Принцесса Намонаки (СИ) - Сакрытина Мария Страница 31

Глава 9

Двадцатый день пятой Луны

Я неделю не бралась за этот дневник. И не собиралась, но меня заставили.

Вот как было дело.

— Ичи, ты что-то давно ничего не писал, — сказал как-то император за игрой в шахматы.

Сын канцлера, Такихиро, прислуживал нам — и удивлённо уставился на меня, впервые за всё время. Так-то он глаза прятал. Голым бежать, поди, не понравилось…

— Что не писал? — удивилась я.

Император усмехнулся, поставил мне мат, поднялся с подушек и кивнул следовать за ним.

Мы пришли в одну из темниц, где его величество держит врагов (вроде Соля) — тех, кто света белого уже не увидит… Потому что смотреть будет нечем. За эти дни я узнала увлечение императора: он любил медленно, день за днём отрезать от пленников кусок за куском. Начинал с разума — съедал его, словно червь-паразит (что он сделал и с несчастным Солем). Потом, когда от человека оставался лишь безумный, дрожащий кусок мяса — государь брался и за этот кусок. Резал палец за пальцем, после — руки, ноги, уши, глаза, язык и так далее.

— Боишься меня? — спросил император однажды, заставив наблюдать.

Меня тошнило — это правда, но страха я не чувствовала. Только ужасную брезгливость, словно передо мной жуткая гусеница или паук, и раз убить его не могу, нужно оказаться подальше, потому что смотреть на него мерзко.

— Нет, — ответила я. — Нужно бояться?

Император тогда бросил на стол нож, вытер руки о грязную тряпку, всю в кровавых пятнах, подошёл, схватил меня за подбородок и уставился в глаза.

Он читает человека, как открытую книгу, вспоминала я тогда слова Ли. Читает и выворачивает наизнанку.

Но всё, что я чувствовала — тошноту. И зуд в левой пятке.

— Неужели, сынок? Почему? Что, не боишься, милый Ичи, однажды закончить свои дни тут? — Император обвёл взглядом темницу. — Как эти?

У императора много врагов. В темнице было людно — если можно назвать то, что я видела, людьми.

— Не боюсь, — честно ответила я. Мне пришлось сделать шаг назад — так было противно находиться с ним рядом, до рвоты.

— И почему же? — повторил император, улыбаясь — абсолютно нормально, не безумно. Наверное, это должно пугать: он в себе и делает такие вещи. Но меня это обнадёживало. Раз в себе, то трижды подумает, прежде чем поднять на меня руку.

Принц Рьюичи нужен своему отцу.

Император ждал — и я показала ему одну из своих шпилек.

— Вы не успеете, ваше величество. Я умру раньше. — Да, Ванхи многому меня научил. И ещё… — Вам невыгодно меня убивать, государь. Это хранит меня сильнее, чем любой яд.

Император кивнул, отвернулся и туманно бросил:

— Это и ещё кое-что.

Я не стала уточнять, что он имел в виду, и больше мы к этому не возвращались.

Итак, в тот вечер император привёл меня в темницу, где у стены сгрудились юноши в потёртых синих одеждах. Я уже знала, что это ребята из организации «Синие плащи» — оппозиция императора, те, кто мечтает его свергнуть. Что у них дальше в программе я пока не уточняла — а следует…

Юноши выглядели удивительно… нормальными. В смысле, все их конечности были целыми, и от боли несчастные не кричали. Обычно с оппозиционерами император не был столь мягок. Недавно пятерых сжёг, а перед этим заставил плясать что-то ритуальное перед помостами для казни. Жуть.

Сейчас перед юношами стояли столики с письменными принадлежностями. Император поднял один из исписанных листов бумаги и протянул мне.

Это была копия страницы моего дневника.

— Шепчущие, адепты, — пояснил император. — Пытаются расшифровать твои записки, Ичи. Поздравляю, пока у них не получается. Страница за страницей они пытаются, но у них не получается. Впрочем, они не теряют надежды. Правда, у них почти кончился материал, а ты не даёшь новый. Я хочу, чтобы ты знал: когда страницы кончатся, я начну их убивать.

— Убивайте. Какое мне до них дело? — равнодушно сказала я. Так было нужно. — Они преступники и предатели. Они заслужили самую суровую казнь.

Император заглянул мне в глаза.

— Неужели, Ичи?

Я не отвела взгляд. У меня было время научиться держать себя.

— Государь?

Император усмехнулся. Вытащил кинжал, схватил ближайшего юношу за волосы, заставил встать, замахнулся…

— Не надо! — выдохнула я. И захлопнула рот, но было поздно.

Император выпустил юношу, и тот, равнодушный, как робот, вернулся к письму.

— Помни, Ичи, — сказал «папа». — Ты не настолько твёрд, как хочешь казаться, и мне это известно. Я принесу тебе их тела, если страниц больше не будет.

Я понимаю, что, если им удастся расшифровать этот дневник, я умру. Не только отравленную шпильку я ношу с собой, но, чёрт возьми, я хочу жить.

Однако не ценой чужих жизней.

Я продолжаю дневник, и пусть этих несчастных мальчишек когда-нибудь отпустят… Блажен, кто верует.

Что же, даже если меня заставили, ещё можно получить удовольствие, а расшифровать чужой язык, ни капельки непохожий на местный, думаю, всё-таки невозможно.

Нескоро — это точно. Значит, время у меня есть.

Всё ещё может быть хорошо.

А пока… Прошли считанные дни. За это время я узнала больше об этом мире, познакомилась с моими слугами, чуть не споила Ванхи и лелею план выйти, наконец, за пределы дворца.

Серьёзно, давно пора хотя бы посмотреть, как тут живут. А также познакомиться с Синими плащами — чую, мы с ними найдём о чём поговорить.

На носу чёртов отбор, и хоть дела в этой стране делаются крайне медленно, он всё же приближается. Ко мне везут какое-то несусветное количество девиц, с которыми у меня нет желания общаться. Но, конечно, придётся.

Обо всём этом стоит рассказать поподробнее. Я понимаю, что могу писать любую чепуху, всё равно не прочтут — императору лишь бы страницы были исписаны. Но… может, мне и самой это нужно?

Продолжу, как делала раньше — и будь, что будет.

А начну, пожалуй, с прислуги.

Было это вчера. Я спаивала Ванхи (он сам не свой до сакэ). Самой кусок в горло не лез и местная водка тоже (гадкая гадость). А в Ванхи лезло всё, и по моему приказу пил он, как не в себя. Пьяному, ему я могла рассказывать что угодно, он всё равно потом ничего не помнил. Я, конечно, была осторожна, и всё-таки какое-никакое облегчение.

Потом мне надоело — и по моему приказу Ванхи моментально протрезвел (а я порадовалась, что всё же была при нём осторожна).

И мы пошли знакомиться со слугами.

Ах нет, не так всё было. Сначала я спросила:

— Как мне купить твою верность?

Да, в лоб. Потому что здесь такое спрашивают прямо — дворец ведь, все продаются и покупаются.

Ванхи мгновенно посерьёзнел.

— Господин… — Он отставил пиалу и поднял взгляд.

Я приготовилась к чему-то заоблачному. Титул? Громадное состояние? Первое я ещё могла состряпать, а со вторым начались бы проблемы. Денег я здесь вживую ещё не видела.

Но Ванхи меня удивил. Он, как некогда у лекаря, когда говорил серьёзно, тихо заметил:

— Господин, верность невозможно купить. Если она продаётся, то какая же это верность?

Я изумлённо смотрела на него.

— Но ты был верен мне.

— Да, господин, — склонил голову Ванхи, и у меня вдруг мелькнуло странное предположение, что, может быть, он не очень-то евнух. Точнее, не просто евнух.

— Почему?

Ванхи улыбнулся — странной, не своей улыбкой.

— Мне нравится служить вам, господин.

Я поняла, что ничего не поняла.

— Может быть, ты хочешь другую должность? Более высокую?

— Господин, на что ещё может рассчитывать евнух? — Ванхи улыбался, и его улыбка пробирала меня буквально до костей. — У меня есть всё, что нужно. Позвольте просто служить вам.

После мы какое-то время молчали — и смотрели друг на друга.

А потом я увидела, как вернулся старый-добрый простачок Ванхи, к которому привыкла — за какое-то мгновение, словно змея кожу сбросила. Впрочем, змеи так быстро с этим не справятся.