Эмеслам (СИ) - Архипова Анна Александровна "Lilithanna" Страница 33

«Зачем тебе знать наши традиции?» — удивилась как-то служанка.

«Теперь я живу в Эмесламе и хочу знать, какой должна быть месламитка», — прикинувшись простодушной, ответила Валерия.

«Тебе этого не нужно!» — горячо заявила Нилуфэр. — Тебе все равно никогда не стать месламиткой».

«Это почему же?» — спросила зеленоглазая женщина, но ответа от служанки добиться так и не смогла.

Лежа животом на разогретом камне в хамаме, Валерия обратилась к Нилуфэр:

— Почему Гульнара-гашан так недовольна тем, что я учила этот танец, как ты думаешь?

Служанка, продолжая старательно делать массаж, отозвалась:

— С чего ты взяла, что недовольна?

— Сегодня в зале во время репетиции она смотрела на меня так сердито!

Нилуфэр помолчала немного, потом неуверенно сказала:

— Может, тебе показалось?

— Это случилось не в первый раз, — покачала головой зеленоглазая женщина. — Она точно на меня сердится.

Руки служанки замерли ненадолго, потом возобновили массаж.

— Я не должна тебе рассказывать это, но… Гульнара-гашан сердится не на тебя, а на то, что сардар заставил её и всех нас нарушить традицию, — заговорщицким шепотом поведала Нилуфэр. — Танцевать «Гиризаль» могут только месламитки! Это священный танец и очень древний… А сардар взял и приказал, чтобы ты его танцевала. А тебе нельзя, понимаешь?

Валерия слегка приподнялась на камне и глянула на нее:

— Значит, от других наложниц он раньше не требовал танцевать «Гиризаль»?

— Нет, конечно!

Валерия погрузилась в молчание, обдумывая услышанное. Значит, она первая, ради которой сардар нарушил традиции месламитского народа! Это тоже свидетельствует в пользу того, что она куда больше похожа на его покойную жену, чем все прочие наложницы в гареме. Считать себя какой-то особенной в глазах сардара пока рано, но, пожалуй, Валерия действительно на верном пути! Только надо быть очень осторожной…

— Но я не понимаю, так это почему я не могу стать месламиткой! Что со мной не так?.. — произнесла она нарочно расстроенным голосом, надеясь вызвать у Нилуфэр жалость.

Её уловка сработала, наивная Нилуфэр стала ее утешать:

— Тут ничего не поделаешь, Лера-эрэ! Я не хотела тебя обидеть, но ты не такая, как все месламитки, поэтому не сможешь.

— В Мес-Куве я видела много местных женщин европейской внешности. Им тоже никогда не стать месламитками?

— Дай мне закончить массаж, полежи спокойно, — попросила служанка, явно пытаясь сменить тему разговора.

— Сначала ответь мне! — упорствовала Валерия.

Нилуфэр издала мученический стон, утомленная ее расспросами:

— Если у женщины есть отличительный знак, то она сможет принять месламизм и стать месламиткой, понятно тебе? Но у тебя нет отличительного знака!

— Откуда такая уверенность?

— Тебя осматривали, когда привезли в сераль. Или ты забыла, как тебя раздели догола?

«Разве такое забудешь!» — поморщилась Валерия.

— Но что это за знак? — продолжила она настойчивые расспросы.

И опять со стороны служанки послышалось протестующее ворчание.

— Зачем тебе знать, если его у тебя нет?

— Просто интересно.

— Нам нельзя разговаривать с не-месламитами об этом, — негромко, но вместе с тем очень твердо проговорила Нилуфэр. — Извини, но я не могу.

Что-то в её голосе подсказало Валерии, что та говорит серьезно.

— Ладно… Не хочешь, не рассказывай, — сказала зеленоглазая женщина примирительно. — Но ответить-то ты можешь на вопрос: что случилось бы, если бы у меня нашелся такой знак?

Нилуфэр вдруг мечтательно хихикнула:

— О, тогда бы ты смогла выйти замуж за месламита. Даже за сардара!

Валерия внутренне поежилась, но заставила себя рассмеяться:

— Ну за сардара бы не получилось выйти! Сама говоришь, что он собирается жениться на другой… Или у вас можно иметь сразу нескольких жен?

— Нет, жену можно только одну. Хотя в древности было по-другому — мужчина мог иметь так много жен, сколько хотел. Но среди них все равно была самая главная, старшая жена. Но это было очень давно! Сейчас жена у мужчины только одна, но можно иметь наложниц. Многие богатые мужчины имеют серали, где живут их наложницы.

— А месламитка тоже может быть наложницей?

— Нет! За такое могут и камнями забить! В гаремы берут девушек других… как это на русском языке?.. — служанка задумалась, пытаясь подобрать нужное слово. — Других народностей! Не месламитки, в общем.

— А в первую нашу встречу ты говорила, что сама не против стать наложницей! — напомнила Валерия с некоторой иронией.

Нилуфэр снова захихикала, на сей раз сконфуженно:

— Ради сардара я готова на все! — призналась она, покраснев при этом как переспелый томат.

«А я бы с радостью поменялась с тобой местами!» — мрачно подумала зеленоглазая женщина.

Вечером Валерию прихорашивали особенно тщательно, стараясь, как видно, привести внешность пленницы в соответствие с роскошью свадебного наряда, в который той предстояло облачиться. В волосы Валерии вплели золотые нити и скрепили их таким образом, чтобы они удерживали цепочку на ее голове — та пролегала по пробору волос и заканчивала драгоценным кулоном в виде капли, спускавшимся на лоб. Руки пленница и даже ее щиколотки опоясали в тяжелые золотые браслеты. Вкупе с увесистым платьем весь туалет напоминал Валерии тяжелый скафандр, сковывающий ее движения. К счастью, на этот раз обошлось без ожерелья.

По традиции Гульнара-гашан явилась в покои Валерии, чтобы напутствовать её. При этом лицо горделивое пожилой женщины несколько раз передергивалось, выдавая переполнявшие ее негативные эмоции. Но как бы не были оскорблены чувства хозяйки гарема, она не смела противиться приказу своего господина и, скрепя сердце, проводила подопечную к покоям сардара.

В третий раз, за время ее пребывания во дворце, зеленоглазая женщина перешагнула порог покоев сардара. Она не знала, что ожидает ее там. Пригласил ли сардар остальных своих наложниц к себе или же Валерия единственная его гостья на сегодня? Как бы ни была ей противна мысль о групповом сексе с участием наложниц, Валерия не могла отрицать, что присутствие других девушек её сейчас бы обрадовало. Это лучше, чем перспектива остаться наедине с сардаром на всю ночь!

Внутри слышались звуки игры на ситаре. В любое другое время витиеватое, экзотичное звучание ситары заворожило бы Валерию, но сейчас, наоборот, вызвало такое острое отторжение, что ее затошнило. Опять эти огромные, роскошные апартаменты! Валерия даже если бы очень захотела, все равно не смогла бы убежать от воспоминаний об изнасиловании, которое ей пришлось пережить здесь. Низ живота начало предательски крутить, добавляя новые оттенки в ансамбль отвратительных ощущений.

Ей пришлось пересечь все покои, прежде чем она нашла сардара. Тот восседал на широкой кушетке, обшитой пурпурной парчой и покрытую множеством подушек и, смакуя вино из кубка, слушал музыку. Возле него в почтительной позе дежурил виночерпий, готовый по малейшему знаку господина наполнить его кубок благоухающим вином. Несколько женщин-музыкантов, чьи лица скрывали похожие на вуаль шарфы, сидели в стороне, возле зашторенных окон. Другие наложницы в покоях отсутствовали, сегодня Валерии предстояло быть единственной любовницей сардара.

Устеленное ковром пространство перед кушеткой сардара было свободным — выйдя туда, Валерия замерла, сцепив руки перед собой и опустив голову. И пусть она и не смотрела на сардара, все равно физически ощутила его взгляд на себе. Она силилась придать лицу какое-нибудь милое выражение, но от напряжения лицевые мускулы плохо ей подчинялись.

— Иди сюда, эрэ, — раздался голос сардара.

Она подошла вплотную к кушетке и остановилась, все так же глядя в пол.

По сигналу сардара музыка смолкла. Месхингасар, расправив полы своего длинного черного сюртука, встал с кушетки и навис над ней. Его ладонь, как это уже было раньше, прикоснулась к рыжим локонам, пробежалась по ним, зарываясь в них пальцами. Затем от отступил, но только для того, чтобы открыть шкатулку из лазурита стоявшую на столике.