Магазинчик грешницы. Забудь меня… если сможешь - Виктория Вера Страница 33

Рэйнхарт подходит и останавливается за моей спиной. Когда он опирает ладони на спинку моего кресла, кончики его пальцев словно невзначай касаются моих плеч.

— Господин обер-прокурор, не стоит вмешиваться…

— Я всего лишь напомню, что свидетельница — благородная леди, и она не подозреваемая, — перебивает его Рэйнхарт и лорд Трайтон сжимает зубы.

В комнате повисает многозначительная тишина.

— Хорошо, — соглашается Трайтон.

Поднимается и чеканно выходит за дверь.

— Леди Милс, некоторые лорды удовлетворились письменной версией показаний, но в приёмной остался ещё один… желающий пообщаться с вами лично, — Его голос безэмоционален, но кончики его пальцев жгут мои плечи даже сквозь плотную ткань платья. — Так как вы устали и уже поздно, то я могу перенести беседу с ним на другой день…

М? На другой день? Пытаюсь сфокусироваться на его словах, хотя мысли упорно сосредотачиваются на его пальцах.

— Думаю, будет лучше, если мы сегодня же покончим с этими допросами и мне не придётся больше к этому возвращаться.

— Хорошо, — в его голосе что-то меняется, и я чувствую напряжение. — Атанье, пригласите лорда Эмильтона.

Глава 22

Доверие и сплетни

Ева

— Статский советник второго класса Благословенного Правительствующего Собрания, лорд Эмильтон, — дежурно объявляет Атанье и возвращается за свой рабочий стол.

Слышу собственный тихий судорожный вдох. И как я не подумала, что этот недопохититель тоже может здесь оказаться?

Сцепляю пальцы рук и сжимаю их до боли, чтобы хоть так заставить мысли успокоиться.

— Праведного вечера, господа. Миледи, — Эмильен приветствует всех улыбкой и коротким кивком, словно мы добрые знакомые. Проходит и устраивается в кресле напротив. — Как понимаете, меня тоже интересует личное подтверждение письменной версии показаний нашей очаровательной леди Милс.

Его вежливость, мягкость голоса и улыбка… никак не сочетаются с моими воспоминаниями об этом человеке. В мысли просачиваются обрывки издевательских фраз и ощущение омерзения от чужих рук на собственном безвольном теле.

В аристократических чертах лица Эмильена что-то изменилось. Его нос теперь странно свёрнут набок, нарушая правильную симметрию лощёного лица. Взгляд цепляется за изящную трость и я вспоминаю, как едва не упала на одном из приёмов, пытаясь пройти мимо этого человека. Не сомневаюсь, что тогда он незаметно подставил мне эту трость под ноги… а потом с видом героя «спас» от позорного падения. Кажется, он ещё добавил что-то про хмельные напитки… или это был не он?

— Я готов, леди Милс, — Эмильен выкладывает на столик перед собой несколько листов с записями. — Можете начинать.

Заученно повторяю свой рассказ, пытаясь скрыть лихорадочность мыслей. Вот прямо сейчас я могла бы бросить Эмильену в лицо все обвинения…

— Лорд Орнуа, вы должны знать, что лорд Эмильтон похитил меня из дворца в тот злополучный вечер, предварительно вколов какое-то снадобье…

— Боюсь, что леди Милс пытается окончательно рассорить нас, мой друг, — Эмильен переводит внимание с Рэйнхарта на меня, растягивая невинную улыбку. — Не можешь простить мне нашего расставания, моя сладкая птичка?

Так? Да… примерно так бы это и выглядело. Я знаю, что такие сплетни он рассказывает в узких кругах своих знакомых, потому что периодически подслушиваю разговоры леди в примерочных.

— Лорд Орнуа, Эмильен Эмильтон лжет! Он похитил меня и хотел изнасиловать!

— Это дерзкая клевета, миледи! Я лишь пытался вам помочь, после того как вы перебрали с хмелем на приёме во дворце. Вы сами требовали от меня поцелуев и признавались в чувствах, умоляя не возвращать вас в особняк Орнуа!

Подобное тоже проскальзывало в подслушанных мною разговорах, когда леди в примерочных, стараясь сдерживать хихиканье, обсуждали степень испорченности хозяйки «Розовых Облаков».

Я понимаю, что степень испорченности можно опровергнуть проверкой на невинность… но… что мне это даст?

— Ну вот видите, господа, — победно улыбается Эмильен после того, как я позволяю лекарю провести унизительную процедуру за тонкой ширмой, дабы свидетели сей проверки не смогли обвинить меня в сговоре с лекарем. — Видите! Я и пальцем не тронул леди Милс! Лорд Оруа, я требую извинений! Вы все совершенно зря обо мне плохо думали!…

Поднимаю взгляд, встречаясь с самодовольной ухмылкой Эмильтона. Эта тварь догадывается о моих мыслях и явно заготовил ответы.

Внимание снова цепляется за его трость, и я только сейчас различаю изображение скорпиона на золотом набалдашнике.

— Так что именно сказал лорд Керн? — уточняет Эмильен, делая какие-то пометки в своих бумагах.

Перед глазами бледное лицо мужчины, кровь, стекающая с уголка губ, хриплый кашель и собственный страх… нет… было что-то ещё…

Взгляд замирает на трости Эмильтона.

Скорпионы.

Нет, не так. «Янтарные скорпионы».

Да.

" Мор… мор… Янтарные скорпионы… Только не говори… "

Кому не говорить?

— Моя дорогая леди Милс, вы не ответили: что именно сказал лорд Керн? — Эмильен пытается скрыть нетерпение за приторно-мягким тоном.

— Я уже говорила, что лорд Керн неразборчиво хрипел… а потом из его рта полилась кровь.

Встречаюсь взглядом с недоверчивым прищуром Эмильена.

Не знаю, имею ли я право утаивать информацию, но пусть лучше Рэйнхарт решает, что с этим делать.

— Это все ваши вопросы, лорд Эмильтон? — тёплые кончики пальцев обер-прокурора невесомо скользят по моим плечами и совершенно не вяжутся с холодным тоном его голоса.

— Я надеялся, что у нашей очаровательной леди Милс будет для меня чуть больше слов, — демонстративно разочарованный взгляд.

Надеялся? Надеялся, что я начну обвинять его? Хочется забраться в голову к ублюдку и понять, какую игру он задумал.

Хотел спровоцировать Рэйнхарта, чтобы его обвинили в «препятствии проведению следствия»? Или планировал устроить «очную ставку», чтобы парировать все мои обвинения в свой адрес и попытаться выставить ещё большей лгуньей?

А может это просто проверка? Эмильен хочет понять, рассказала ли я Рэйнхарту о нашем маленьком приключении, и если рассказала, то выяснить, как он на это отреагировал…

— Лорд Эмильтон, все слова леди Милс записаны в её показаниях.

— Рэйнхарт, друг мой, нам ли с тобой не знать, что в письменных показаниях могут быть опущены детали, которые кто-то посчитал незначительными. К тому же юные леди такие впечатлительные… им может многое показаться.

— Мне больше нечего сказать, лорд Эмильтон, — отрезаю дальнейшие вопросы.

— Что ж… моя милая птичка, умение вовремя замолчать не менее ценно для женщины, чем её красота, — даже сквозь широкую улыбку его взгляд не обещает мне ничего хорошего. —