Иного не желаю. Часть третья (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна Страница 30

—Почему? – не поняла я. – Разве оборотни не могу перейти к тому вожаку, который им больше нравится?

Этьен, устроившись на диване рядом, покачал головой.

—Ты немного неправильно представляешь себе наше устройство.

— Немного неправильно? – я покачала головой. – Этьен, мне кажется, я вообще так ничего и не знаю о вашем мире.

Смуглая мужская рука опустилась на моё колено.

— Нашем мире, Таис.

— Пусть так. – Я упрямо тряхнула головой. — Но, знаешь, когда говорят «нашем», подразумевают, что эти самые «наши» в одинаковом положении, однако по отношению к себе я такого не заметила. Даже на уроках об истории оборотней мне много и нудно рассказывали, как себя вести на полнолуниях с Альфой, Бетой и простыми оборотнями… но представляешь, мне никто так нормально и не объяснил, почему оборотни до сих пор играют в зависимых крестьян или почему все удивляются, что я не свихнулась без стаи.

—Потому что это теория… много теорий, которые сводятся вроде бы к одному простому закону: во время полнолуний, оборотни освобождают своих волков и одновременно с этим насыщаются силой Луны, которая делает нас сильнее, быстрее, выносливее людей. Без праздников полнолуний, в одиночестве, оборотень не может этого получить — и это неминуемо подталкивает его к одичанию.

— Именно это мне и преподавали, — кивнула я. – Но это не объясняет, почему оборотни не могут выходить из одной стаи в другую.

—На самом деле могут, — прикусив мочку моего уха, протянул Этьен. – Но для этого нужен специальный обряд.

—Зачем?

Этьен тихо засмеялся.

—Затем же, зачем женщины впитывают в себя запах своих мужей, а щенки – силу своих отцов. – Валуа, как будто невзначай задев ладонью мою грудь, опустил руку на живот и загадочно добавил. – Мы, Таис, раса не просто хищников, но воинов, а ни одно войско невозможно без железной дисциплины. И без стопроцентной преданности своему вожаку.

Вытянув руку вверх, Этьен поймал прядь моих волос.

—Поэтому не стоит проявлять мягкость там, где она не нужна. Правь, Таис – покажи всем, что ты не просто оборотница — ты Луна стаи.

И я, чувствуя, что снова поддаюсь его словам, и правда попыталась это сделать, только вот, куда бы я ни направлялась, меня всегда опережала Моник, которая теперь постоянно присутствовала в замке – на завтраках, ужинах; в библиотеке, на лестнице, в коридоре возле кабинета Гийома — везде, где оказывался Этьен или я. И если в присутствии Валуа она изображала из себя кроткую – но развратную овечку, то когда мы оказывались наедине…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет, она не хамила в открытую.

А презрительные ядовитые взгляды, насмешливое фырканье или тихие перешёптывания со слугами, в которых я точно слышала своё имя – разве этого могло быть достаточно для того, чтобы пожаловаться Этьену?

Скорее всего, нет.

И, несмотря на его доброе сейчас ко мне отношение, я прекрасно помнила то, что случилось в Испании, и потому благоразумно молчала, пытаясь как-то сама справиться с ситуацией.

Потому что это, возможно, был мой единственный шанс остаться в своём нынешнем положении и после родов.

И потому, прикусив язык, я улыбалась, пытаясь разговаривать со слугами; и снова улыбалась, когда слуги делали вид, что не понимают, о чем я говорю.

В один из таких дней Гийом задержал меня на осмотре дольше обычного. Потом я узнала, что доктор уже привёл в «боевую готовность» медицинское «крыло» замка – так, что теперь мне не было никакой нужды ехать рожать в госпиталь: госпиталь приехал ко мне на дом.

А ещё Мари вдруг стала показывать на мой живот и говорить, что он «съехал вниз». Я долго силилась понять, что она имела в виду, и моей помощнице пришлось дважды повторить свою фразу на английском, пока я поняла, что это не она, это я перевожу неправильно.

Это, кстати, было очень смешно, но с возвращением в Ангулем, мой английский стал быстро размываться под «французским» давлением, и теперь я всё чаще говорила именно на французском языке или – что тоже бывало довольно часто – коверкала английские слова на французский манер. Иногда это оказывалось правильно, иногда – нет, но я, осознавая, что другого решения Совета всё равно не будет, изо дня в день пыталась найти общий язык со стаей Валуа, четко осознавая, что времени у меня почти не осталось.

Нет, я и не надеялась найти контакт с теми надменными, жестокосердечными оборотнями, которые когда-то игнорировали меня на ужинах и вечерних приемах, а всё время пыталась зайти « с другого края», общаясь со слугами, с работниками хозяйственных построек – с простыми оборотницами и оборотнями, которые проживали на территории замка.

Выбора у меня всё равно не было.

Этьен

Каждый оборотень ещё с самого малолетства мечтает встретить истинную пару – не потому, что мы романтики, мечтающие о любви, а просто потому, что это самый верный и надёжный способ избежать одичания.

Потом, правда, когда оборотень взрослеет, появляются дополнительные условия к избраннице, вроде надежды найти истинную среди оборотниц или хотя бы сильных полукровок…

И Альфы никогда не были исключениями из правил.

К примеру, Виктор и Север просто надеялись, что когда-нибудь они отыщут истинных избранниц – и не ожидали ничего кроме этого, в то время как Бай, которому однажды пришлось избавляться от не справившегося со зверем родственника, предъявлял к своей будущей паре целый список требований из того, что обязана была иметь его избранница. Никаких полукровок, никаких слабых волчиц на роль своей суки Бай в то время даже не рассматривал. Я же…

… мой список был донельзя прост и короток.

Всего три пункта:

моя пара должна хотеть от меня детей,

никогда меня не предавать

 и пытаться влиться в мою стаю.

Таис провалила каждый из этих пунктов.

Она предала меня ещё здесь, в замке, когда написала письмо в своё посольство. Затем, когда убежала к Баеву. А уже после была эта дурацкая история с бетой Бая.

Она предала меня и как Альфу, и как мужчину.

Она думала об аборте, не желая оставаться ко мне привязанной.

И с самого первого дня своего пребывания в замке ненавидела мою стаю.

Сейчас… всё изменилось.

Я чувствовал её нежность к нерожденному ещё ребенку, которого она готова была защитить ценой собственной жизни.

Она, наконец-то, осознала, кому принадлежит — я не слышал в её мыслях никаких идей о побеге, и это не могло меня не радовать.

И наконец-то, она начала хоть как-то общаться со стаей.

Правда, делала она это из рук вон плохо, не понимая, что оборотни, которые работают в замке, не несчастные эксплуатируемые слуги, а получающие хорошее жалование и пользующиеся уважением среди своих знакомых оборотни – ещё бы, они имеют доступ в главный замок Альфы!

Ещё её волчица медленно, но верно просыпалась. И, несмотря на ревность, которую волчица Таис неизменно проявляла к Моник, я не верил, что постепенное изменение Таи связано с сестрой Блеза. Скорее, волчица просто активизировалась перед родами для того, чтобы быть способной защитить нашу малышку сразу после рождения.

Впрочем, докторам видней.

 Я же со своей стороны замечал, что эта молодая сучка могла бы стать настоящим примером для Таис, если бы та не стремилась её игнорировать: Моник отлично знала, как правильно себя вести как с вожаками, так и с простыми оборотнями. Иногда она устраивала небольшие провокации, но оборотни, в отличие от людей, никогда не придерживались ханжеской морали: связанные оборотни улыбались этому как невинной шутке, а вот свободные… им было по-настоящему весело.

Мы никогда не сдерживали своих самок, понимая, что сучкам нравится совокупляться ничуть не меньше, чем самцам, а потому все смотрели на выходки Моник сквозь пальцы.

Однажды она, обнажённая, удовлетворяла одного из моих Теней-охранников в приемной возле моего кабинета. Девка явно знала, что я пройду мимо и застану её в этой позе – виляющей гостеприимной аккуратной попкой. Открытой к вторжению в рай.