриженный газон.

- Вот, - вздернул подбородок Льюис. – Окоп.

Под ребрами ворочалось угловатое, липкое и холодное. Как будто обледенелый кирпич проглотил.

Делла опустилась на колени, разглядывая аккуратно свернутый спальник, и стопки журналов, и термос с кофе.

- Ого. Здоровый какой. Круто! Можно вниз?

На лице у нее сиял чистейший восторг. Льюис споткнулся об него, как об камень с разбегу, дернул плечами и покраснел.

- Не стесняйся.

С радостным воплем Делла сиганула вниз и плюхнулась на брезент, раскинув руки звездой.

- Отсюда видно небо, - сообщила она. – Мне нравится!

Льюис присел на корточки, перегнувшись через край.

- Не лежи на земле, холодно. Если хочешь поваляться, разверни спальник.

Делла немедленно последовала совету: раскатала по брезенту плотный простеганный чехол и переползла на него, предусмотрительно сбросив ботинки.

- Конечно, папочка. Где кофе?

- Тебе что, сюда принести? – удивился Льюис.

Делла на несколько секунд задумалась, взвешивая предложение, и покачала головой.

- Нет, не надо. Я в дом приду. Никогда не была в гостях у не-магов. Ну, то есть, была – пару раз, у родителей Петера. Но это не считается, Петер туда кучу магической фигни натащил. Ты не возражаешь, если я по дому потом поброжу чуть-чуть? Когда с окопом закончу?

- Нет. Броди, сколько хочешь, - гостеприимно разрешил Льюис. Думать о собственном доме как об аттракционе из жизни не-магов было странно, но почему нет? Сам Льюис таращился на обыденную жизнь волшебников, как на шоу Буффало Била. Будет справедливо предоставить Делле такую же возможность.

- Тебе что-нибудь принести? – на всякий случай спросил Льюис. – Воды, сандвич, курицу для жертвоприношения?

- Нет, у меня все с собой, - Делла помахала подозрительного вида кинжалом. – Вулканическое стекло, восемнадцатый век. Сейчас будет готово! - Поднявшись на ноги, она примерилась к дальней стене, намечая прямую линию. – Я тут стены укреплю, чтобы не сыпались, не возражаешь? Потом прорежу руны, наложу вербальные заклинания, заземлю на камни и в пол их зарою. Ты же не планируешь окоп углублять?

- Нет.

- Вот и отлично. Тогда никаких проблем, - Делла похлопала по стене рукой. Лицо у нее сделалось сосредоточенным и отстраненным, как у снайпера перед выстрелом. – Так, что тут у нас…

Она пошла вдоль окопа, кончиками пальцев оглаживая неровные срезы. И Льюис не удержался.

- Ты правда думаешь, что окоп – это нормально? – задал он вопрос, который вертелся на языке и свербел, как комариный укус.

- Честно? – Делла обернулась и задрала голову, глядя на Льюиса снизу вверх. – Нет. Норма – это не качественная, а статистическая категория. Поскольку у большей части граждан на задних дворах нет окопов, твой случай очевидно выбивается из выборки. Хочешь удержаться в рамках среднестатистических значений – посади розы. Ты любишь розы?

Льюис опустился на мешок, вытянув ноги – и понял, что сидит именно там, где сидел Кертис. Даже поза почти такая же. Была в этом какая-то малопонятная ирония.

- Нет. Не люблю.

- Тогда чего ты паришься? Людям нравятся розы – они сажают розы. Тебе нравится окоп – ты вырыл окоп. Все просто.

- Хм… – Льюис обдумал эту идею, погонял ее туда-сюда в голове. – Но должны быть объективные критерии. Если каждый будет делать все, что захочет, общество превратится в хаос.

- О как! – обрадовалась Делла. – И ты собираешься взять автомат, дать очередь в воздух и заставить всех рыть окопы?

- Нет, конечно!

- То есть, ты признаешь право окружающих сажать розы? – улыбка у Делла стала откровенно насмешливой. Льюис проследил ее мысль – и тоже ухмыльнулся.

- Тогда окружающие должны признать мое право на окоп.

- Ага, - Делла подмигнула ему ярким карим глазом. – По-моему, ты слишком сильно переживаешь из-за того, что является нормой. Тебе нравится твой окоп? Вот и наслаждайся. А надоест – зароешь. И где мой некартонный кофе? – внезапно сменила тему Делла.

- Отсутствует. Я посмотреть хочу.

- Эй! Это нечестно!

- Ты же только что мне доказывала, что нужно следовать собственным желаниям, игнорируя установленные традиции и правила.

- Какой ужас, - закатила глаза Делла. – Я взрастила чудовище.

И пошла по периметру окопа, что-то приговаривая себе под нос на незнакомом гортанном наречии. Время от времени Делла била открытой ладонью в стену, и по земле пробегала ощутимая дрожь, а трава колыхалась, словно приглаженная ветром. Там, где проходила Делла, влажные глиняные срезы, сохранившие следы лопаты, разом теряли пористость и каменели, спекаясь в керамику. С некоторым удивлением Льюис осознал, что магия бывает скучной.

Закончив обход, Делла опустилась на корточки и принялась выцарапывать ножом то ли буквы, то ли рисунки. Больше всего они походили на эльфийские письмена у Толкина, и Льюис даже задумался, а не был ли профессор волшебником. Но потом вспомнил, как выглядят настоящие эльфы, и решительно отверг новую теорию.

Хотя… Возможно, Толкин был волшебником с отличным чувством юмора. И всех разыграл.

Воздух в окопе колыхался, как над костром, иногда между буквами проскакивали синеватые искры разрядов. Делла медленно, старательно царапала стены, что-то бормотала и время от времени резко взмахивала рукой, очищая брезент от насыпавшейся земли.

Минуты тянулись.

Льюис скучал.