Сон в тысячу лет (СИ) - Кондрацкая Елена "MavkaShu" Страница 37

— Ничуть! — Рэйден одним махом опрокинул о-тёко с саке себе в рот и подмигнул. — Я же ёкай — распутство и жестокость у нас в крови!

— Значит, я распутная и жестокая? — Мико пригубила напиток. До этого она пробовала саке лишь на обрядах в храме. Это оказалось удивительно лёгким и сладким, с едва различимым привкусом риса и фруктов.

— Меньше, чем мне хотелось бы, но думаю, всё ещё впереди. — Он вдруг задумался, растеряв весь задор, хмуро покрутил пиалу в пальцах и протянул акасягума, требуя наполнить. И только когда саке уже почти перелилось через край, Рэйден выпил. — Вот так надо пить, Мико. Не цеди саке, как престарелый монах, пей до дна!

Мико с сомнением покосилась на Рэйдена, который снова наполнил пиалу, но в этот раз пить не торопился, внимательно глядя на Мико.

— Ну же, — поторопил он. — Ты, что, в первый раз пьёшь?

— Нет, — фыркнула Мико. В конце концов, это была не совсем ложь. — Просто…

— Думаешь, что Акире это не понравится? — Рэйден сощурился и хитро усмехнулся, угадывая её мысли. — Нет, конечно, если ты не хочешь его злить…

Мико одним глотком осушила о-тёко и с размаху опустила на стол. Зажмурилась, чувствуя, как саке обжигает горло и горячей волной спускается в грудь.

— Ещё. — скомандовала она.

— Ого, — выдохнул Рэйден, наблюдая, как вторая пиала решительно отправляется вслед за первой.

Мико шумно выдохнула и закрыла рот рукавом. Щёки раскраснелись, а в ногах появилась лёгкая слабость. Мико улыбнулась, чувствуя, как расслабляются мышцы.

Акасягума наконец принесли еду: засоленные и высушенные бобы, жареный тофу, рис, овощи и мясо. Рэйден подцепил палочками пучок обжаренных в соусе грибов и с аппетитом захрустел. Мико забросила в рот пару солёных горошин и тут же закашлялась, не ожидав такой остроты. Мико поспешила запить остроту сакэ, но рот запекло ещё сильнее, так что пришлось высунуть язык и обмахивать его ладонью, заливаясь слезами. До ушей донёсся тихий смех Рэйдена.

— Вот, съёшь. Оно обжарено в масле, должно стать полегче, — Рэйден протянул ей кубик тофу.

Мико, наплевав на приличия, съела тофу прямо с его палочек и, залившись краской, отвернулась, усердно жуя. И правда, стало легче, язык перестал гореть так, будто она сунула его в костёр. 

— Не любишь острое? — спросил Рэйден, он закидывал в рот горошек и даже не морщился.

Мико покачала головой.

— Хотару как-то подсыпала мне ложку лютого перца в суп. Я обожгла горло и три дня не могла потом есть. С тех пор не люблю острое.

— Ложка лютого перца? — хмыкнул Рэйден. — Повезло, что ты вообще осталась жива. Сколько тебе было?

— Двенадцать. Хотару десять, и она хотела подшутить. Вряд ли понимала, что делает.

— Хочешь сказать, что не злишься на неё? — Рэйден выпил ещё саке.

— Она была ребёнком. — Мико пожала плечами.

— А потом? Когда выросла.

— Что?

— Она исправилась?

Мико задумалась, отпивая саке.

— Я тоже не была идеальной сестрой.

— Я спрашиваю не про тебя. — Рэйден наклонился, опираясь на руку и внимательно посмотрел на Мико. — Хотару исправилась?

Мико надула губы, подтянула колени к подбородку и обхватила их рукой. Язык шевелился с трудом, неповоротливый из-за выпивки.

— Не исправилась.

— И ты не злишься на неё? 

Мико гневно посмотрела на Рэйдена. Разговор ей не нравился, забирался под кожу и неприятно зудел.

— Чего ты добиваешься?

— Пытаюсь понять, почему ты позволяла сестре так поступать с собой. И при этом всё равно, рискуя жизнью, пошла её искать. Почему позволяешь Акире…

— Наши отношения с Акирой не твоё дело.

— Почему, Мико? Почему ты позволяешь им…

— А разве это не любовь? — Мико отвернулась, крепче обхватывая колени. — Быть…

— Удобной? — хмыкнул Рэйден, завалился на спину и закинул руки за голову. — Может быть. Но мне больше по душе быть собой.

Мико рассмеялась.

— Поэтому ты одинок, Рэйден. Слишком много себе позволяешь.

— И делаю это с удовольствием! Тебе бы тоже не помешало. — Рэйден показал Мико клыки, улыбнулся, вскочил на ноги и протянул руку. — Пойдём!

— Что? Куда? — Мико отпрянула.

— Покажу тебе, как здорово быть мной.

— Не уверена, что хочу знать…

— Пойдё-о-ом! — Он потянул её за руку, и Мико не без труда встала, увлекаемая его движением.

Рэйден схватил её в охапку и побежал к окну.

— Ты пья…А-а-а!!! — завопила Мико, когда Рэйден выпрыгнул из окна и они взмыли в небо. Она изо всех сил вцепилась в тэнгу руками и ногами. Рэйден засмеялся, взмахивая веером и поднимаясь ещё выше.

Замок превратился в горошину и исчез во тьме, а они оказались в холодном, влажном облаке. Рэйден повернулся вокруг своей оси и ринулся вверх, к белому серпу луны. Мико зажмурилась, когда они снова нырнули в облако и крепче обхватила тэнгу ногами. Когда облако закончилось, она разглядела большое серебристое озеро у подножия высоких скал.

Рэйден взмахнул веером снижаясь. И вот они уже скользили над самой водой так, что кончики волос Мико касались серебряной глади. Рискнув, она отпустила одну руку и кончиками пальцев коснулась ледяной воды. Сердце, что и без того билось как сумасшедшее, заколотилось ещё быстрее, но уже не от страха, а от странной неуёмной радости. Должно быть, во всём виновато саке.

У самых скал Рэйден снова взмыл ввысь, направляясь к тёмным острым вершинам.

Это была небольшая полянка, спрятанная между острых каменных копий, так высоко, что её заволакивал то ли туман, то ли облака. Рэйден снова не сумел приземлиться, и они покатились по траве. Влажной и холодной, но Мико это мало заботило сейчас. Ей хватало тепла от горячего тела Рэйдена.

Она оказалась под ним, придавленная к земле, пьяная то ли от саке, то ли от восторга. Его волосы снова намокли, на длинных ресницах тоже осели мелкие капли, чёрные глаза притягательно блестели. Мико моргнула, наслаждаясь случайным зрелищем.

Рэйден оттолкнулся от земли и поднялся на ноги. Наваждение рассеялось, оставив тонкое послевкусие чего-то тягуче-сладкого.

— Не поранилась? — Он помог Мико встать.

Мико мотнула головой и тут же покачнулась. Или это скалы закачались? Похоже, не стоило пить столько саке.

— Зачем мы здесь? — Она огляделась. Роса на траве холодила босые ступни.

Рэйден продолжил держать Мико за руку и потянул за собой — к краю скалы. Шёл он не очень твёрдо, но казался воодушевлённым.

— Я прилетаю сюда, когда злюсь. Смотри.

Рэйден остановился у самого края, внизу расстилалась безупречная белизна тумана. Он, словно морские волны подбирался к ногам и отступал, потревоженный ветром.

— Ненавижу!!! — заорал Рэйден изо всех сил.

Мико испуганно отпрянула, зажимая уши.

— Сдурел?!

Рэйден расхохотался. Туман вернул ему раздробленное эхо.

— Попробуй. — Он весело толкнул её локтем в бок.

— Не буду я. — Мико сделала круглые глаза.

— В тебе столько гнева и обид! Неужели они не душат тебя изнутри? Ты хоть раз, позволяла себе покричать вдоволь? Не терпеть и не давить.

Мико с сомнением покосилась на туман. Ей это не нужно. Глупости какие. Она не настолько сумасшедшая, чтобы орать в туман, как этот странный, пьяный ёкай. На щеках Рэйдена играл яркий румянец, а глаза смеялись. Он пританцовывал вокруг Мико.

— Тебе полегчает. Вот увидишь.

— Мне и так не тяжело.

— Как хочешь. — Рэйден пожал плечами, подошёл к самому краю и заорал. — Ненавижу!!! Акира дурак!!!

Мико недовольно поджала губы и села на камень.

— Ну, и в чём смысл орать? — проворчала она, когда Рэйден смолк.

— А ты попробуй, и сама узнаешь. — Рэйден рухнул рядом, прямо на траву, раскинув руки. — Могу закрыть уши или уйти, если хочешь.

Мико не ответила. Снова обратила взгляд в туман, который будто бы услужливо сгустился, готовый поглотить всё, что она ему предложит, даже её саму. Иногда Мико, и правда, хотела исчезнуть. Она думала, что всем  так будет легче. Родителям, для которых она стала обузой. Хотару, которая не могла выйти замуж, пока старшая сестра не покинет семью. Иногда Мико гадала, почему её не продали в публичный или рёкан госпожи Рэй. Родителей бы никто не осудил — так многие делали, если дочки рождались «с изъянами» или если в семье не хватало денег, чтобы прокормить лишний рот. Хотару хотела, чтобы Мико исчезла, писала на деревянной табличке своё желание и привязывала к дереву у храма. Тогда ей было пятнадцать. В тот год Мико загадала… она не помнила, что загадала, помнила только как стояла и смотрела на табличку Хотару. Свою она на дерево так и не повесила — сожгла в кузнице вместе с мусором. Табличку Хотару она тоже сожгла.