Карен Монинг - В оковах льда Страница 39

Если мне повезет, до «работы» удастся поспать часов пять.

Меня тошнит от происходящей мерзости. Стрелки часов отсчитывают мою жизнь по чужой указке.

Это совершенно неправильно.

Я просыпаюсь медленно и осторожно, даже не потягиваюсь. Лежу неподвижно и чувствую, как корабль плавно покачивается на волнах. Я люблю спать на моем корабле. Он начинен ловушками от и до. Я сама сегодня в одну попалась, так что они хороши! Я не открываю глаза, потому что не сразу могу пошевелиться. Иногда на раскачку уходит до получаса. Вот почему я поставила будильник на семь вместо половины восьмого.

Мой будильник.

А что же меня разбудило?

Я не помню, как выключала его.

Копошусь в поисках телефона. Сети нет, но в мобильнике остаются музыка и игры. И этот дурацкий будильник.

Между мной и телефоном я нащупываю преграду, которая ощущается как…

— Ай-и-и-и-и-и-и! — Я не знала, что способна издавать такие звуки — то ли аханье, то ли визг, но у меня получается, и я взлетаю с кровати, распахивая глаза. Звук, который я только что издала, такой перепуганно-девчачий, что я хватаюсь за меч и размахиваюсь.

Он выбивает меч из моей руки, и тот отлетает на пол.

Я даже выговорить ничего не могу пару секс. То есть пару сек.

Это худший кошмар из всех возможных в мире! Хуже всех ЖЗЛ, которые могли прийти за мной вместе с дьяволом и всеми Невидимыми принцами!

Рядом со мной в постели Риодан!

Сидит, спокойный, как задница! Мы вместе в кровати! Он выдает эту свою слабую улыбочку и издевательский взгляд. Кажется, он смотрел, как я сплю. Я храпела? Я лежала на спине с раскрытым ртом? Понятия не имею, сколько он тут сидит! Как он пролез? Как этот гад прошел все мои ловушки? Совершенно ясно, что придется придумывать новые!

Я пытаюсь столкнуть его с кровати. Это все равно что толкать гору. Я бью его. Как девчонка. Даже не пользуясь суперсилами. Если они у меня вообще есть в этот момент — подлые предательские штуки. Что хорошего в том, что ты супергерой только время от времени, и никак не определишь, когда?

Он ловит мой кулак и держит.

А я не могу высвободить руку из его хватки.

— Чувак, уйди отсюда, дай мне место! Мне нужно место, когда я просыпаюсь! Я не могу дышать! Уйди!

Он смеется, и я хочу заползти под одеяло и спрятаться под подушкой, притворяясь, что это кошмар, который скоро закончится.

— Свали с моей кровати!

Когда он отпускает мою руку и встает, матрас с его стороны поднимается дюйма на четыре. Поверить не могу, что не почувствовала, как он сел. Нет, могу. Я крепко сплю.

— Ты опоздала на работу, детка.

— Который час? — Я дико озираюсь в поисках телефона. Я со сна такая окосевшая, что едва функционирую. Телефон я нахожу на столике у кровати. Он разбит на очень мелкие кусочки.

— Ты сломал мой телефон!

— Он был разбит, когда я сюда пришел. Ты наверняка сделала это, когда включился будильник.

— Ну, тут я не виновата, — оскорбленно заявляю я, обеими руками убирая волосы с лица. — Я никогда раньше не пользовалась будильником.

— А какое мне дело.

— Ну так ты же здесь.

— Потому что ты опоздала на работу, детка. Одевайся.

Мне в грудь ударяется стопка одежды.

И я понимаю, что на мне моя любимая пижама. Фланелевая с уточками. Может, он не заметил. Меня это бесит. Это мое место. Пространство, блин, которое должно быть личным.

— Капитанская каюта. Отличный выбор. Собирайся. У нас есть работа. — Он подходит к двери и собирается выйти на палубу. — Милая пижама, детка.

Риодан привозит меня к церкви.

Церкви я не люблю. Они, как и деньги, — всеобщий заговор. Словно все сговорились верить, что Бог не только есть — он спускается и проверяет, как у народа дела, пока этот народ зависает в определенных местах, водружает алтари, жжет кучу свечей и благовоний и исполняет «сели-встали» и другие дурацкие ритуалы, от которых ковен ведьм начинает казаться не таким уж сборищем психов. А затем, чтоб еще больше все усложнить, некоторые ребята исполняют ритуалы «А», другие исполняют ритуалы «Б», «В» и «Г», и так далее до бесконечности. И те, и другие отрицают чужое право на рай только потому, что ритуалы их названы разными буквами. Чуваки. Ну странно же. Насколько я понимаю, если Бог есть, то он или она не обращает внимания на то, что мы тут строим, следуем ли мы запутанным правилам, он скорее сидит у нас на плечах и смотрит, чем мы каждый день заняты. Смотрит, принимаем ли мы от него отличное приключение под названием «жизнь» или воротим нос и никак этот подарок не используем. Я знаю ребят, которые наверняка отправятся в рай. То есть, если б я была Богом, я бы хотела, чтобы они там со мной были. А еще я думаю, что вечное счастье бывает вечно скучным, так что я всего лишь пытаюсь не быть слишком уж интересной, хоть это мне и сложно. Лучше я буду супергероем в аду, гоняя по нему все виды демонов, чем стану ангелочком в раю и буду порхать с дебильной улыбкой на лице, весь день бренькая на арфочке. Чуваки, дайте мне барабан и большие тарелки! Мне нравится лупить и колотить.

Так что, когда Риодан приводит меня к церкви, я торможу снаружи.

Я мысленно перебираю места, которые до сих пор видела замороженными: сектор Честерса, склад на окраине города, два небольших подвальных паба, фитнесс-центр, деревенское семейство «полоскунов» и теперь вот маленькое собрание в церкви.

Я маячу у высоких двустворчатых ворот и рассматриваю детали, потому как точно не тороплюсь внутрь. Холод, который идет оттуда, просто жуткий, хуже, чем в предыдущих местах. Воздух обжигает горло до самых легких, хотя передо мной целых пятьдесят ярдов до двери в церковь, где ребята собрались у алтаря в ледяном варианте рождественской постановки. Там восемь мужчин, три женщины, священник, стоящая рядом с ним собака и старик, сидящий за органом. Я слышала, что на Хэллоуин выжило больше мужчин, чем женщин, и что в деревнях женщины стали товаром, мужчины с ног сбиваются, за ними бегая. Трубы органа за алтарем покрылись сосульками, с потолка свисают огромные ледяные сталактиты. Во всем помещении висит замерзший туман. Священник стоит за алтарем, лицом к остальным, его руки подняты, словно он в разгаре проповеди.

— Тут холоднее, чем в любом из предыдущих мест, следовательно, это случилось совсем недавно, учитывая температуру окружающей среды и прочие факторы, — говорю я, и, когда говорю, дыхание кристаллизуется маленькими облачками, которые зависают в воздухе. Меня трясет. — Блин, как холодно!

— Слишком холодно для тебя.