Проклятие черного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская Страница 3

Чародейка оценивающе оглядела Евана: узкие злые глаза, безвольный подбородок — и что в нём красивого?

— В Сером лесу? — тихо переспросила она. — Из Каахъеля возвращались чародеи?

— Ну да, из него самого, — кивнула девушка. — И ты эта… уж извини, что мы тебя на большаке попугали маленько. Думали, раз ты нас видишь в тенях да пахнешь по-чужому, значит — лиса… А ты, оказывается, магичка.

— Я не понимаю, о чём ты, — соврала Дженна. — А вы? — девушка обвела музыкантов усталым взглядом. Чтобы не вызывать подозрений, она должна была озвучить вопрос, ответ на который знала и сама. — Вы зачем в этих ваших тенях прятались, если не маги?

— Затем, что можем, — ответил Еван сухим и бесцветным, точно прошлогоднее сено, голосом и прищурился: — Что-то я не слышал, чтобы маги умели в тени забираться…

— Я из Энсолорадо, — буркнула Дженна. — Там уж и не такое умеют…

— Значит, я верно подметил, ты с юга, — хмыкнул Еван. — Ну ладно… Не задавай лишних вопросов, и мы не станем пытать тебя своими…

— Только один вопрос, маленький такой вопросик, — смущённо заулыбалась Фьёр, взмахнув ресницами. — Мне очень хочется знать, кто такой принц Феникс? Ты пела так сердечно, будто сама целовала его… — она вскользь глянула на Евана. — Скажи, правда ли он так красив, что невозможно жить без его любви?

— Я придумала эту сказку, — Дженна сделала большой глоток вишнёвки. Славное зелье действительно согрело её. — Как и вы, Феникса я встречала только на ночном небе…

— Никакая это не сказка, — принялась спорить Фьёр. — Я самолично видала его перо! Один старичок на базаре в Речи показывал мне…

«Перо, — с ужасом подумала Дженна. — А где же моё перо чёрного коршуна? Куда я его задевала?»

— …И говорил, что это перо самого Финиста Ясного Сокола! — продолжала тем временем девушка. — Мол, с его помощью можно призвать жениха, но…

— Призвать жениха? — повторила чародейка.

— Угу, — кивнула девушка. — Подносишь пёрышко к губам и шепчешь: явись ко мне, жданный мой жених, появись, свет очей моих…

— Глупость какая, — отмахнулась Дженна. — Даже в сказках не бывает всё так просто…

— Ну как хочешь — грусти себе на здоровье, — сдалась Фьёр. — Однако советую тебе пойти в Ферихаль. В столице Амѝр у Златодрева Любви все разбитые сердца вмиг исцеляются! Страна эта закрыта для людей, но на Праздник отворяются все двери… Мы сами надеемся к весне добраться до лесов Су…

— Вы нуждаетесь в исцелении? — поинтересовалась чародейка.

— Мы ищем славы, — ответил за всех Еван. — На Великий Праздник собираются знаменитые музыканты. В том числе и мы.

— Говорят, в Ферихале всегда тепло, — вздохнул Норк. — Там живут звери, которых не осталось даже в твоей Стране вечного лета! Птицы, у которых на спине растут плавники, и такие, у которых вовсе нет крыльев, а вместо перьев — мех.

— В лесах Су цветут растения аж с самого Южного континента Эльжануба, — басом добавил Майтин, отхлебнув вишнёвки. — Цветы там питаются кровью и плотью, а деревья покрыты чешуёй.

— Я слышала, что одёжи там не ткут, а выращивают на деревьях, — продолжила Фьёр, подняв бутыль. — И жилища вырастают сами собой, если попросить…

— Ну да, по улицам Амира бродят единороги, а в небесах летают эти… пегасы, — ехидно вставил Еван. — Или тебе милее фениксы? — он обернулся к Дженне.

— Мне милее тишина, — зевнула чародейка, сунув ему в руки свою бутылку. — Скоро утро. Проклятый Пин Ситна и проклятые вы… Не хотите убивать меня, так хоть поспать дайте…

Празднование Осеннего Равноденствия затянулось на долгие дни. За это время в «Сломанное колесо», стоящее на дороге у самого въезда в городок, заходили странники и музыканты. Кто-то из них был проездом. Некоторые останавливались на несколько ночей, прельщённые царившим в корчме весельем.

Одним из них оказался старый знакомый Дженны из Двуречья, где она нашла «единорога». Узнав её, чудаковатый певец с козлиной бородкой широко улыбнулся и отвесил поклон.

Сама девушка не спешила покидать тёплый приют. Не хмарь пугала её; впервые в жизни Дженна просто не знала, куда ей идти дальше…

Она пела, пила, но в шумных плясках не участвовала и в разговоры вступала крайне редко. Чародейка доплатила хозяину Пину Ситне, чтобы тот выделил ей отдельную комнатушку под самой крышей — подальше ото всех.

Единственной, кто смела надоедать Дженне беседами, была настырная Фьёр. В один из вечеров, когда вся корчма содрогалась от танцев и смеха, разбойница постучалась, да не просто в дверь, а в окошко.

— Я не хотела, чтоб ребята видели, как я к тебе иду, — объяснила промокшая от дождя Фьёр, забираясь в комнату. — Не доверяют они колдунам, понимаешь…

Дженне было всё равно. Она смяла очередной испорченный лист и отбросила его вместе с пером, которым безрезультатно пыталась записать новую сказку. Её комнатка была столь маленькой, что в ней помещалась лишь кровать. Ни стола, ни стульев не было, поэтому сказочница устроилась прямо на полу, поставив рядом масляную лампу.

— А ты, значит, доверяешь, — безразлично произнесла чародейка.

— Говоря по чести — ни капельки, — обезоруживающе улыбнулась Фьёр, усаживаясь рядышком на плетёный коврик. — Дружить с тобой я не собираюсь… — она задумалась на мгновение. — Но есть одно важненькое дельце…

— Я рада, что мы не станем подругами, — ухмыльнулась Дженна, наблюдая, как девушка извлекает из-за пазухи свёрток шёлка.

— Вот! — провозгласила Фьёр и вложила в ладонь Дженны свою драгоценность.

Развернув тонкую ткань, чародейка обнаружила в ней пёстренькое чёрно-жёлтое соколиное перо. И от прикосновения к нему её пальцы, будто током проняло.

— Но ты же говорила, что…

— Не важно, кто и что говорил, хорошо? — Фьёр поглядела на Дженну исподлобья. — Нас учат: не смотри, не слушай и не болтай — чуй! Я чую, что ты чародейка. Значит, разбираешься в ентовых штучках. И скажешь мне, правда ли это перо Финиста?

— Да откуда мне знать? — возмутилась Дженна, возвращая свёрток. — И почему ты думаешь, что твой Финист — это мой Феникс? Произнеси те слова, призови суженого, пусть сам и расскажет, кто таков…

— Я произносила их, — прошептала разбойница, разглядывая пол. — Он не появился… Либо и впрямь к звёздочкам своим улетел, — она закусила губу и фыркнула: — Либо не хочет он быть моим суженым… Ну я ж эта… не царевна. Да и вообще несчастливая я… Эх, лучше б мне в детстве было сдохнуть от этого