Лиза Смит - Посвящение (народный перевод) Страница 32

— Садись, — решительно заявила она. — Нам надо поговорить.

— Да, — ответила Диана.

Она села, и Фэй тоже. Лорел тоже села после того, как поставила две чашки горячего чая перед братьями Хендерсон. Дебора развернула стул и уселась на него. Сьюзан и Мелани итак уже сидели.

Все повернулись и посмотрели на Кэсси.

Их лица были странными. Чужак. Обычно дружелюбное, напоминающее эльфа, лицо Лорел сейчас было непроницаемым. Холодные серые глаза Мелани были еще более безразличными, чем когда-либо. Пухлые губы Сьюзан были плотно сжаты. Дебора была в ярости настолько, что еле сдерживалась. Даже обычно хитрое выражение лица Шона сменилось беспрецедентным достоинством. Диана была бледной и строгой.

Стеклянная дверь распахнулась, и вошел Ник. Его лицо походило на холодный красивый камень, и ничего не выражало, но он сел за стол около Дуга.

Кэсси была единственной в комнате, кто остался стоять. Она смотрела на них, членов Клуба, а они смотрели на нее. Ничего не нужно было говорить. Она просто развернулась и вышла из комнаты.

Глава 11 (Перевод: Надежда)

Кэсси не знала, куда она направляется. Школа была попыткой удержать класс, даже, несмотря на то что, кажется, снаружи детей было больше, чем в кабинетах. Они были в коридорах, на лестнице, толпились около главного входа. Кэсси с изумлением посмотрела на часы и затем пошла в кабинет начальной физики. Она, вероятно, могла позвонить маме и сразу идти домой, если бы захотела, но она не хотела встречаться с мамой прямо сейчас. Она только хотела попытаться и сделать вид, что всё нормально.

Когда она села, получив бессмысленное замечание, она почувствовала взгляды, направленные на неё. У неё было странное ощущение, что она вернулась в прошлое и что это было две недели назад, когда Фэй избрала её. Но сейчас класс, который она видела, был другим. Люди подходили к ней и бормотали «Ты в порядке?» и «Как дела?». Они выглядели болезненно — будто не хотели говорить с ней, но чувствовали, что так будет лучше. После её последнего урока было намного больше визитов: люди подходили группами по двое или по трое, чтобы сказать «Сожалеем» или «Только хотим, чтобы ты знала, что мы тоже скучаем по ней».

Истинность этого внезапно поразила её, и она чуть не засмеялась над иронией. Они соболезновали! Кэсси не состояла в Клубе. Все эти посторонние подходили к ней, не осознавая, что она была такой же посторонней, как любой из них.

Когда чирлидер подошла к ней и сказала: «Ох, это, должно быть, так тяжело для тебя», — Кэсси не выдержала.

— Я даже не знала её! — взорвалась она. — Я разговаривала с ней единственный раз в жизни!

Чирлидер поспешно отошла. После этого соболезнования закончились.

Миссис Лэннинг, учитель истории, привезла Кэсси домой.

Кэсси уклонилась от взволнованного маминого опроса — по-видимому, из школы уже позвонили, чтобы объяснить, что случилось — и вышла наружу. Она слезла по крутому спуску к пляжу за домом её бабушки.

Океан никогда не казался холоднее. Он был тяжелого, отливающего серебром цвета — как ртуть в термометре. День, который вначале был таким ярким, превращался в тучный, и он становился всё мрачнее и мрачнее, пока Кэсси шла.

И шла.

Пляж был одним из плюсов жизни здесь — но что сейчас в нем хорошего? Она гуляла по нему в одиночестве.

Её грудь разрывалась. Это было, словно все страшные события дня были заперты в ней и стремились выбраться наружу. Но освобождения не было.

Она думала, что быть загнанной в школу — самая худшая вещь, которая могла с ней случиться. Но было хуже почти принадлежать, и внутренне знать, что это не так и никогда так не будет. Она знала, что это эгоистично, заботиться о себе после того, что случилось с Кори, но она не могла изменить этого. Со всем гневом смятения и болью внутри неё, она почти завидовала Кори. Кори была мертва, но она до сих пор принадлежала той компании. У неё было место.

Кэсси, с другой стороны, никогда не чувствовала себя так одиноко.

Небо было темно-серым. Океан, бесконечно протянувшийся под ним, был даже темнее. Глядя на него, Кэсси почувствовала странное и страшное очарование. Если бы она только пошла навстречу ему и продолжала идти…

«Прекрати это! — Подумала она свирепо. — Держи себя в руках».

Но это было бы так легко…

«Да, и тогда ты была бы действительно одинока. Навсегда одинока, в темноте. Звучит хорошо, не так ли, Кэсси?»

Сильно дрожа, она увела себя от шепота серой воды. Её ноги были оцепенелыми и холодными, а пальцы были как лёд. Она спотыкалась, пока поднималась по узкой, каменной дороге.

Этой ночью она задернула все занавески в своей комнате так, чтобы не видеть океан или темноту снаружи. Грудь болела. Она открыла свою ювелирную шкатулку и достала кусочек халцедона.

«Я пока не прикасалась к твоему подарку. Но я думаю о тебе. Что бы я ни делала, где бы я ни была, ты где-то в моём разуме. И ох, как я хочу…»

Её рука дрожала, когда она закрыла глаза и приложила камень к своим губам. Она почувствовала знакомую кристальную шершавость, прохладу, нагревающуюся от её тепла. Её дыхание становилось чаще, и слёзы наворачивались на глаза.

«Ох, когда-нибудь, когда-нибудь…», — думала она.

Затем её рот искривился от боли. Волны чего-то похожего на лаву хлынули в её грудь, и она бросила камень так сильно, как могла, через всю комнату. Он ударился о стену с резким звуком и со звоном упал на пол.

«Ничего не будет когда-нибудь! — кричал жестокий голос в ней. — Прекрати обманывать себя! Ты никогда не увидишь его снова».

Она легла на кровать, уставившись болевшими глазами в тусклый свет маленького ночника на дальней стене. Она не могла плакать. Все её слёзы были высушены. Но её сердце чувствовало себя так, словно рвалось наружу.

Кэсси снился океан — тёмный бесконечный океан. Корабль был в опасности. Она могла слышать скрип дерева под собой. Они сели на мель. И что-то было потеряно… потеряно…

Она тут же проснулась, задыхаясь. Что это был за шум?

Напрягая тело, она прислушалась. Тишина. Её глаза старались проникнуть в темноту. Ночник был выключен.

Почему ей раньше не приходило на ум бояться? Что с ней было не так этим вечером? Она ходила по пляжу одна, даже никогда не задумываясь, что человек, который убил Кори, может наблюдать, поджидать…

«Несчастный случай, — думала она, напрягая все органы чувств. — Они сказали, что, вероятно, это был несчастный случай».

Ей казалось, что она видит мерцающий свет в темноте. И она могла чувствовать…