Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская Страница 3

- с трудом выдавила я из себя, ошарашено слушая Агнесс. - Мы НЕ выходим замуж, и НЕ женимся! Чтоб жениться или выйти замуж, нужно покинуть орден, уйти из церкви. А это не так-то просто. Мало того, что нужно разрешение настоятеля того монастыря, где ты находишься, так еще нужно, чтобы это одобрил епископ твоей епархии! Девочка моя, таков закон! Так сказано в Писании! - и с надеждой переспросила: - Может, ты все-таки ошибаешься?

Агнесс помотала головой.

- Не-а. Поэтому-то Юозапа ругалась; даже Гертруда ругалась. Она говорила, что этот монастырь неправильный, что здешние блудни - происки Искусителя. И когда они уезжали, то очень не хотели оставлять тут тебя и меня. Юза сказала - если бы не тетин приказ, то она бы забрала меня отсюда немедленно.

- В это я верю, - прошептала, я, осмысливая ее слова, а потом уточнила: - Так что, девочки уже уехали?

- Да, - кивнула Агнесс. - Как только у тебя жар спадать начал, ты перестала метаться в бреду и пошла на поправку, они уехали. Герта очень торопилась обратно, хотела как можно скорее сообщить тете, что со мной все в порядке. Что я на месте.

- Долго я так провалялась? - поинтересовалась я, проглотив пару ложек.

- Две недели точно, - ответила Агнесс. - Едва тебя привезли сюда, Ута взялась за лечение. Она долго с тобой возилась, что-то делала - я не видела что, меня не пускали - но на пятый день ты перестала метаться в горячке. А потом когда тебе стало легче, то есть - Ута сказала, что теперь ты точно поправишься, сестры подождали еще пару дней и поехали в орден. Гертруда все Юзу подгоняла, говорила, что надо торопиться, пока дорогу совсем не завалило.

- Ясно, - выдохнула я, проглатывая очередную ложку. - А сестры просили что-нибудь мне передать?

- Да нет, - в раздумьях девочка пожала плечами. - Вроде, ничего. Ну, сказали, что как только ты выздоровеешь, так возвращайся домой в монастырь, а так - больше ничего.

- Ладно, - махнула я ложкой. - Все я наелась, забирай.

Агнесс заглянула в горшочек, и изогнула бровь:

- Ты мало съела? Ута сказала, что ты должна скушать не меньше половины.

- Мне хватит, - отмахнулась я, чувствуя, что сыта.

- Есфирь! - девочка попыталась скопировать интонацию Юзы, когда та начинала мне что-нибудь выговаривать. - Если ты не будешь есть, ты не поправишься, - и вдруг неожиданно предложила: - Ой, а давай я тебя с ложечки покормлю, а?

Я улыбнулась:

- Нет, чуть попозже. Хорошо?

Агнесс еще раз с сомненьем заглянула в горшочек, но потом, вздохнув, убрала его в корзину.

- Ладно, - согласилась она. - Но только потом - обязательно доешь.

Прикрыв глаза, я сползла с подушки, что-то меня быстро разморило. Девочка, встав с моей постели, достала откуда-то шитье и, пересев на стул возле камина, принялась за работу, я же из-под полуопущенных век стала смотреть на нее.

Агнесс, то есть Ирена была очень красивой девушкой. Жаль, что мы ей тогда волосы срезали, с косой она была бы чудо как хороша... Э-эх! Ей на балах при дворе блистать, а не в этой глуши по задворкам Союза прятаться. Не повезло ей не в то время родиться, ох не повезло! Не понимает она, что жизнь ее теперь наперекосяк пошла, что всю судьбу ей поломали. А может и понимает, только пока значения не придает...

Через неделю я начала вставать. И хотя шатало меня безбожно, лежать лежнем было нельзя. Ута заставляла меня по нескольку раз в день подниматься и ходить по комнате, внимательно следя при этом, чтобы я не упала. Она говорила, что мне нужно больше двигаться, тогда я скорее выздоровею. Правда разобрать ее слова можно было с пятого на десятое, но я быстро приноровилась понимать ее. Большую часть времени со мной проводила Агнесс, но иногда забегали и жители монастыря. Хотя, честно говоря, монастырем назвать это место у меня язык не поворачивался. Из рассказов Агнесс я поняла, что настоятель Лемихарий, чтобы склонить гугритов в Истинную Веру, разрешил новообращенным братьям жениться. Целый час я ругалась не переставая, остановившись лишь тогда, когда девочка попросила повторить меня последнюю фразу, под предлогом, что такого она еще не слышала и хотела бы запомнить. И хоть после этого я уже постаралась удерживать бурные эмоции, для себя решила, что обязательно побеседую на эту тему с его высокопреподобием.

На следующий же день, как только начала более-менее ковылять, я порывалась дойти до здешнего настоятеля. Однако Ута, грозно посмотрев на меня, выдала:

- Оннекас, ты глупо. Для дева муж - есть хорошо. Ты сильный дева - очень хорошо. Но ты глупо ругать. Нельзя. Isa Lemiheriy ihmisille . Муж - есть хорошо! - и не пустила меня за порог комнаты.

Пока я лежала ко мне заглядывали дети и их матери, однако ни один из братьев не переступил порог моей комнаты. Агнесс объяснила мне это, сказав, что меня поселили на женской половине как женщину, с которой не было ее супруга. И пока я пыталась с ошарашенным видом переварить эти слова, она рассмеялась и пояснила, что не стала разуверять всех в том, что у меня его нет, иначе бы мне грозили ухаживания всей мужской братии монастыря.

- Но, а как же ты?! - прохрипела я тогда. - Тебе ни в коем случае нельзя выходить из женского крыла!

В моем мозгу уже рисовался этот ужас, словно бы мы оказались не в Церковном Союзе, а в пресловутом Нурбане, где по рассказам ни одна женщина не смела выходить из дома без сопровождения мужчины.

- Что ты! - еще сильнее закатилась девочка. - Меня здесь считают некрасивой и зовут Варпуста или "Воробушек". Говорят, что я очень маленькая и слабая и из меня получится плохая жена. А вот ты другое дело, ты очень всем понравилась и сестра Гертруда тоже. За ней знаешь, как бегали?! У-у! Они ее Мённустё назвали, то есть сосна и очень восхищались, когда она брата Кауниса по коридору швырнула, едва тот ей руку и сердце предлагать стал.

- Боже мой, куда мы попали, - пораженно выдавила я. - Это безумие