Попаданец для драконши - Алиса Рудницкая Страница 28

— Успокойся, — королева поймала мою трясущуюся руку и неожиданно заботливо взяла ее в свои. — Давай начистоту — ни один маг в нашем мире не может создать искусственного человека. Даже Эрик.

Руки у Ласлы оказались мягкие и теплые. Я, опустошенный от своей исповеди, отвел вгляд. Я не знал, что мне еще сказать, и не был уверен, что она поняла. Но для меня этот страх — страх того, что я ничего из себя ровным счетом не представляю — являлся очень страшной проблемой. Пусть со стороны он, наверное, выглядел глупым и надуманным. Но от того, что проблема кажется глупой кому-либо, она не перестает быть проблемой.

— Знаешь, наверное, в чем-то ты прав, — сказала Ласла, а потом продолжила очень и очень спокойно. Так спокойно, как еще ни разу со мной не разговаривала наедине. — Ты причиняешь мне и некоторым другим обитателям замка большую боль. Ганс был нашим любимым маленьким принцем, и не было ни единого человека, который бы не плакал, когда заговорщики убили его. Ни по кронпринцу, ни по королю, ни по королеве не плакали так сильно. А ты… ты просто издевательски на него похож. Потому, наверное, я так… бешусь, когда тебя вижу, воспринимаю все в штыки. Но в вашей схожести есть и свои плюсы.

Я посмотрел на нее озадаченно. Ласла прикусила губу и отвела взгляд.

— Двор ожил, — сказала она. — Буквально год назад закончилась война. Короткая, но изматывающая война, которая сожрала всех мужчин, а оставшихся сделала калеками. Война, от которой города до сих пор полнятся пустыми домами. Но мы не отчаялись. Я не отчаялась. Я взяла кредит у Конкори, у лавандового королевства, и, сунув лямку в зубы, потянула страну вверх. Пройдет немало лет, прежде чем мы отправимся, но… до твоего появления здесь все были такими подавленными, и ничто не могло их приободрить. Все были уставшими, все кричали по ночам во сне от кошмаров. И пусть ты — буквально воскресший покойник, пусть мне больно на тебя смотреть, пусть меня это раздражает, знай, что я, отчасти, тебе благодарна.

Она фыркнула, а потом посерьезнела — правда, через силу.

— Но это вовсе не значит, что ты должен повиснуть на моей шее и свесить ноги. Помни, Ганс, что ты не на теплых островах, где все твои желания исполняются. Участь подставного принца тяжела, но ты уж постарайся. И бросай реветь как маленькая девочка. Стыд и позор! Мой милый брат никогда бы так не расплакался!

— Есть, ваше величество, — шмыгнув носом и утерев глаза, козырнул ей я. — Я постараюсь не разочаровывать вас больше.

— Вот и отлично! — заявила королева, поднимаясь. — А то даже Элла, и та забыла свои ругательства. Все ходила из угла в угол и бормотала, что довела тебя. Конечно, смелости извиниться у нее не хватит… да и что греха таить ты ей не нравишься. Но раскаиваться она все же умеет.

— Ну, верится конечно слабо, но… только ради тебя… — почти пошутил я.

Ласла улыбнулась на это — по-настоящему, не натянуто — и взяла наконец свою маску, водрузила ее себе на лицо и снова превратилась в строгую королеву.

— Знаешь, я сейчас подумала, что может оно и к лучшему, что ты был никем и тяготился этим, — сказала она. — Я понимаю тебя в этом, ведь я сама прошла через нечто подобное ранее — пусть и совершенно в другой форме. Но знаешь… когда тебе долгое время плохо, а потом вдруг становится хорошо — ты чувствуешь гораздо больше радости. Если есть каждый день сладкое в том количестве, в котором тебе хочется — оно приестся. Так что живи пока спокойно. Не собираюсь я после пира тебя убивать, коль ты еще и этим себя накрутил.

Сказать, что у меня камень с сердца свалился — ничего не сказать. Но Ласла, как оказалось, еще не закончила:

— С сегодняшнего дня ты больше не жалкая подделка, а мой брат, и я собираюсь относиться к тебе как к нему. Во тьму все мои горести… почему бы в конце-то концов не пользоваться такой удачей, ведь второго настолько похожего паренька я вряд ли найду. Но помни — я не забыла про год. Через год ты либо остаешься здесь, либо я тебя выпинываю в твой родной мир. Ненавижу я, знаешь ли, наглых иждивенцев, даже если они — копия дорогого мне человека. И если ты хоть раз покусишься на руку, которая тебя кормит, ваше сходство с покойным Гансом сон Розалиндом не помешает мне бросить тебя в темницу.

— Я не покушусь, даже не подумаю, — испуганно помотал головой я, а потом, решившись еще кое-на что, спросил. — Ласла… скажи, ты правда не веришь, что я могу помочь тебе снять это проклятье?

— Не верю, — кивнула она. — А что, есть какие-то предложения?

— Пока нет, но… я буду чувствовать себя неблагодарной сволочью, если не попробую.

— Я уже говорила тебе — делай что хочешь, дружи с кем хочешь, езди куда хочешь и болтай с кем хочешь о чем захочешь. Мне — все равно, только не переступай черту. Снимешь — что ж, хорошо. Не снимешь — я вполне себе уже привыкла, пусть и мечтаю от него избавиться.

— Тогда я изо всех сил постараюсь, — кивнул я уверенно. — Обещаю.

— Вот и славно, — кивнула Ласла. — Спокойной ночи. И не реви больше. А то чего доброго затопишь замок, а за ним и город… только потопа нам еще не хватало.

Я улыбнулся. Шутка была неестественной и бородатой… но от этого не менее ценной.

13. Стершаяся граница

На следующее утро я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Пусть мне было стыдно и за свою исповедь, и за слезы, но зато…

Зато я теперь знал, что жизнь моя сегодня вечером не превратится в ад.

А все потому, что я теперь чувствовал — Ласла больше меня не ненавидит. Может быть даже напротив… хотя это, уже, скорее относилось к разряду приятных иллюзий. И уж я все силы приложу, чтобы отплатить ей добром за добро и не испортить хорошего ко мне отношения. Мечты же о том, как я помогу королеве снять ее проклятье, захватили внезапно все мое воображение…