Ребекка Мейзел - Бесконечные дни Страница 28

— У меня был брат, но он умер, — неожиданно произнес Тони.

Взгляд его был таким сочувственным, что я даже удивилась. Тони снова откинулся на спинку сиденья.

— Когда? — спросила я, вдруг услышав, как из стерео в чьей-то машине гулко звучат басы. Далеко, но я все равно услышала.

— Когда мне было десять. Так неожиданно — вчера он был еще жив, а сегодня — мертв. Автокатастрофа.

Я кивнула, не совсем зная, как на такое реагировать.

— Так что я не выношу, когда люди все время рады и счастливы. Жизнь иногда — ужасно паршивая штука, а они этого не понимают. Думают — во всяком случае, в этой школе большинство прямо-таки уверено, — что вся жизнь принадлежит им и только им. Им все легко. Как будто никогда не приходится бороться за то, чтобы прожить еще один день.

Я на несколько мгновений накрыла ладонью руку Тони. А что я могла сказать? Я привыкла приносить смерть. Да еще с какой радостью. У меня-то самой так здорово получалось быть мертвой.

— После смерти брата я, бывало, воображал, что могу разговаривать с ним. Когда я был маленький, то часто ложился и шепотом рассказывал ему все мои беды. А потом, засыпая, видел его во сне. Как ты думаешь, может, он и в самом деле мне отвечал?

Кожа у него была такая чистая, росистая, глаза — невинные. Мне очень, очень хотелось солгать. Но я повидала смерть. Такой, какая она есть. Те, кто умер, покидают нас навсегда — до скончания времен.

— Ты сам как-то сказал — все может быть.

Бум-бум-бум. Басы загремели из автомобиля где-то тут, на Мейн-стрит. Я обернулась — как раз вовремя, чтобы увидеть, как джип Джастина вкатывает в ворота Уикхэма и останавливается на парковке рядом с нами. Джастин опустил окно.

— Ну что, готовы?

Я взглянула на Тони. Его глаза говорили: сегодня мы достигли нового уровня понимания. Готовы ли мы?

Да, пожалуй.

Глава 11

Хотелось бы мне гордо сказать, что я сидела на носу яхты, купаясь в солнечных лучах и свесив ноги за борт. Что я смотрела, как из-под днища суденышка взлетают струи брызг, и наслаждалась тем, как холодные капли щекочут мои босые подошвы. Но нет. С той самой минуты, как мы поднялись на борт, я пряталась в крохотной уютной кабинке внизу.

Эта прогулочная яхта была гораздо больше гоночной моторки Джастина. Принадлежала она его отцу и использовалась только для неторопливых праздных поездок — или, как вот в нашем случае, для сноркелинга. Короткий пролет ступенек вел с палубы в коридор вниз. Из своей краткой прошлой человеческой жизни я помнила, какими крохотными могут быть каморки и хижины, но тут было совсем другое дело, ведь все предназначалось для плавания. Из коридора на обе стороны открывались двери в две маленькие каюты, камбуз и ванную комнату. Я направилась к открытой двери в спальню.

Сев на кровать, аккуратно сложила одежду и спрятала в рюкзак. Ожерелье с флакончиком праха тоже сняла и убрала на самый низ, подальше от любопытных глаз. Потом вытащила тюбик солнцезащитного крема, на котором крупными черными буквами было написано: SPF 50. Лучи солнца играли на ступенях, ведущих наверх на палубу. Я открутила крышку и решительно сжала тюбик. Даже слишком решительно: маслянистая белая субстанция растеклась по рукам и, просочившись сквозь пальцы, закапала ковер на полу.

Белый крем резко выделялся на фоне благородной синевы ковра. Я попыталась босой ногой втереть его в ткань, но вышло только хуже. А тут еще и мотор сбавил обороты, и я поняла, что мы уже приплываем к назначенному месту. Скоро все остальные сюда спустятся и увидят, сколько крема от загара я втерла в бледные бедра.

Поспешно вскочив, я принялась лихорадочно размазывать лосьон по ногам, ушам, рукам. От напряжения меня бросило в пот. Если я случайно пропущу хоть кусочек — что со мной будет? Вдруг сгорю? Вдруг на окончательную трансформацию требуется еще несколько дней? Лосьон упрямо не хотел втираться в кожу.

— Ты выходить собираешься? Знаешь, для сноркелинга тебе все же придется лезть в воду, — раздался сверху голос Тони.

Спустившись на несколько ступенек, он заглянул с лестницы в комнату и засмеялся. Я воевала с лосьоном на щиколотках.

— У тебя все лицо в этой штуке, — с улыбкой проговорил он и, войдя в каюту, кончиком пальца втер лосьон мне в нос и по обеим щекам. От него самого пахло кокосом, как от этого вот крема. — Отличная идея, — Сказал Тони и уселся на кровать, закинув ногу на ногу. Он сам был уже без футболки, так что я не могла удержаться, чтобы не разглядывать исподтишка его фигуру. Атлетически скульптурной красотой Джастина Тони не отличался, но был крепко сложен и мускулист.

Я тоже опустилась на кровать» но держалась очень прямо и напряженно. Пальцы мои судорожно стискивали тюбик с лосьоном.

— Все в порядке? — спросил Тони, внимательно глядя на меня.

Я кивнула, но не сказала ни слова.

Тони сдвинул солнечные очки на макушку и попытался поймать мой взгляд, но я-то очков не сняла.

— Скажи, а ты вообще когда-нибудь бывала на яхтах?

— Да… только давно, — еле слышно прошептала я.

— Мандражируешь?

Я снова кивнула и нервно сглотнула. Во рту у меня совсем пересохло. А ведь я же вроде принесла с собой воды, куда ж я ее дела?

Тони ухватил меня за плечо и развернул лицом к себе.

— Лина. Мы примерно в трех милях от пляжа. Все хорошо. С яхтой ровным счетом ничего не случится.

Я протянула ему солнцезащитный лосьон.

— Намажь мне спину, а?

Я не стала упоминать, что дело вовсе не в яхте как таковой. Нет, я боялась солнца, безжалостного солнца, и того, что оно могло сотворить с моим новым телом. Мотор тем временем все замедлял обороты. Недавний рев превратился в тихое мурлыканье.

Как я уже упоминала, мой купальник был черного цвета, с очень глубоким вырезом на груди и высокими вырезами на бедрах. Вампирская жизнь не располагает к ожирению. Если хотите, можно выразиться по-другому: мы — это то, что мы едим. Я всегда была ревнителем чистоты крови и неукоснительно придерживалась этого принципа. Что замечательно сказалось на моем теле.

Пальцы у Тони были шершавыми и мозолистыми из-за постоянной работы с кистями и карандашом. Шаги его на яхте изменились. Без своих разномастных ботинок, из-за которых походка у него была чуть припрыгивающей, он стал казаться мне обычным, разве что чуть неуклюжим подростком. Я молчала, пока он втирал мне в спину лосьон. Тони был первым человеком, после преображения прикоснувшимся к моей коже. Ладони его описывали широкие круги по моей спине. Татуировка сейчас оказалась на самом виду, и я обратила внимание, что левое плечо Тони растирал дольше всего остального. Я знала: он читает и перечитывает надпись, гадая, объясню ли я ему ее смысл.