Воронья стая (ЛП) - Бишоп Энн Страница 28

Планы новых многоэтажных жилых домов были представлены во многих городах, где правительственные чиновники внезапно должны были рассмотреть, следует ли использовать землю для сельского хозяйства или выпаса скота, чтобы прокормить людей, уже находящихся в пределах города. Попытки арендовать больше земли у терра индигене для новых ферм или городов оказались безуспешными. И, по словам капитана Бёрка, переговоры о бурении новых нефтяных и газовых скважин резко оборвались на следующий день после нападения в Джерзи. Таким образом, не было ни новых земель для продовольствия, ни новых источников топлива для отопления домов или снабжения энергией промышленности.

Скорее всего, небольшие человеческие поселения на обширных просторах дикой страны, контролируемые Иными, были деревнями Интуитов. Большинство людей не знали подробностей о жителях этих поселений, но было много разговоров о самих местах. Хотя они и не были столь технологически отсталыми, как сообщества «Простая Жизнь», они не были цивилизованными местами для жизни, потому что полностью контролировались терра индигене. Никакого человеческого правительства, которое могло бы говорить от имени человеческого населения!

Последняя новая деревня, управляемая людьми, была построена более ста лет назад. С тех пор Иные не отдали людям ни одного акра земли. И теперь, как подозревал Монти, разозлённые событиями в Джерзи и наркотиками, которые вредили им самим, терра индигене ухватятся за любой предлог, чтобы избавить Таисию от двуногих вредителей. К сожалению, контролируемые людьми части мира, которые имели тот же уровень технологии, что и более крупные города Таисии, едва могли прокормить свой собственный народ и не имели излишков для посторонних.

Вздохнув, Монти быстро просмотрел «Новости Лейксайда». В домашнем разделе была начата серия статей о садах в кадках и грядках для овощей. Он воспринял это как подтверждение того, что, по крайней мере, на предстоящее лето, еда, которую нельзя выращивать на Северо-Востоке, будет дорогой — если она вообще будет доступна.

«Ничего с этим сегодня не поделаешь», — подумал он, откладывая газету и набирая номер Элейн. Если он правильно рассчитал время, прямо сейчас они должны были вернуться с Лиззи домой из храма.

Телефон прозвонил четыре раза, прежде чем он услышал, как его маленькая девочка сказала:

— Кто звонит?

Он ухмыльнулся, несмотря на боль в сердце.

— По голосу уже совсем взрослая.

— Папа!

Визг Лиззи немного ослабил боль, пока он не услышал, как Элейн что-то сказала на заднем плане, после чего последовал ответ, который определённо был мужским голосом.

— Можно мне навестить тебя, папа? — спросила Лиззи.

— Конечно, можно, Лиззи, — ответил он.

— Дай мне телефон, — услышал он резкий голос Элейн.

И уже на заднем плане Лиззи сказала:

— Папа говорит, что я могу приехать и навестить его.

Что он услышал в голосе дочери? Несчастье? Или что-то более близкое к отчаянию? Что могло заставить маленькую девочку отчаянно хотеть сбежать?

— Что происходит? — спросил он, как только Элейн подошла к телефону.

— Не усложняй ситуацию, — сказала Элейн низким и яростным голосом. — Она и так уже усложняет наши планы на лето и мысль о том, что она может сбежать к тебе в любое время, когда не добьётся своего, не поможет.

— Не усложнять что? Какие планы на лето?

Гнев начал медленно разгораться в его груди.

— Это не твоё дело, — сказала она тем же пренебрежительным тоном, каким разговаривала с ним всякий раз, когда он спрашивал о Лиззи.

— Она моя дочь, так что это моя забота, — ответил Монти. — Я не могу посылать чеки на поддержку, если не знаю, где Лиззи.

— Посылай их сюда, как обычно, и они будут переправлены.

— Нет, не будут. Я посылаю их туда, где живёт моя дочь, или вообще не посылаю.

— Ты хочешь, чтобы я подала на тебя в суд из-за алиментов?

— Если это то, что нужно, чтобы получить ответ. И тогда я, судья и адвокаты узнаем о ваших летних планах.

Удивлённое молчание. Потом Элейн фыркнула:

— Не то, чтобы я занималась чем-то неприличным.

Монти ничего не ответил.

Ещё одно раздражение. И, может быть, немного беспокойства в голосе?

— Я встретила кое-кого, и у нас серьёзные отношения.

«Как быстро», — подумал Монти.

— Значит, он живёт с тобой и Лиззи? Это значит серьёзно?

— Ты больше не часть нашей жизни…

— Не часть твоей жизни, но я всегда буду частью жизни Лиззи, — отрезал Монти. — Что ты молчишь, Элейн? Не говорить — это твоя специальность — ты всегда пытаешься заставить людей соглашаться на что-то, опуская детали, которые изменили бы соглашение на отказ.

Снова молчание.

— Николас — мотивационный оратор и очень влиятельный в движении НТЛ.

НТЛ? Монти на мгновение задумался над аббревиатурой, прежде чем шок заставил его вцепиться в подлокотник кресла.

— Намида только для людей? Ты выгоняешь меня, а потом связываешься с кем-то, у кого на спине висит мишень? Ты понимаешь, что делают люди, призывающие «Намида только для людей»?

— Они — лидеры, которые помогут всем нам получить то, что мы заслуживаем, — горячо ответила она.

«Ей вообще приходило в голову, что «то, чего мы заслуживаем» может иметь несколько значений?»

— Николас проделал весь этот путь из Альянса Наций Кель-Романо, чтобы провести серию переговоров здесь, в Толанде, — сказала Элейн, вновь обретя своё обычное холодное достоинство. — Когда он вернётся на виллу своей семьи, мы с Лиззи поедем с ним и останемся у него, по крайней мере, на лето.

— Как его полное имя? — спросил Монти.

Странная пауза.

— Скретч. Николас Скретч. Конечно, это псевдоним, который он использует для своих выступлений. Это необходимая предосторожность, так как его фамилия хорошо известна, и у него есть несколько родственников, богатых и влиятельных. Как и сам Николас.

Его гнев превратился в пепел. Гнев ни к чему не приведёт, поэтому он попытается воззвать к её собственным интересам.

— Ты понимаешь, что происходит в Кель-Романо? Нехватка продовольствия, нормирование? Там не всё так хорошо, Элейн.

— Не говори глупостей. В таком случае Николас не пригласил бы нас. Ты просто снова пытаешься мне всё испортить.

Напоминание о том, что Элейн в настоящее время не имеет такого социального влияния, которое должно было бы привлечь влиятельного человека из влиятельной семьи, заставило его думать как полицейский, а не как отец. Женщина, отчаянно стремящаяся подняться по социальной лестнице, была бы лёгкой добычей для мужчины, который не хотел тратить деньги на проживание в отеле на время своих выступлений. Приехал ли Николас Скретч в Толанд по чьему-то приглашению или пересёк Атлантику в надежде заработать немного денег? Достаточно легко сказать, что ты из богатой семьи, если никто не может подтвердить этот факт.

— Отлично, — сказал Монти. — Если вы хотите поехать в Кель-Романо с мистером Скретчем, это ваше дело. Лиззи может остаться здесь со мной, пока ты не вернёшься.

— Я не оставлю дочь в таком месте, как Лейксайд, — сказала Элейн. — Кроме того, ты всё время будешь работать. Где она сможет остаться?

— Я разберусь, — настаивал Монти.

Тишина иного рода. Потом она отвечает:

— Ничего не получится. Мы с Лиззи едем в Кель-Романо с Николасом. И мы, возможно, не вернёмся в Толанд или даже в Таисию. Я хочу, чтобы моя дочь жила в городе, где нет оборотней и вампиров, наблюдающих за ней из-за каждого угла. Пока мы не сможем цивилизовать мир, мы никогда не сможем по-настоящему наслаждаться цивилизацией.

Это должно быть риторика НТЛ.

Нет смысла продолжать с ней разговор. Завтра он поищет адвоката и посмотрит, что ему нужно сделать, чтобы получить опеку над дочерью или, по крайней мере, помешать Элейн увезти Лиззи на другой континент.

— Береги себя, ради Лиззи, — сказал он.

— Почему ты так говоришь? — спросила она

— Потому что, Элейн, если твой друг действительно пытается расшевелить движение «Намида только для людей» в Толанде, то с этого момента оборотни и вампиры будут следить за каждым его движением и слушать всё, что он говорит.